Александр Чубарьян - Рассказы

Вот те раз! В то время, когда Янка была на пике своей популярности, этому детенышу от силы пару лет было. Я удивленно смотрю на Настю и та, глубоко затянувшись, поясняет:

— Олег ее часто слушает. Когда… когда уколется. Говорит, что все песни Дягилевой про него и его жизнь. Я, правда, в них мало что понимаю, но некоторые строчки мне нравятся.

По дороге проносится старый «москвич». Он обдает нас гарью из выхлопной трубы — я не обращаю на это внимания, а вот Настя начинает кашлять. Когда она прекращает, я говорю ей:

— Афоня уже появился, наверное. Смотри, а то чек не возьмешь и твой брат останется без дозы.

Последнюю фразу я пытаюсь сказать в шутливом тоне, но уж слишком мрачен смысл фразы, чтобы быть хоть немного смешным.

Настя долго молчит, опустив голову вниз. Мне кажется, что она обиделась на мои слова и я уже собираюсь извиниться, как она поднимает голову и тихо смеется.

— Ты чего? — спрашиваю я.

— Ничего. — отвечает она. — Ничего. Просто всего этого могло не быть. Да этого просто не должно было быть!

— Чего не должно было быть? — не понимаю я.

Настя машет головой и не отвечает. Я встаю с бордюра и она делает то же самое.

— Пойдем? — спрашивает она у меня и я вздыхаю. Да пусть идет, в офисе может согласится пацанам рассказать, где этот Андрей-воробей живет-поживает.

— Пойдем.

Мы идем крайне медленно. Дело даже не в том, что больно идти. Не хочется торопиться. Есть в душе горечь от того, что Мул отказался помочь, отказался даже выслушать меня. А еще к горечи примешивается справедливый гнев и предвкушение того, что сейчас я обвиню Мула и остальных в том, что своим отказом помочь мне они способствовали моему избиению. Есть и третье чувство, оно послабее, чем остальные, но все-таки… я не понимаю, почему Мул так себя повел. Насколько я его знаю, он никогда в такого рода делах не включал заднюю. Неужели его до сих пор долбило?

Черт! А может, у них тоже что-то произошло? К примеру, приехал Каха со своими отморозками или менты с обыском нагрянули… а я им тогда зачем был нужен? Нет, все таки Мул во время моего звонка был еще под кайфом. Наверняка закинулся еще одной таблеткой… а может и не одной.

Наконец, мы подходим к калитке и останавливаемся перед ней. Несколько секунд я не решаюсь ее толкнуть — нехорошие мысли все-таки крутятся, липкой лентой оборачиваясь вокруг сознания и набивая горло неприятными комками. Смотрю на Настю и та спрашивает:

— Ты здесь живешь?

— Почти. — я толкаю калитку и, пока она открывается, киваю головой в сторону дома. — Проходи, гостьей будешь.

Или мне кажется, или в глазах у нее действительно мелькает по-детски кокетливая искорка; Настя улыбается и с улыбкой заходит во двор. Смотрит на небольшой палисадник, разбитый справа от дорожки и искренне восхищается:

— Ой, как красиво! А кто за ними ухаживает? Случайно, не ты?

Мне не нравится ее настроение — повода для веселья я не нахожу и, честно говоря, мне очень хотелось бы, чтобы она помолчала и вела себя сейчас более смирно. Как у Афони во дворе.

Но свое желание я держу в себе, а по моему виду Настя вряд ли об этом желании догадывается. Она подходит к двери дома и спрашивает у меня:

— Нам сюда?

— Ага. — отвечаю я и махаю рукой. — Дверь сильно толкай, заедает.

Так получается, что когда она открывает дверь и шагает внутрь, я нахожусь в полной уверенности, что она пройдет дальше и иду вслед. Я не ожидаю того, что она остановится на пороге и получается, что я, не желая того, толкаю ее в спину. Она резко поворачивается ко мне и я вижу даже не выражение, а гримасу ужаса на лице. Не понимая, в чем дело, я делаю к ней шаг и она отскакивает в сторону, прижавшись спиной к стене.

Я смотрю в сторону алтаря, пытаясь найти то, что ее испугало, а потом понимаю: не «что», а «кто». Мул и Кабан смотрят на девчонку с не менее испуганным видом, а Мишаня…

А Мишаня держит в руке пистолет и ствол направлен на Настю. Черный зрачок настороженно осматривает девочку с головы до ног и я чувствую, что при малейшей опасности он плюнет в нее сгустком свинца, даже не колеблясь.

— Э, мужики… — начинаю я и меня обрывают.

— Где ты ее нашел? — это Куба. Спокойно, без нервов.

И почти одновременно:

— Зачем ты меня сюда привел?! Зачем?!

А вот ее, кажется, сейчас удар хватит. Спрашивает, а сама трусится. И взгляд от пистолета не отводит. Что здесь происходит?!

— Мужики… — повторяю я.

— Какого хрена ты ее сюда…

— Не трогайте меня! — кричит Настя; Мул поворачивается к ней и орет на нее:

— Пасть закрой! — он поворачивается ко мне и спрашивает. — Ты зачем ее сюда притащил?

Жестко спрашивает. Глаза сверкают, тело напряжено, как сжатая пружина… Вот дерьмо! Что происходит?!

— Я не… — я вовремя осекаюсь. Не знаю, что у них за дела, но если я сейчас скажу, что девчонка сама увязалась за мной… я смотрю на Мишаню, на пистолет и думаю, что в этом случае неприятности у нее будут гарантированно. — Она мне помогла дойти. Меня сейчас… — я взмахом руки заставляю Мула подождать с очередным вопросом и продолжаю. — Ты глянь на меня. Глянь! Когда я просил, чтобы вы подтянулись к Афоне, мне помощь была нужна! Реально была нужна помощь. А в результате мне башню отбили, ребра переломали и травы я не взял нихрена! Человек семь-восемь били, пока вы здесь сидели!

— За что? — задает следующий вопрос Мул. Как на допросе. Кто, зачем, где?..

— Ты лучше скажи, что здесь происходит? Где вы ствол взяли?

— Кто тебя…

— Стоп! — орет Куба. — Стоп!

В комнате повисает тишина. Ее нарушает только слабенькое поскрипывание колес на инвалидной коляске — Мишаня полуприкрыл глаза и, не пряча пистолет, свободной рукой крутит колесо взад-вперед. Кайфует.

И в этой неполной тишине Куба задает мне вопрос, но смотрит почему-то на Настю:

— Веня, там, во дворе что, еще ничего не знают?

— Не знают про что? — интересуюсь я и вижу, как Настя отрицательно машет головой, отвечая Кабану. Да что такое?

— Бля, про что не знают?! Вы или…

Поскрипывание прекращается, а через секунду к моим ногам скользит по полу… скользит дипломат, обтянутый черной кожей. Я видел его всего несколько раз в своей жизни, этот символ психоделического рая. Сажусь на корточки и осторожно открываю два замка на нем. Поднимаю крышку и чувствую, как начинают дрожать руки. Знакомые пакеты — завернутые в тетрадные листки дозы анаши объемом со спичечный коробок. Чеки — маковые головки, плотно забитые в маленькие полиэтиленовые пакеты. А вот этот порошок, запаяный в пакетики намного меньшего размера — или героин, или кокаин. Пластиковая бутылочка с таблетками — мескалин или экстази. Еще одна бутылочка. Пачка пятисотенных, перетянутых резинкой. Два маленьких пузырька с какой-то жидкостью. Коробочки, в которых лежат таблетки разного цвета. С внутренней стороны крышки несколько петелек для ручек заняты папиросами. Забитыми папиросами. Афоня иногда и сам баловался травкой, якобы проверяя качество.