Нил Стивенсон - Криптономикон [litres]

Уотерхауз на третьем этаже коммерческого строения, такого невзрачного, что, кроме четырехэтажности, отметить в нем нечего. На первом этаже — табачная лавочка. Остальные пустовали, пока Генерал, потирая ушибленную задницу, не перебрался в Брисбен с Коррехидора и не превратил город в столицу Юго-Западного тихоокеанского театра военных действий. Многие брисбенцы бежали на юг в страхе перед японцами, так что, надо думать, до появления Генерала здесь наблюдался переизбыток офисного пространства.

Уотерхауз давно успел ознакомиться с Брисбеном и окрестностями. Он здесь четыре недели и до сих пор без дела. В Британии его не успевали перебрасывать с места на место. Любое полученное задание приходилось исполнять лихорадочно, пока не пришел очередной совсекретный приказ мчаться любым доступным транспортом для выполнения следующей миссии.

Теперь доставили сюда. ВМФ перебросил через Тихий океан, с одной островной базы на другую на летающих лодках и транспортных самолетах. Уотерхауз в один день пересек экватор и линию смены дат. Однако на границе между Тихоокеанским ТВД Нимица и Юго-Западным — Генерала он словно впечатался в каменную стену. Еле-еле удалось упросить, чтобы его взяли на транспортные корабли сначала в Новую Зеландию, потом во Фримантл. Это был почти неописуемый кошмар: корабли — набитые людьми и прожариваемые солнцем стальные печки; наверх не выпускают, чтобы не засекли японские субмарины. Даже по ночам не удавалось глотнуть воздуха — все отверстия закрывали светомаскировкой. Впрочем, грех жаловаться: другие так добирались от самого восточного побережья Соединенных Штатов.

Главное, что он, согласно приказу, добрался до Брисбена и прибыл с докладом к нужному офицеру, который велел ждать дальнейших приказов. Это Уотерхауз и делал сегодня утром, когда пришло указание явиться в данное помещение над табачной лавочкой — комнату, где множество солдат заполняют на машинке бланки и подшивают их к делу. По опыту общения с военными Уотерхауз знает: дурной знак, что тебе назначили встречу в таком месте.

Наконец его впускают к майору, который занят одновременно еще несколькими разговорами и большим количеством важных бумаг. Отлично: Уотерхаузу не надо быть криптоаналитиком, чтобы понять смысл сообщения — он здесь никому не нужен.

— Маршалл отправил вас сюда, потому что думает, будто Генерал наплевательски относится к «Ультра».

Уотерхауза перекашивает: слово «Ультра» звучит в кабинете, куда беспрерывно заходят солдаты и женщины-доброволки. Почти как если бы майор хотел сказать: да, Генерал наплевательски относится к «Ультра», и отвалите, пожалуйста.

— Маршалл боится, что нипы пронюхают и сменят коды. Это все из-за Черчилля. — Майор говорит о генерале Джордже К. Маршалле и сэре Уинстоне Черчилле как о запасных игроках сельской бейсбольной команды. Он делает паузу, чтобы закурить. — «Ультра» — любимая игрушка Черчилля. Винни обожает свою ультрочку. Думает, мы, идиоты, выдадим его тайну. — Майор глубоко затягивается, откидывается на стуле и старательно выпускает два дымовых кольца. Это явная и намеренная инсинуация. — Поэтому все время теребит Маршалла, чтобы тот усилил безопасность, и Маршалл время от времени бросает ему кость, просто чтобы поддержать союзнические отношения. — Впервые майор смотрит Уотерхаузу в глаза. — Вам случилось стать последней костью. Вот и все.

Наступает долгая тишина, как будто Уотерхауз должен что-то ответить. Он прочищает горло. Никого еще не отдали под трибунал за следование приказам.

— В моих приказах сказано…

— Засуньте их себе в задницу, капитан Уотерхауз.

Снова долгая тишина. Майор смотрит в окно, словно собираясь с мыслями. Наконец говорит:

— Запомните. Мы — не идиоты. Генерал — не идиот. Генерал ценит «Ультра» не меньше, чем сэр Уинстон Черчилль. Генерал использует «Ультра» не меньше любого другого командующего.

— От «Ультра» не будет проку, если японцы о ней узнают.

— Как вы понимаете, у Генерала нет времени, чтобы лично вас принять. Ни у кого из штаба тоже. Поэтому у вас не будет возможности объяснить, как надо сохранять секрет «Ультра». — Майор пару раз смотрит на лист бумаги перед собой. Дальше он и впрямь говорит так, будто читает заранее составленное заявление. — С тех пор, как вы здесь появились, о вас несколько раз докладывали Генералу. В те короткие промежутки времени, когда Генерал не был занят более спешными делами, он весьма выразительно охарактеризовал вас, ваше задание и тех умников, которые вас сюда направили.

— Не сомневаюсь, — говорит Уотерхауз.

— Генерал убежден, что человек, не знакомый с уникальными особенностями Юго-Восточного тихоокеанского театра военных действий, не может судить о его стратегии, — говорит майор. — Генерал уверен, что нипы никогда не узнают про «Ультра». Почему? Потому что они не в состоянии понять, что с ними происходит. Генерал считает, что мог бы завтра прийти на радиостанцию, объявить в эфир, что мы взломали все японские коды, читаем все их сообщения — и ничего бы не произошло. Генерал высказался в том смысле, что японцы никогда не поймут, как мы их поимели, потому что когда тебя так поимели, значит, ты полнейший мудак и полнейшим мудаком выглядишь.

— Ясно, — говорит Уотерхауз.

— Но Генерал высказал это все гораздо длиннее и без единого нецензурного слова, потому что так Генерал выражается.

— Спасибо, что дали краткую выжимку.

— Знаете про белые повязки, которые нипы цепляют себе на голову? С фрикаделькой и нипскими буковками?

— Видел на фотографии.

— Я видел их в жизни, на нипских пилотах, которые с пятидесяти футов обстреливали из пулемета меня и моих людей, — говорит майор.

— Ах да! Я тоже. В Перл-Харборе, — вспоминает Уотерхауз.

Похоже, это его самая большая бестактность за сегодняшний день. Майору требуется секунда, чтобы вернуть самообладание.

— Повязка называется хатимаки.

— Ясно.

— Представьте себе, Уотерхауз. Император принимает у себя генеральный штаб. Главные генералы и адмиралы Японии в полной парадной форме входят и почтительно кланяются. У каждого на лбу — новехонькая повязка-хатимаки. На хатимаки написано: «Я — дерьмо собачье», «Я по собственной дури сгубил двести тысяч наших солдат», «Я на блюдечке преподнес Нимицу планы Мидуэя».

Майор делает паузу и звонит по телефону, чтобы Уотерхауз сполна насладился предложенной картинкой. Потом вешает трубку и закуривает новую сигарету.

— Примерно этим было бы для нипов признать на данном этапе войны, что у нас есть «Ультра».

Новые дымовые колечки. Уотерхаузу нечего сказать. Поэтому майор продолжает:

— Поймите, мы прошли водораздел. Мы выиграли Мидуэй. Выиграли Северную Африку. Сталинград. Битву за Атлантику. За водоразделом все иначе. Реки текут в другую сторону. Сама сила тяжести работает на нас. Мы это понимаем. Маршалл, Черчилль и иже с ними думают по старинке. Они привыкли обороняться. Генерал — нет. Строго между нами, в обороне Генерал слаб, что и показал на Филиппинах. Генерал — завоеватель.