Анджей Савицкий - Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Толстяк походил на какого-нибудь магната, на толстых пальцах у него были напядены золотые перстни, на некоторых – здоровенные драгоценные камни. Вот такие были самые гадкие, они считали, будто бы им все можно. Я потянул кончар к себе, а когда чужак уперся, отпустил. Толстяк полетел назад и с размаху плюхнулся в грязь. Теперь его расшитая золотом одежда уже не выглядела такой уж импозантной. Я рассмеялся.

- Вижу, что кончар вам очень даже важен, - сказал я, ожидая, когда он вскочит на ноги и схватится за саблю. Но в этом случае он получил бы такой трепки, что вместо того, чтобы ехать на войну, он явно отправился бы в лазарет.

- Ну да, он был бы замечательным украшением моей коллекции, - согласился тот, сидя в грязи и не проявляя гнева. – Опять же, сыну тоже понравился бы. Истинный раритет, один из первых произведенных. Наверняка они перейдут в легенду. Но, раз мил'с'дарь упираешься на том, что я обязан его отдать… Хорошо, а что сударь скажет про двести червонных злотых?

- Столько мне еще не предлагали, - признал я, складывая руки на груди. – К сожалению, если мы проиграем битву с чужими, золото ничего не будет стоить. А мы ее наверняка проиграем, если я стану направо и налево раздавать единственное оружие, которое их способно достать. В тех мирах, откуда они родом, нечто подобное – всего лишь игрушка, но пока они не построят своих машин и устройств, только это способно нанести им вред.

- Помоги мне, сударь, встать.

Он протянул мне руку, держа кончар над головой, чтобы не замочить.

Я подал толстяку руку и извлек из грязи. Тот улыбался, но все так же не спешил отдавать добычу.

- Они не из иных миров родом, но из самой преисподней, - конфиденциальным тоном сообщил незнакомец. – Это не я придумал, это основа нашей святой Церкви. Захватчики не могут прибыть из иных миров, ведь таковые не существуют. Только лишь людей Господь одарил душой и разумом. Говоря, будто бы чужие прибыли из иных миров, сударь пытается сказать, что где-то там имеются иные Земли, населенные разумными существами. И, возможно, чужие тоже были спасены, у них имелся свой Христос? Библия ничего об этом не говорит, так что подобное исключено. Во всяком случае, именно так ты должен повторять, если не желаешь навлечь на себя бед со стороны инквизиции. – Толстяк доверительно подмигнул. – Официальная версия Церкви гласит, что захватчики – это адские демоны, которые могут предвещать апокалипсис, если только человечество не станет исполнять заповеди и не проявит покорность.

- Боюсь, что проявление покорности и молитвы многого не дадут, - горько заявил я. Раздражение куда-то улетучилось, я даже испытал к толстяку нечто вроде симпатии; что ни говори, а он был довольно-таки забавным типом. – Гораздо больше сделает хотя бы этот вот кончар.

- Я тоже так считаю, ясное дело, со всем моим уважением к святому отцу, - толстяк демонстративно перекрестился, перебросив предварительно кончар в левую руку. – Только лишь затем я и принял участие во всей этой авантюре. Мы, все вместе, должны добраться до них, неважно, откуда они прибыли: со звезд или из преисподней, и хорошенько набить им задницы.

- Самое время это сделать. Чем дальше, тем больше станет у них сил, а эти кончары в какой-то миг сделаются недостаточными. Они уже не пробьют их панцирей, не повредят их машин. Так что мы обязаны действовать быстро…

- Так оно и будет, - согласился толстяк. – Сегодня же выступим и, Господь мне свидетель, не остановимся, пока не увидим укреплений Стамбула! Ну вот, самое время будить обоз. А мне пора возвращаться в шатер и переодеться, а то задница подмокла, а ведь утренняя месса начинается. Так продашь мне, сударь, эту цацку, или нет?

- Я вам ее подарю. Даже покажу, как спучить крючок, чтобы выстрелить, - сказал я с улыбкой. – Только никому не говорите про подарок. Не хотелось бы, чтобы вся армия выстроилась ко мне в очередь.

- Ясное дело, что никому не скажу, - обрадовался толстяк. – А много вы уже этих кончаров наделали?

- Три сотни уже попали в руки гусар, еще четыре сотни на повозках. Рассчитываю на то, что в пути нам удастся сделать, как минимум, тысячу, - осторожно сказал я, оценивая про себя возможности и нужные материалы. – Конечно, это если удастся убедить гетманов предоставить мне больше пушкарей и оружейников. Опять же, необходимо будет позаботиться о том, чтобы занять кузницы, накопить угля и селитры, выслать слуг за диатомной землей, а еще собрать алхимиков… Даже и не знаю, удастся ли.

- Удастся. Уж я прослежу за тем, чтобы облегчить вам работу. Так что ни о чем не беспокойтесь, милостивый сударь Тайяр, - добродушно заявил толстяк, подпираясь драконовым кончаром. – Вот только что я вижу, сами без оружия ходите? Непорядок это!

Он умело отвязал ремешки у пояса, которыми была приторочена сабля – толково украшенная, с рукоятью в виде орлиной головы, зато лишенная навершия, с небольшой гардой по восточной моде. Собственно говоря, это была не гусарская сабля, которую любили поляки, а карабела. Подарок и вправду был драгоценный, судя по богато украшенным ножнам, окованным, на глаз, листовым золотом.

- Держите! – заявил толстяк, вручая мне подарок. – Пуская она вам хорошо служит. С Богом!

Последние слова он бросил уже через плечо, быстро направляясь к шатрам, возле которых уже крутилось все больше народу. Двигался он, учитывая собственные размеры и здоровенное пузо, довольно живо. Я тяжело вздохнул и вытащил саблю из ножен. Клинок был умело украшен, на нем имелась латинская надпись; но оружие не имело исключительно парадных функций. Сталь была отменная, при перемещении оружие меняло центр тяжести. Я догадался, что в клинке имеется камера с ртутью. Вершина технических возможностей местных оружейных мастеров! Толстяк, должен был быть чертовски богатым, раз он мог позволить себе делать такие подарки.

- Красивое оружие, - отозвался пан Михал, который в это время незаметно подошел сзади.

- А вы куда подевались? Почему никто не охраняет повозки? – наехал я на ротмистра.

- Посты как раз менял, когда он прилез. Я приказал людям отойти, чтобы ему не мешали, а вот тебя задержать не успел, - разложил он руки. – Когда вы дергаться начали, я от ужаса себе чуть усы не вырвал. Только не осмелился подойти, чтобы не оскорбить его гордости.

- Да о ком ты говоришь, черт подери? – удивился я робости Пиотровского.

- Как это о ком? – кивнул он в сторону толстяка, уже исчезавшего в куче народу. – О его величестве, которого ты в грязь уронил. О короле Яне Собеском.

Каменец Подольский

8 ноября 1677 года от Рождества Христова

Поручик Семен Блонский ехал на худой, серой кляче, которая с трудом тащилась по дороге. Вперед она двигалась только лишь потому, что за узду ее тянул идущий впереди Кшиштоф Кенсицкий. Молодой человек был одет в какой-то паршивый балахон и мешковатые, грязные штаны, на ногах у него были лыковые лапти. Семен, в свою очередь, вырядился в залатанный кунтуш, перевязанный в поясе веревкой, на боку болталась сабля в деревянных ножнах. Выглядели они как мелкий шляхтишка со своим единственным слугой, подобные им тащились за армией с надеждой найти хоть какой-то заработок. По пути они встречали весьма похожих на них мародеров, без особого энтузиазма и уверенности движущихся вслед за военными. Мелкие прислужники и лентяи, ищущие своего счастья в тени ведущейся войны.