Александр Тув - Ходок - 8

Не запомнить такую образину было бы трудновато. А так как до начала всей этой свистопляски Шэф лицом не светил, головой по сторонам особо не вертел, а в основном зыркал туда-сюда из под низко надвинутой шляпы, то у него были все основания считать, что его штатное лицо никто не сможет связать со всеми этими безобразиями.

Мерзавец, инициировав массовые беспорядки, посчитал дело сделанным и в общую свалку не полез, а наоборот, безо всякого вмешательства со стороны Шэфа, остановился, принял вид степенный и благонравный, причем безо всякой фальши и если бы Шэф сам не видел, что именно сотворил этот «святоша», то вполне мог бы купиться на это показное благочестие, и принялся разглядывать театр военных действий с явным неодобрением, как бы показывая всем своим видом, что подобное падение нравов среди лошадиного сообщества расстраивает его до чрезвычайности.

– Ну, вот что, сволочь! – лапидарно и в то же время эмоционально довел свою позицию до сведенья Мерзавца командор. – Ты это устроил – тебе и выбираться! – и он показал рукой, наподобие гипсового Ильича, путь по которому надлежало двигаться мятежному жеребцу. – И учти, скотина, – продолжил верховный главнокомандующий, – еще один косяк – продам на колбасу!

В ответ Мерзавец, прекрасно знавший цены на живодерне и сколько за него заплатил командор, недоверчиво заржал. Его тоже можно было понять – какой дурак, купивший что-то за десять золотых, продаст это что-то за пригоршню меди? Однако, главком был непреклонен:

– Сам приплачу! Но, я тебя гада научу любить свободу!

Мерзавец понял, что дело плохо и снова заржал, но на этот раз в этом звуке была только горечь и разочарование. Горечь от того, что мир так жесток по отношению к высоким порывам души, не пожелавшей мириться с несправедливостью и попытавшейся восстать против такого порядка вещей и наказать мерзавцев (с маленькой буквы), творящих ЗЛО! Разочарование же была вызвана тем, что новый хозяин – приличный вроде человек, а оказался таким же говном, как все.

Шэф прекрасно распознал посланную ему смску – не хуже, чем мужик из рекламы, который догадался чего от него хочет дама, завлекшая его в уединенное место. В глубине души главком был полностью солидарен с конем – сам терпеть не мог несправедливости, но! – дисциплина превыше всего. Пусть еще Мерзавец спасибо скажет, что не в римской армии, в то бы устроил ему главком децимацию, не отходя от кассы.

– Короче, Склифасофский, вперед! – скомандовал Шэф, демонстративно отпуская повод.

Мерзавец понял, что деваться некуда и решительно двинулся вперед, раздвигая грудью пеших и конных, оказавшихся на пути. Конь поверил, что его пустят на колбасу, а истинная вера, как известно, творит чудеса. Он почувствовал себя атомным ледоколом, которому надо взломать рыхлый весенний ледок. Видимо что-то такое почувствовали и лошади, потому что никаких претензий к Мерзавцу, довольно бесцеремонно убиравшему их со своего пути, никто не высказывал. А вот люди оказались гораздо более глухи к шепоту судьбы. Что, впрочем, неудивительно. Люди… что с них возьмешь?

Процесс форсирования пробки шел небыстро, но непреклонно, и что нужно отметить особо – без каких-либо инцидентов, как вдруг командор почувствовал на себе чей-то злой взгляд. Командор, мгновенно, как будто его ужалили, развернулся в сторону недоброжелателя. На него пялился и уже начал открывать рот седок того несчастного животного, которое стало жертвой акта вандализма со стороны Мерзавца.

Жеребцу можно было только посочувствовать – его укушенная задница еще раз подтвердила незыблемый закон природы: паны дерутся, а мужика лоб трещит. Он остановился там, где его поставил седок, а отвечать за последствия пришлось отнюдь не всаднику. Причем, отвечать своей шкурой. А вот наездник – другое дело – этот хорек знал, что делал! Вся эта информация, причем скажем так – сильно эмоционально окрашенная, отчетливо читалась во взгляде командора, каким он уставился на «мажора». «Ну, скажи чего-нибудь, сука, скажи! Чтобы я с чистой совестью выпустил тебе кишки!» – умолял взгляд главкома.

Не менее быстро, чем Шэф развернулся в его сторону, аристократ оценил сложившуюся ситуацию и… решительно захлопнул рот, одновременно отводя взгляд. И то сказать – новая рожа Шэфа, вкупе с бешенным взглядом, несомненно действовала расслабляюще на неокрепшие умы. Могут возразить: а как же дворянская честь? бесчестье хуже смерти! лучше жить стоя, чем умереть на коленях… или наоборот? – хрен знает, как правильно, и прочие благоглупости?

А на самом деле все очень просто. Основной инстинкт – это не то, о чем говорится в одноименном фильме. Основной инстинкт – это инстинкт самосохранения. Это, как функция ядра операционной системы, а дворянская честь – это, как прикладная программа, запускаемая пользователем. Уровень приоритетов несопоставим. Конечно же, бывают обстоятельства, когда защита чести – оскорбили твою женщину, или еще что-то не менее значимое, заставляет плюнуть на все инстинкты и идти в смертельный бой, без всяких шансов на победу, но обычно, скажем так – в быту, побеждает инстинкт.

Конечно же, речь идет о нормальных, среднестатистических людях, а не о малом проценте, готовом рискнуть жизнью по любому, самому ничтожному поводу (например Портос: – Я дерусь, потому что дерусь!), а то и вовсе без оного, как руферы, зацеперы и прочие лауреаты премии Дарвина. И наконец, не будем сбрасывать со счетов различных фанатиков, начиная с крестоносцев и заканчивая шахидами.

Так что командору можно сказать повезло, что мажор оказался нормальным человеком, не помешанном на защите чести и достоинства, к чему его готовили с раннего детства. С другой стороны, нормальных людей все-таки больше, чем ненормальных, причем – гораздо, да и должно же когда-то повезти и главкому. Больше Шэфа никто не беспокоил, как чувствовали, что не нужно, и когда они с Мерзавцем выбрались на свободу, командор сменил гнев на милость:

– Ладно, черт с тобой, на первый раз прощаю. – Конь в ответ радостно заржал, но командор быстро унял это веселье: – Будешь жрать одну солому. – Мерзавец хотел было возмутиться, но, немного поразмыслив, решил с этим делом повременить. Мало ли, как оно все обернется. Может само рассосется. Поживем – увидим. В житейском плане Мерзавец мог дать много очков вперед многим менеджерам среднего звена, не говоря уже о нижнем.

Как и следовало ожидать, «кругосветку» Шэф завершил, там же, где и начал – на углу Сиреневой и Старой Башни. Никаких башен в пределах видимости не наблюдалось и этимология названия улицы осталась для верховного главнокомандующего непонятной. Чтобы в дальнейшем не отвлекаться на всякую ерунду, а то есть у людей такое свойство – озадачиться вопросом, ответ на который тебе сто лет не нужен, или вспомнить фамилию артиста, или спортсмена, или еще кого, чье лицо стоит перед глазами, а как зовут не вспомнить, и это занозой сидит в голове, мешая размышлять о высоком: кто выиграет Лигу Чемпионов, какая все-таки замечательная – круглая и крепкая задница у Ленки с параллельного потока и как бы ловчее к ней подкатиться, какие еще открытия будут сделаны на Большом адронном коллайдере, кроме бозона Хиггса, и обо всем таком прочем, командор предположил, что Старую Башню снесли по причине ветхости, и выбросил этот вопрос из головы. Хватало более важных тем для размышлений и первым на очереди стоял выбор гостиницы.