Александр Тув - Ходок - 8

Нельзя сказать, что размышлять об этом главком начал только вернувшись в исходную точку, с которой начал свое путешествие вокруг Ручейков. Отнюдь. Просто дело было в том, что командор определил трех кандидатов на роль оперативной базы, но выбрать между ними никак не мог. Ни у одной из облюбованных им гостиниц не было никаких преимуществ перед двумя другими.

Отели «Пьяная Роза», «Веселая коза» и «У бобра» находились примерно на одном расстоянии от «периметра». Естественно, если бы у главкома был лазерный дальномер, можно было бы выявить победителя в этом зачете, но чего не было, того не было, и все три гостиницы разделили первое место. Что же касается приличия, то все они, несмотря на названия, на первый взгляд, выглядели приличными. Так это, или нет можно было бы сказать достоверно только пожив в каждой из них несколько дней, а сделать этого, по понятным причинам, не представлялось возможным – нужно было решать здесь и сейчас.

Так что Шэф оказался в положении Буриданова осла. Но, в отличие от животного, умирать с голоду главком не собирался. Для решения возникшей задачи он пошел по пути, проторенному задолго до него Александром Македонским, или же, если выражаться высоким штилем – пошел по пути наименьшего сопротивления. Великий полководец, без долгих заморочек, просто-напросто разрубил гордиев узел, а командор решил не париться и двинул копыта Мерзавца к ближайшей из трех гостиниц.

«Пьяная Роза» представляла собой чистенькое, какое-то воздушное трехэтажное здание, веселенького василькового цвета. Никакой ржавой вывески с изображением вышеупомянутого цветка не было и в помине, и вообще – никакой пошлости. Командора видимо подспудно и привлекла умеренность и аккуратность. Единственным напоминанием о названии служило весьма качественное изображение склоненной розы (видимо пьяной?) на замковом камне ослепительно белого цвета. Казалось бы – ничего особенного, а Шэфу понравилось.

Гостиничному мальчишке, подлетевшему сразу же, как только командор спрыгнул с коня, Шэф кинул медную монетку и приказал:

– Поставь в стойло и дай сена.

Удивленно вытаращившему глаза белл-бою главком ничего объяснять не стал, впрочем тот ничего и не спрашивал – имидж, удачно подобранный командором, охоту к общению с ним отбивал напрочь, а возмущенно заржавшему Мерзавцу главком просто-напросто молча показал кулак. На этом инцидент был исчерпан и гостиничный служка с облегчением удалился, ведя коня в поводу.

Выйдя через несколько минут из конюшни, мальчишка был немало удивлен, а еще более напуган, снова столкнувшись с «упырем», явно его поджидавшим. Еще более он был удивлен, когда Шэф протянул ему большую серебряную монету.

– Немного погодя зайдешь к нему, – приказал командор, – и скажешь: «Мол, не могу смотреть, как такого замечательного коня морят голодом. Накормлю за свои. Будь что будет!», – мальчишка слушал Шэфа округлив глаза и открыв рот. Вид при этом имел вполне придурковатый, хотя поначалу показался главкому вполне вменяемым. – Ты все понял? – нахмурился Шэф. Вид рассердившегося «упыря» был зрелищем не для слабонервных, но именно несомненная опасность для жизни заставила белл-боя взять себя в руки и прийти в адекватное состояние, выразившееся в том, что он истово закивал, демонстрируя, что все понял, что повторять ничего не надо, и что все будет исполнено в наилучшем виде. – Смотри! Проверю! – предупредил командор напоследок и направился ко входу в гостиницу.

Народу в обеденном зале было немного: хозяин за стойкой и шумная, богато одетая, компания за большим столом. Судя по попугайской пестроте нарядов – из благородных. Никто из присутствующих внимания на Шэф не обратил – все были заняты своими делами: трактирщик, а может и сам отельер – кто его знает, по обычаю всех своих товарищей по цеху во всех мирах, полировал стакан, а компания аристократов потягивала красное вино, оживленно обсуждая какую-то хрень. Почему хрень? А что еще они могли обсуждать? Футбол еще не изобрели – значит, или про работу, или про баб, а так как вряд ли они работали, значит – про баб. Ну-у… может еще про лошадей, так что однозначно – хрень.

– Хозяин! – рявкнул Шэф, подходя к стойке. – Комнату и обед! И живо! – у бедного трактирщика, при виде потенциального постояльца, отвисла челюсть.

– Пир, – робко начал он, роняя полотенце на стойку. Стакан удержал – вот что значит школа. Мастерство не пропьешь! – У нас дорогое заведение… – договорить ему командор не дал.

– А я разве спрашивал тебя про цену? – грозно свел брови главком, вводя отельера в ступор, и одновременно впечатывая в стойку золотую монету. – И смотри у меня! – погрозил трактирщику пальцем верховный главнокомандующий, – чтобы без клопов! – трактирщик открыл было рот, чтобы достойно ответить, а может быть даже – заверить, но командор ему такой возможности не предоставил: – А то повешу, – Шэф кивком головы показал на здоровенное тележное колесо, используемое в качестве люстры. – Надеюсь, выдержит? – ухмыльнулся командор. – И побыстрей обед! Я голоден, как грат!

Трактирщик конечно немного струхнул… а пожалуй даже, не немного, а сильно, но по роду занятий ему приходилось сталкиваться с различными отморозками, поэтому он начал отвечать почтительно, но в тоже самое время, достаточно твердо:

– Пир! Комнату я покажу немедленно, а вот с едой… – он наверняка собирался сказать: «придется немного подождать», но главком снова не дал ему договорить:

– Какой я тебе пир, скотина!?! – взревел верховный главнокомандующий дурным голосом, заставив побледневшего отельера втянуть голову в плечи. Аристократическая компания, и так уже прекратившая разговор, чтобы ничего не пропустить из разыгрывавшегося представления, и вовсе превратилась в слух. – Ты знаешь кто я такой!? – продолжил надсаживаться командор, после чего сделал паузу, чтобы сообразить – кто же он такой, в самом деле? До этого момента представляться кому-либо он не собирался и никакой домашней заготовки у него не было. А отельер решил, что грозный постоялец ждет ответа и воспользовавшись возникшей паузой успел промямлить:

– Н-нет…

Ну, а у Шэфа за время тайм-аута всплыло в голове подходяще имечко – то ли из книги какой, то ли из фильма – неважно откуда, но всплыло:

– Я – Конрад фон Юнгинген! – он чуть было по инерции не добавил: «Великий магистр Тевтонского ордена», но вовремя прикусил язык. – Обед – немедленно! – грозно сверкнул очами командор и пригрозил: – Повешу! – после чего так стукнул кулаком по стойке, что подскочили все многочисленные бутылки и стаканы.

Пока главком с отельером конструктивно общались, пытаясь достичь консенсуса, в обеденном зале стояла тишина – ну, если не считать голоса верховного главнокомандующего, разумеется. И поварята, высунувшие головы из кухни, и несколько постояльцев, которых представление застало на галереях второго и третьего этажа, и даже развязные аристократы – все они с изумлением взирали на «театр одного актера». Молча. Но, бесконечно так продолжаться не могло и сигналом «отомри» послужил удар кулаком по стойке. После этого за спиной у Шэфа начал постепенно нарастать шум – дал о себе знать стол с аристократами. Благородные начали высказывать свое мнение о происходящем: