Юлия Буланова - Проект «anima». Деймон [И]

— Ил, давай хоть на сегодня забудем о них, — простонала Эмма.

— Завтра вас выписывают из больницы. Через два дня ваша первая официальная пресс-конференция. Через четыре…

— Тихий ужас, — усмехнулся Деймон.

— Можно и так сказать, — пожал плечами Корсаков. — Ток-шоу «На грани». Я кое-что узнал. Во-первых «Ней-линг» активно распространяет слухи о том, что ты, Дей, слегка…

— Не в своем уме?

— Неадекватен.

— Ну, мы и ожидали чего-то подобного.

— Да, но… это еще не все. Восьмой канал продался. Они будут всячески стараться тебя дискредитировать. Вас активно будут поливать грязью в течение часа.

— Не переживай. Мы их обыграем. Не на шоу, так в суде.

— Да, — улыбнулся следователь. — К тому же, нас припасены пара козырей, о которых они не знают. Один из которых — Дарина.

— Справимся, — грустно улыбнулась Эмма. — Не отступать же сейчас. К тому же, наше дело — всего лишь создать общественный резонанс. Но, это неприятно.

— Эмм, прости.

— Илья, прекрати извиняться, — отмахнулась девушка. — Ты ни в чем не виноват. Мы сделаем то, что должны сделать. К тому же в сравнении с тем, что мы уже пережили, все это кажется такой ерундой.

— И, ребят, я кое-что еще узнал о методах их работы. Мои ребята уже начали заниматься этой клиникой. Боюсь, скоро нас ждет новый скандал с чередой арестов. Хотя, доказать, что они ведут незаконную деятельность, будет очень и очень не просто. Но я сейчас не о том. Деймон, твои родители ничего не знали. То есть отец, вообще, понятия не имел ни о какой операции. А мать… она, конечно, идиотка, но бумаги подписывала под влиянием. Эмма, вам читали курс «Нейролингвистики»?

— Да. Но только общеознакомительный. Эти техники закрытые. Ну, я имею в виду, настоящие техники, а не фокусы типа: «расположи к себе клиента» и «спровоцируй откровенность». Изучать их имеют право только психиатры.

— Осмелюсь напомнить, что «Ней-линг» — психиатрическая клиника, пусть и частная. Дей, я ее не оправдываю, но…

— Спасибо, — кивнул молодой человек. — Я услышал то, что ты хотел до меня донести.

В палате повисла гнетущая тишина, которую попыталась развеять Эмма:

— Ладно, хватит о грустном. Завтра у нас новоселье. Яр, надеюсь, ты задержишься хоть на недельку. И не думай, что можешь хоть как-то нас стеснить. Дана, мы готовим детскую. Не хочешь присоединиться? Деймон скупил половину магазина игрушек. Одна я разбирать это буду неделю. Эти тайны, погони и преступления века, безусловно, захватывают дух и будоражат воображение. Но пора возвращаться к нормальной жизни. Кто за?

За — оказались все.

Деймон окинул Станислава оценивающим взглядом и нашел его вполне приятным мужчиной среднего возраста. Одет он был консервативно и странно выделялся на фоне ярко одетых южан. Его коротко стриженные светлые волосы в которых просматривалась седина лежали волосок к волоску. А на личе отпечаталась странная гамма страха, предвкушения и непоколебимой уверенности в том, что по выбранному пути он пойдет до конца.

Все с самого начала оказалось не таким, как он себе представлял. На станции метро он встретил обычного человека. Толи отец Эммы действительно изменился за все это время, толи она не знала его с этой стороны. Своим родителям молодой человек еще не звонил. Самому себе, находя оправдания в бесконечных хлопотах, свалившихся на него в связи с выпиской из больницы и новосельем. С крестным он почти не разговаривал. У обоих не было времени вести светские беседы. А для настоящего разговора по душам они еще недостаточно сблизились. Но Дей пообещал позвонить, когда все более или менее уложится в его многострадальной голове. И даже сказал, что поговорит с родителями. Потом.

Это, конечно, попытка убежать от проблемы, но заставить себя встретится с Арисой и Полем было выше его сил. Он понимал, что, возможно судит их слишком строго и что не так уж и сильно они перед ним виноваты. Илья ведь рассказал про техники влияния и все такое. Но чувство, будто бы его предали, не отпускало. Что-то в его сердце отзывалось холодом на любые мысли возможном примирении. Возможно, просто должно было пройти какое-то время. Он успокоится и попробует еще раз наладить с ними контакт. Чуть позже. А вот со Станиславом нужно разобраться сейчас. Потому что Эмме не нужно откладывать разговор с отцом. Она и так избегала его больше четырех лет.

— И какое у вас создалось обо мне впечатление? — усмехнулся мужчина, вырывая Деймона из плена собственных мыслей.

— Простите, что?

— Я спросил: «Какое у вас создалось обо мне впечатление».

— Вам честно?

— Конечно.

— Тогда, двойственное. Вы не похожи на того человека из рассказов Эммы. Но и сказать, что вы мне симпатичны тоже не могу. Я привык считать вас чудовищем. А то, что на первый взгляд вы им не показались, еще ничего не значит.

— Она считает меня чудовищем? — с некоторой заминкой спросил Станислав.

— Как это ни странно, но нет. Это мое мнение о вас. Простите, но вы довели своего ребенка до самоубийства. То, что ее попытка не увенчалась успехом, ни в коей мере вас не оправдывает.

— Максим, вы будете постоянно меня упрекать в этом? Я осознал свою вину и раскаялся.

Деймон болезненно сморщился:

— Не нужно. Оставьте свои извинения и уверения для дочери. Передо мной вы ни в чем не виноваты. А она… сама решит, верить вам или нет. Я не стану ей в этом помогать, впрочем, как и мешать. Просто, знайте, дороже вашей дочери у меня нет никого. И если вы…

— Не беспокойтесь, — сухо ответил мужчина. — У меня тоже нет никого дороже моей дочери.

— Тогда, прошу за мной. И я вас умоляю, не заставляйте ее нервничать. Все-таки она ждет ребенка.

Квартира встретила их громкими возгласами и веселым смехом. И догадаться, чья это была заслуга, не составляло особого труда. Ярик непроизвольно создавал вокруг себя атмосферу праздничного хаоса. Сейчас они разбирали бесчисленные коробки, которые прислали из магазина.

— Яр, он с ума сошел!

— Так на радостях же. Ну, подумаешь… от счастья потерял чувство меры. Со всеми бывает.

— Ты вечно его оправдываешь. Но ты мне скажи, зачем ребенку две сотни платьев? Нет, если бы Дей еще что практичное покупал, я бы слова не сказала. Но это… рюшечки-оборочки. Ужас! Причем, сплошной.

— Да ладно тебе! Красиво же.

— И ты туда же! Все вы, мужчины одинаковые. Вам лишь бы красиво было.

И тут блондин увидел приятеля. Солнечно улыбнувшись, он пожаловался:

— Ты сбежал, а я опять за тебя отдувался. Причем, достаточно долго. Ты где был? Кстати, привезли еще одну коробку. На ней указано, что это пианино. Распаковывать мы не решились. Эмма сказала, что ей плохо станет, если она откроет и обнаружит там указанный музыкальный инструмент. Нет, напарник, я все понимаю, но с этим ты явно погорячился. О… у вас гости.