Дмитрий Подольный - Сетевая вечность [СИ]

Горба опустил голову девушки на пол. Сделал несколько шагов на встречу к говорящему с ним мужчине.

— Я сделал это из-за неё. Из-за той, в которую ты выстрелил, и если ты думаешь, что…

Выстрел. Горба схватился за живот и опал на одно колено. Прогремела очередь и тело Горбы рухнуло на пересечённый жёлтой линией бетон. Под телом наёмника начали растекаться багровые лужи крови.

— Кайто, твой ход.

Неожиданно здоровяк схватился за шею, серую форму залило текущей из простреленной шеи кровью. На последок он обернулся, что бы увидеть, откуда пришла смерть. У той же дыры, из которой они вылезли, стояла фигура мужчины. Почти никакой одежды, только угле пластиковая бронь, искусственное тело, с искусственной рукой сжимающей пистолет с мощной системой глушителя. Лицо с обложки журналов или актёров из лайв фильмов. Лицо, которое невозможно забыть и не возможно отличить от лица современных поп идолов.

— Калибровка говно. — голос с хрипотцой и каким то искусственным тембром. Незначительная вспышка из ствола поднятого пистолета. Сизая дымка из канала глушителя. Дыра в голове опадающего на бетон здоровяка. Ствол пистолета направляется в твою сторону

Ты хватаешь висящий у упавшего громилы на поясе револьвер и стреляешь. Киборг явно не из DuoTis, по крайней мере, проверить, из за висящей на шее глушилки, нет никакой возможности. Отдача чуть было не вывихивает тебе кисть. Мимо, так как киборг отскакивает в сторону, на ходу производя ответный выстрел. Гипс с силой бьёт тебя в живот, заставляя развернуться. В стремлении киборга пристрелить тебя, сомнений не осталось. Ты видишь, как паренёк тащит к вертолёту девушку, и устремляешься помочь ему. Вертолёт начинает гудеть турбинами, заслоняя шумовой завесой весь мир вокруг вас. Тебе страшно, но ты понимаешь, что без них пилот не станет взлетать. Вертолёт выезжает к вам и разворачивается. Пулемёт на дуле заводится и, на перебой шуму турбин, бьёт огнём и свинцовым градом в сторону нападавшего. Нет времени оглядываться, детектив. Тащи свою задницу в открытую десантную кабину устаревшей боевой машины. Дверь не успевает закрыться в тот момент, когда земля начинает отдаляться с каждой секундой всё быстрее. Ты не смог заметить когда на коленях Кайто оказалась консоль. Он снимает заднюю панель, оголяя зелёные микросхемы с чёрными и серебрянными чипами внутри, выдёргивает что-то, похожее на флешку. Затем парень быстро переворачивает консоль, не удосужившись закрыть заднюю крышку, и начинает делать неясные жесты руками, в такт кивающей голове. Дверь закрывается, и спустя короткий миг ты слышишь сквозь динамики в кабине.

— Посадочный люк открывается, покидаю третий сектор. Ты справился, малыш, так держать.

Паренёк срывает маску с лица и сжимает в руке чёрный пластик «жучка». На консоль падают слёзы.

Вин Коуган проснулся на рассвете. И хотя рассвет в пустоши явление мало заметное, истинный уроженец бескрайней топи всегда способен различить скучную цветовую палитру оттенков черного ночного неба, переходящих в цвет мокрого асфальта, позеленевшего от вечного пребывания в болотистой почве. Вин знал, что такое асфальт, порой ему даже казалось, что довоенные люди специально его повсюду разбросали, чтобы усложнить ему, Вину, раскопки в поисках хлама. Это было очень на них похоже, учитывая отношение довоенных, тех, что живут за высокой стеной, к ним, т. е. к послевоенным. Такое отношение научило Вина давать деру и прятаться в любую дыру, да хоть прямиком в болото, от любого пролетающего над головой летательного аппарата. Нет, конечно, не все довоенные люди были так уж страшны, некоторые из них, например, тот же профессор Новиков, были очень даже хорошими людьми. Вин вспоминал Новикова всегда с некой теплотой. Профессор был сильным, уважаемым местными, мужиком. Прибыв к ним в деревню, он почти тут же распрощался со всем своим хламом, обменяв его на местную одежду, жильё и предметы быта. Порой к профессору приезжали аспиранты, но их не очень-то любили, с местными они старались не разговаривать, а при появлении на публике, общались друг с другом просто смотря в глаза, будто телепаты из страшных детских сказок. Старшие что-то говорили о том, что в этом нет никакой магии, ЛИЧ позволяет им отправлять прямые сообщения прямо в мозг другому обладателю ЛИЧ-а, но молодежь не очень-то и понимала, что бы это могло значить.

Вин Коуган приподнялся на локти и почесал свою кустистую бороду. Последнее время вши будто озверели, а значит, вскоре надо будет поискать возможность помыться и побриться. Старшие всегда старались выглядеть опрятно, хотя в условиях дефицита чистой, или хотя бы не заразной воды это было сложно, поэтому многие в деревне только и занимались что добычей и очисткой водных запасов, остальные же посвящали себя либо добычи еды, либо другим, не менее важным ремесленным занятием. Вин был из семьи водных рабочих, а потому не сильно рассчитывал, что ему придется заниматься чем-то другим. Всё своё свободное от перетаскивания ведер с водой время, он проводил, играя с другими детьми, но порой профессор Новиков собирал их в большом ангаре, чтобы поведать что то, что не входило в уровень знаний, достаточных для выживания. Новиков учил их арифметики, письменности, истории, обучал их основам физики и химии, а ещё библии. Профессор был интересным рассказчиком, а потому Вин с друзьями всегда были рады посетить его занятия, к тому же порой они освобождали детей от работы.

Глядя на небо, Коуган понял, что проснулся слишком рано. Он ещё раз осмотрелся по сторонам. Всё было таким же, как и тогда, когда он засыпал. Отсыревшие газетные листы, битые стекла и ломанный пластмасс устилали ковром пол. Растяжка с ржавыми консервными банками всё так же весела у дверного проёма. Коуган расправил спальный мешок, нащупал лежачий под ним тесак и принялся снова укладываться подремать. У него ещё оставались небольшие запасы чистой воды и крысиного мяса, поэтому он никуда не спешил, лишняя спешка ни к чему, думал он, нужно копить силы, мало ли что может случиться. Жизнь в пустоши приучает любого обитателя быть всегда наготове. И хотя пейзажи пустоши не шли ни в какое сравнение с тропическими лесами джунглей, жили здесь именно по их законам. Сильные жрут слабых. Съешь или будешь съеден. Выживает сильнейший. Вин не был сильнейшим, Вин рос в деревне и учился, а потому не был готов съесть кого то, способного думать. Это то же была слабость. Каждый раз, когда жизнь вынуждала его убивать человека, Коуган испытывал противоречивое чувство радости от того, что он остался жив, и вины, от того что для этого пришлось жизнь забрать. Именно из-за этих свойств своей натуры, Вину приходилось всегда быть вдвойне настороже. Но сейчас он мог отдохнуть. Спал он в остатках двухэтажного дома на втором этаже, он надежно застраховал себя, поставив шумовые ловушки на всех возможных подступах к его ночлегу, к тому же он знал, вряд ли кто-то рискнет войти ночью в здание, слишком велика возможность попрощаться со своей жизнью вступая в кромешную тьму, замкнутого помещения. А ещё Вин не плохо изучил на кануне окрестности, не обнаружив при этом ни единого следа недавнего пребывания здесь человека. Опасаться оставалось лишь ночных хищников, таких как волки к примеру, но они не так часто посещают города, предпочитаю охотиться в мертвых лесах.