Время вьюги (часть первая)

- Метрика у тебя, конечно, с собой. Свидетелем возьмем вот его, - Дэмонра кивнула на извозчика. - За марку подышишь ладаном и поскучаешь пять минут?

Повисло молчание. А потом Зиглинд засмеялся. Негромко, но очень весело. Вылез из коляски.

- Трогай, - бросил он извозчику. - Трогай-трогай.

Мужик странно покосился на них, но действительно подстегнул лошадку и поехал. Колеса тихо поскрипывали. Нордэна проводила удаляющуюся коляску взглядом. Когда та скрылась за поворотом, обернулась к Зиглинду, в ожидании объяснений. Тот улыбался как именинник. Впрочем, до именин ему и вправду недолго оставалось. Ночь стояла холодная, и Дэмонра уже начинала жалеть, что не позаимствовала у Гребера "лекарства от сердца" на дорожку.

- Твой модный либерализм не заходит так далеко, чтобы взять в свидетели извозчика? Нас обвенчают так? - изогнула бровь нордэна. Рейнгольд покачал головой:

- Нас с тобой вообще не обвенчают. Ни с ним, ни без него.

- Из-за меня? Чушь. Нордэнам можно, если ты про это. Все равно на Архипелаге все континентальные религиозные обряды считаются недействительными...

- И все равно не обвенчают, - улыбнулся Рейнгольд.

- А за деньги?

- Дэмонра, я спросить боюсь, какой такой грех ты хочешь прикрыть настолько сильно, что готова сунуть взятку за венчание перед богом, в которого не веришь?

- Пф, Рэй, взятки в таких случаях суют магистрату! Создатель как-то не очень превращает незаконных отпрысков в законные и все дела, тут печати нужны... А взятку я предлагала дать, чтоб не мерзнуть, раз приехали.

- Померзнуть придется, до конца апреля вообще никого не венчают. Нельзя. Там церковные праздники идут сплошной чередой.

- Твою мать, - пробормотала нордэна. Никогда она об аэрдисовской церкви ничего хорошего не думала. И да, на уроках нравственного закона, дающего, в том числе, кое-какие сведения о религии имперцев и их праздниках, она спала или рисовала карикатуры на преподавателя, похожего на здоровенную засушенную рыбину. Нордэнов освобождали от экзаменов по этому предмету. Да и калладцы проходили его по большей части для "общего развития". Специалистов по данному вопросу готовили в единственной на стомиллионную кесарию семинарии. Каллад был светским государством, и формально, и неформально. В отличие от империи, церковь здесь была полностью отделена от государства, и свобода совести, пожалуй, была одной из немногих свобод, которой и впрямь мог похвастать каждый калладец. Храмы, украшавшие столицу, по большей части построили лет триста-четыреста назад, их реставрировали по необходимости - и только. В основном церковь спонсировали выходцы из восточных провинций да богобоязненные меценаты. Желавшие провести службу - венчание или панихиду - оплачивали это удовольствие самостоятельно. Дэмонра по многим причинам относилась к дому Создателя почти как к лавке и сильно удивилась, застав ее закрытой. - Да... Однако. Мои предки сказали бы: "Не судьба" и пошли пить. А твои бы что сделали?

- А мои бы сказали: "Надо было заранее справиться с расписанием или хотя бы предупредить жениха, чтобы он заблаговременно раздал взятки", - Рейнгольд счастливо смотрел куда-то в ночь. - И, наверное, тоже бы пошли пить.

- Хоть в одном планы сходятся, - буркнула Дэмонра. Удачные комбинации в штабе ей еще периодически удавались, а вот мир она проигрывала с треском и завидной регулярностью. Вся в маму.

- Не хмурься.

Дэмонра от души пнула льдышку под ногами.

- Ты, помнится, сам мне велеречиво намекал, что сожительство не вписывается в твои традиционные ценности и представления о достойном поведении, - взвилась она. - Ну, я подумала, что можно пойти и повенчаться.

"Раз уж мне не пришлось торчать у постели Наклза и слушать ахи-охи Магрит. Надо же было провести ночь с пользой".

- Ты, как всегда, впадаешь в крайности, я всего лишь предлагал заглянуть в магистрат, это решает все вопросы семейного и имущественного характера. А касаемо вещей более... которые просто более. Мне интересно, а о том, что нам с тобой потом на Последнем суде вместе стоять, ты случайно не подумала? - серьезно уточнил Зиглинд.

Дэмонра могла бы порадовать законника новостью, что нордэнский конец мира никакого суда не предусматривает, поскольку в программу мероприятий входит только масштабное мордобитие под колокольный звон, но решила не делиться такими подробностями.

- Ты адвокат, Рэй. Я подумала, что ты там как-нибудь да отбрехаешься за нас обоих.

Рейнгольд усмехнулся, обнял Дэмонру и, глядя в глаза, сообщил:

- Я оценил широту жеста. Честное слово. Он был очень широкий.

- Адвокаты всегда брешут!

- Ох уж мне твой правовой нигилизм...

- Правовой кто? Звучит как название дурной болезни... Я тебе не изменяла, если что.

- Что мне надо сделать, чтобы уговорить тебя на нормальную церемонию, белое платье и фату? Звезда с неба? Мир во всем мире?

- Да далась тебе эта, - Дэмонра хотела сказать "собачья выставка", но сообразила, что с ее стороны родственников не будет, а со стороны жениха будут все, и выражения лучше подбирать. - Это... костюмированное представление.

- Это чисто семейные предрассудки.

Против такого аргумента, надо признать, было не попереть. Дэмонра вон в фактически прямую госизмену влезла из-за семейных предрассудков, а Рейнгольд всего-то и хотел, что замотать ее в белый шелк и предбявить родне.

- Если вдруг будет сын, называем его Бернгард.

- А если дочка?

- А если дочка, тебя вообще никто спрашивать не будет! И вообще, имя дочки я уже проспорила, поэтому для начала нам нужен сын.

- Я, кажется, начинаю понимать, почему в нордэнских словарях нет слова "компромисс"...

- Боюсь спросить, какую еще дрянь ты мог прочесть в наших словарях...

- Ну, именно дряни там не так уж и много. У вас нет брани или вы не посвящаете в нее иностранцев?

- Ну как сказать "нет брани". Скорее, она, в отличие от калладской, не грешит разнообразием. Но да, слов, обозначающих шлюху или ублюдка ты не найдешь: продажа того, что тебе принадлежит, законна, а все здоровые дети тем более законны, иначе они бы просто не родились. А проезжаться по умственным способностям собеседника пятьюдесятью разными способами у нас не принято. Как говорится, сколько ни ори, а врезать надежнее.

Рейнгольд покачал головой и улыбнулся:

- Ужас. А больше всего мне понравилось, что глагол "любить" у вас не имеет формы прошедшего времени.

Формы будущего времени у этого глагола тоже не существовало. О чем Дэмонра могла бы сказать, но не сказала. Ей вспомнился отец, серьезный, сдержанный, очень строгий, пристально глядящий на мир из-за блестящих стекол очков. В отличие от матери, он никогда не повышал голос и почти никогла не ошибался. Бернгард Вальдрезе был прекрасным человеком, к сожалению, слишком занятым делами министерства просвещения, чтобы просвещать собственных сына и дочь по всяческим приземленным вопросам. Он мог часами рассказывать, чем плох Циркуляр о кухаркиных детях и как важно поскорее разрешить вопрос всеобщего образования, преодолев исконное недоверие крестьянства ко всем этим "книжным премудростям", пока не стало поздно. Но едва ли мог бы объяснить, почему не расходится с женщиной, которая максимально не подходила ему даже тогда, когда еще не привезла медаль "За усмирение", не разбила этой медалью лицо канцлеру и не спилась. А Рагнгерд была не из тех, кто останавливался на достугнутом, и бесы знали, что она успела бы наворотить, если бы не одна подорванная часовня. Сестры отца и особенно его мать невестку ненавидели и души бы продали за то, чтобы Бернгард потребовал развода, но отец так и не потребовал. Они с Рагнгерд прожили вместе два десятка лет и даже умерли в один день, хоть и не так, как о том пишут сказки. Никаких полезных советов на этот счет родители Дэмонре не оставили, но, чем дольше она жила, тем ближе подходила к одной простенькой мысли. Влюбиться можно было за доброту, красоту, верность, остроумие, молодость и многие другие качества. А можно было и без всего этого. Иногда случалось, что человек любил другого только за то, что тот любил его: просто потому, что нечасто встречаешь любовь на своем пути и еще реже своевременно узнаешь.