Георгий Зотов - Айфонгелие

– По тысяче рублей, – проинформировал покупатель. – Долго считать, зато гарантированно не подделка. Я всегда даю мелкими, пятитысячных клиенты боятся.

Он ожидал, что хозяйка бросится на деньги, как курица на зерно, но та лишь подтянула к себе одну из пачек и нехотя прошерстила купюры. Нотариус, достав печать, погрузился в изучение бумаг. Лёша откровенно заскучал, подошёл к окну и уставился на детскую площадку во дворе. Человек моргнул. Протёр глаза. ЧТО ТАКОЕ СЛУЧИЛОСЬ?

Женщины не было на месте. Она просто исчезла.

Чертовщина какая-то. Торговец перевёл взгляд на ребёнка в дверном проёме.

– А гд-де т-твоя мама? – заикаясь, спросил он.

– А её здесь и не было, – спокойно ответил мальчик. – Я сделал так, чтобы ты это видел.

Его голова медленно поднялась вверх на тонкой шее, тело свернулось жирными кольцами. «Я сошёл с ума», – успел подумать человек, и анаконда обвилась вокруг его туловища. Послышался треск ломающихся костей – покупатель хотел закричать, но захлебнулся кровью. Оставив умирающего дёргаться в конвульсиях, змея метнулась к застывшему в ужасе нотариусу, – оцепенев, тот не сделал ни единой попытки сопротивляться. Пара секунд, и тело сползло на потёртый ковёр. Лёша обернулся, поспешно полез в карман.

– Не стоит, – произнесла анаконда. – Ты же понимаешь, это не поможет.

Охранник чуть помедлил, подняв обе руки, показал открытые ладони.

– Молодец, – похвалило чудовище. – Знаешь, не все способны сделать правильный выбор. Забавно смотреть в кино, как на супергероя бросается целая орава врагов, а он убивает злодеев одного за другим. Ближе к половине злодеям можно и сообразить, что это бесполезно, – но нет, они продолжают идти и бесславно погибают. Ты умный мальчик.

Лёша сдержанно кивнул.

– Хочешь работать на меня? Я щедро заплачу. Можешь забрать себе бриллианты.

Лёша помотал головой.

– Прекрасно, – восхитился монстр. – Я тебя троллил – ты только что спас свою жизнь. Теперь просто выйдешь из квартиры, больше никогда сюда не вернёшься и ни одному человеку, даже бабе своей в постели, не расскажешь, что здесь произошло. Или я найду тебя и убью. А заодно и всех тех, кого ты знаешь: так полагается, не я придумал правила. Сам понимаешь – я не шучу. Впрочем, если есть желание, можешь попытать счастья. Достань пистолет. Выстрели в меня напоследок. Разрешаю.

– Нет, – выдавил из себя охранник.

– Лапочка умненький, – улыбнулось чудовище. – Всё, прощай. Исчезни.

Лёшу не пришлось просить два раза: бросок через комнату, лязг замка и топот вниз по лестнице, – про оставшиеся в прихожей ботинки бывший десантник даже и не вспомнил. Змея съёжилась, став меньше, – у стола вновь стоял худенький мальчик с мертвенно-бледным лицом и чёрными кругами вокруг глаз. Он обвёл языком губы, слизав последние капли крови. Тело нотариуса замерло на полу, оторванная голова – на столе, а вот ювелир был ещё жив. Из-за сломанных рёбер попытки заговорить отдавались бульканьем и льющейся кровью. Ребёнок усмехнулся.

– Ты плохо себя вёл, – сказал он равнодушно. – И наверняка знаешь из своего детства, что случается с теми, кто плохо себя ведёт. Их наказывают, солнышко. Мне приятно начать именно с тебя. Скоро в вашем городе будет много гостей. Наверное, хочешь знать, кто я? Любопытство – уникальное чувство. Оно преследует людей даже перед смертью.

Умирающий кивнул.

Ребёнок наклонился к его уху и что-то прошептал. Зрачки жертвы расширились.

– Трудно поверить? – пожал плечами мальчик. – Как хочешь. Я сказал честно.

Встав на четвереньки над телом, он покрутил головой, примеряясь, и вцепился зубами торговцу в горло – быстро и сильно, как это делает волк с поверженной овцой.

– Фефлюхтер. Этого не может быть. Ты привидение.

– Ещё как можэт, Адольф. Я реальность. На вот, возьми. Угощаю.

– Я не курю. Здоровье арийской нации – прежде всего. Табак придумали евреи.

– Во-первых, это нэ табак. Во-вторых, его стали употрэблять индейцы, а я ещё не встречал вождей племён по имэни Исаак Абрамович Чингачгук. В-третьих, мне чуть больше двадцати лэт, а тебе, Адольф, пятидесят шесть, и организм твой подточен покушением в сорок четвёртом и капустными котлэтками. Одна сигарета, поверь, не поврэдит: тем более после офыцыальной смэрти.

– Котлетки-то тут при чём?

– Они кого хочэшь угробят, даже Гитлера. Бэри, или буду бить, генацвале.

– Молодой человек, пощади дедушку.

– Сука ты, а не дэдушка. Затянись, тэбе говорят. Паслэдный раз предлагаю.

– О… о-о-о… о-о-о-о-о…

– И как?

– Дас ист фантастиш!

( Через пятнадцать минут. )

– …на каком языке мы говорим? На немецком, русском или грузинском?

– Я сам не знаю. Нэважно. Ты же меня панымаешь? Тогда слющай рассказ дальше: соврэмэнный мир сошёл с ума. Вся планэта – филиал районной психушки.

– ( Выдыхая дым. ) Поясни, предводитель кровавых большевистских орд.

– Диах. В общем, представь сэбе сытуацию. Прэзидент США Рузвельт выступает против наступления русских на Кёнигсберг, требуя остановить бомбардыровки, потому что страдают умэрэнные нацисты. Которые только с виду за Гитлера, а в глубине души против. Сталин обвиняет прэдставителей амэриканского посольства: дескать, те переодеваются в жэнщын, а потом в Кагановича и Молотова и дальше в плюшевых сусликов, дабы запутать НКВД. Между тем ФБР нанимает школьников-радиолюбителей, стараясь получить даказатэльства, что русские использовали водку, бэсплатно раздавая её в Амэрике для победы будущего президента Трумэна. Сам же Трумэн во время визита в Москву переспал с большим количеством доярок, фабрычных дэвюшек и ударниц камуныстического труда, а НКВД засняло его приключения на старую киноплёнку и шантажирует.

( Сухой, надрывный кашель. )

– Это же полное сумасшествие.

– Ну, так а я про что? Историки называют тебя бэсноватым, а меня параноиком, но никто из них не желает оценить сущность соврэмэнного мира, превратившегося в такой безумный театр абсурда, что его можно понять только через косяк марихуаны. Но это ещё не всё. Вот паслэдняя новость: Россия и Украина враждуют друг с другом, а Германия трэбует прекратить войну.

( Снова взрыв мучительного кашля. )

– Я ненавижу тебя, большевистский монстр. Зачем ты пришёл меня мучить?

– Я не знаю, отчего я здэсь. Навэрное, если бог существует, я твоя кара.

– Бог с нами. Так и на пряжках солдатских ремней было написано.

– И поэтому мы взяли Берлин. Здорово Господь тэбе помог, Адольф, правда? Видимо, бог всё же был на моей стороне… Хотя тэперь я не очэнь харащо в этом уверен. В любом случае мне нужна затяжка. Просто до крайности хочется тэбя убить.

( Затяжка… еле слышно сыплется пепел. )