Гуго Вормсбехер - Куда идём?

А когда запреты-оковы ослабли, каким страстным, каким горячим, каким массовым вмиг стало движение российских немцев!

И вот уже десять лет это движение активно действует на политической сцене, все больше освобождаясь от громких импульсивных инициатив начала 90-х гг. в пользу трезвых, продуманных действий. И то, что раздробленное движение в 1997 г. смогло преодолеть внутренние противоречия и создать единую структуру — Федеральную НКА, практически пожертвовав для этого всеми остальными своими подлинно общественными организациями, свидетельствует и о зрелости движения российских немцев, и о его чувстве ответственности за их будущее, и о понимании необходимости концентрации всех сил для более эффективных действий в продвижении к цели. И это — в самые беспросветные, циничные, разрушительные годы ельцинизма.

Даже выезд в Германию, при всей его немалой экономической обусловленности, свидетельствует — и возможно, наиболее наглядно и болезненно для страны, для ее экономики — о том, что котел национальных интересов российских немцев по-прежнему бурлит и кипит. Выезд показывает, что российские немцы не могут смириться с нерешением их вопроса, не принимают перспективу ассимиляции и по-прежнему несут в себе заряд протеста против 60-летнего безразличия государства к их судьбе. И можно с уверенностью сказать: если в России будут, наконец, созданы условия для национального будущего российских немцев, то именно национальные интересы, неудовлетворение которых выталкивает их сегодня в эмиграцию, заставят многих и многих выехавших вернуться, потому что в Германии у них как народа будущего нет и не может быть, ибо не может быть собственной территории; потому что там им предписывается еще более жесткая, еще более нетерпеливая ассимиляция; потому что там особенно нетерпимы к их исторически сложившемуся национальному своеобразию; и потому что будущее у них как народа если возможно, то только в России.

И не стоит усматривать в выезде российских немцев их непатриотичность. Как 20 миллионов русских, оказавшиеся после развала Союза за пределами России в этнократических режимах; как сотни тысяч русских в национальных республиках России, ставшие "некоренными" в ходе "суверенизации", то есть той же этнизации там власти; как десятки и десятки тысяч ученых, деятелей литературы, культуры, искусства, специалистов высочайшего уровня разной национальности, выехавшие за эти годы на Запад, — российские немцы, не имея возможности и надежд реализовать свои права как народа "по месту жительства", пытаются сохранить себя, хотя бы свою первичную — немецкую — национальную составляющую, путем миграции (эмиграции).

И именно это для нас в данной статье главное: не то, что едут, а почему едут. Едут именно потому, что хотят остаться в России российскими немцами , но возможности для этого не имеют, и потому, что массово заблуждаются относительно тождественности содержания понятий "немец" и "российский немец". Одно можно сказать твердо: если бы российские немцы были равнодушны к своему будущему — не ехали бы, не ставили бы уже сорок лет вопроса о восстановлении своей государственности, не создавали бы национальных районов, не имели бы национального движения и даже не имели бы в нем подчас бескомпромиссной борьбы.

Еще одно, что должны мы для себя четко определить, говоря сегодня о российских немцах, это содержание понятия "народ". Что такое "народ российских немцев", кто может его представлять, кто имеет право говорить от его имени и защищать его интересы? Демагогии в этих вопросах было у нас всегда много, особенно она развилась после того, как созданная народом ФНКА лишила самим своим существованием некоторых обладателей громких титулов права говорить "от имени народа".

Любой народ никогда не бывает, к счастью, чем-то абсолютно однородным, как порошковое молоко. Тем более, когда речь идет о целях, интересах, мировосприятии и образе жизни каждого его представителя. Даже в периоды объединяющей опасности (война, репрессии, дискриминация) и в исповедании самых тоталитарных религий — идеологических, как фашизм или казарменный коммунизм. Именно поэтому народ и является живым организмом, способным защищаться, сохраняться, развиваться. Тем более не может он быть однородной безликой массой в обычное время, не говоря уже о времени всеобщего хаоса, когда каждый брошен на произвол судьбы и вынужден спасаться, как может. Поэтому ожидать от российских немцев, живущих уже столько лет в совершенно разных условиях, в разных регионах (теперь даже странах), в различном инонациональном окружении, прошедших каждый свой отрезок пути к ассимиляции, имеющих совершенно различные возможности для решения своей дальнейшей судьбы (благоустроенная усадьба в старом немецком селе со столетними традициями и живым диалектом в национальном районе, десятки родственников в Германии и "вызов" на руках — или не имеющая средств, чтобы выбраться из какого-нибудь аула, и знаний языка, чтобы сдать тест на "нордическую кровь", многодетная смешанная семья), — ожидать от этих людей одинаковой позиции, одинаковых целей и одинаковых действий в вопросе о будущем, мягко говоря, наивно.

Однако различие и множественность индивидуальных и групповых целей и интересов у российских немцев совсем не означает, что у них нет общих интересов и целей, как раз делающих народ народом. Не только общее прошлое, не только общее настоящее, но и коренные общие национальные интересы, устремленные в будущее, говорят о том, что российские немцы были и остаются народом не меньше, чем любой другой народ в России. Активное же или пассивное неприятие всего, что мешает обеспечению национального будущего, объединяет российских немцев еще больше. А выражается ли это неприятие полувековым молчанием, громкими политическими форумами, ожесточенным массовым выездом или, несмотря ни на что, стремлением помочь руководству страны понять и решить проблему народа, — это лишь формы проявления неприятия с учетом трезвой оценки ситуации. И до тех пор, пока это неприятие есть, жив и народ. И представлять народ сегодня, в условиях его территориальной разбросанности, экзистенциальной дисперсности и политической необъединенности, означает лишь одно: выражать и защищать коренные интересы российских немцев.

(Примечательно, что противники ФНКА еще ни разу не обвинили ее в том, что она недостаточно полно, недостаточно активно или хотя бы в чем-то неверно выражает и отстаивает интересы народа. Не обвинили, потому что этого нет. Отсюда и разглагольствования о более неопределенном — о "непредставительности".)