Александр Чубарьян - Рассказы

Возле телефона никого нет. Снимаю трубку, набираю свой номер и, когда слышу тот же голос, спокойно говорю:

— Это хозяин телефона. У меня то, что вам нужно и я готов это вам вернуть.

— Что ты хочешь? — слышу я в ответ и неожиданно решаю поменять план.

Чем черт не шутит. Зря, что ли, я все это прошел?

— Работать. Вместо Афони. Выполнять все его функции. Кажется, мы уже доказали, что настроены серьезно?

Как я их, а?!

— Это не телефонный разговор. — говорит голос.

— Я согласен встретиться и обсудить детали.

— Где и когда?

— Возле моего дома. Я буду один. — в моем голосе тоже спокойствие и уверенность. Уверенность в том, что я действительно им нужен. Ведь им без разницы, кто будет приносить им деньги. А я вполне справлюсь с этой работой. Конечно, справлюсь. Я смогу. Пусть слышат уверенность, твердость в моем голосе. Я и по характеру такой. Я не подведу.

— Когда ты там будешь?

Так я и думал. Они уже вычислили, где я живу. Серьезная организация.

— Через полчаса. Ждите.

Я вешаю трубку и усмехаюсь. Да, теперь я диллер. Они просто обязаны принять меня. Я ведь верну им чемодан, я докажу им, что со мной можно иметь дело.

До моего дома идти минут десять. Мне придется немного подождать; я нахожу лавочку и присаживаюсь на нее. Наблюдаю за проходящими мимо людьми и смеюсь про себя — они и не догадываются, что проходят рядом с человеком, который скоро сосредоточит в своих руках почти всю розничную торговлю наркотиками. Радость переполняет мое сердце — я вырвался из серой тусклой жизни, теперь все будет по-другому. Все-таки не зря пацаны это сделали. Карену, правда, не повезло, но… всем везти не может. Жалко его, конечно. Он-то ведь был вообще не при делах, но жизнь, такая вот штука, все решает по-своему.

Чемодан лежит на коленях. Я открываю его и осторожно поднимаю крышку. Это теперь мое. Сейчас я сдам им товар и заново приму. Что-то похожее на мою прежнюю работу кладовщиком — товар принял, продал, деньги сдал, долю получил. Только заработок другой и романтики побольше.

Я сую руку внутрь, накрываю крышкой… вслепую глажу пакеты, ампулы, пузырьки и тихо хихикаю. Я не могу сейчас взять и затарить пару-тройку пакетов, но в последний раз закинуться имею полное право. Это не крысятничество, мне просто надо немного успокоится. Наугад вытаскиваю один пузырек — в нем не таблетки, а какая-то жидкость. Это может быть все, что угодно — жидкий экстази, эфир, мескалин… пока я в этом еще не разбираюсь. Пока…

Смотрю по сторонам и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, быстро откручиваю крышку и делаю один небольшой глоток. Жидкость оказывается терпкой и, на первый взгляд, совершенно безвкусной. Ничего особенного. После нескольких секунд раздумий делаю еще один глоток, уже более внушительный. Прячу бутылочку обратно и закрываю крышку, тщательно проверив замки. Закуриваю и несколько минут наслаждаюсь никотином.

Я чувствую приход в тот момент, когда встаю с лавочки, докурив сигарету. Какой-то странный гул слышется издалека и, кажется, он приближается. Делаю несколько шагов и понимаю, что воздух стал очень плотным. Сквозь него тяжело идти, я с трудом переставляю ноги и беспокоюсь о том, чтобы не опоздать на встречу.

Женщина, проходящая мимо, останавливается и смотрит на меня. Она стоит на одном месте и раскачивается, как индийская кобра. Вместо раздутого капюшона ее голову обрамляют развевающиеся на ветру волосы — они как маленькие змейки на голове у Горгоны. Приходится напрячься и побыстрее пройти мимо нее. Ох, как это тяжко…

Старик возле дерева метрах в десяти от меня буравит меня обжигающим взглядом и я знаю, что он хочет — сжечь мои мозги, испепелить их, превратив меня в слабоумного. Знаю я и причину этого — не хочет старик, чтобы я стал диллером. И женщина этого не хочет. И кошка, сидящая возле дороги, тоже этого не хочет и поэтому выпускает свои когти, готовясь к прыжку.

До дома осталось совсем немного — перейти дорогу и свернуть за угол. Но машины, эти четырехколесные големы, управляемые моими врагами, ждут только одного — чтобы я вышел на дорогу.

Я стою на самом крае тротуара и не решаюсь сделать еще один шаг. Как это мне знакомо — я уже когда-то стоял так и чего-то ждал. Когда это было? Не помню. Где это было? Не знаю. Что случилось дальше?

Де жа вю.

А воздух по-прежнему такой густой и идти все также тяжело. Всё, всё против меня. Все хотят меня остановить.

А вот хер вам по всей морде!

Я делаю шаг на дорогу.

Еще один.

Я не смотрю по сторонам. К черту всё! Господи, я верю тебе. Ангел-хранитель, если ты есть у меня, помоги мне! Где ты, Фортуна?! Ты мне сейчас так нужна!

Великий Джа, обрати взор на своего верного вассала!

Еще шаг.

И визг тормозов, похожий на стон раненого животного. Что, суки, не вышло?! Я улыбаюсь и шагаю дальше. Кто-то кричит совсем недалеко, но его крик перекрывает новый стон другой машины. Я пройду!

Двойная сплошная. Нейтральная зона, данная мне тем, кто затеял эту игру, для того, чтобы я передохнул. Но мне некогда отдыхать. Меня ждут, я должен идти. Я не останавливаюсь.

А на той стороне дороги меня уже ждут два пацана. Два сопляка лет по десять стоят и смотрят на меня. В руке одного уродливый пистолет невероятно яркой оранжевой расцветки с толстым раструбом на дуле. Я понимаю, что пистолет игрушечный, водяной, но кто знает, что там — вода или что-то плохое? Ведь дети — самые жестокие существа в мире. Как их там бомж Федя назвал? Ублюдки? Точно.

Прохожу мимо них и жду, каждую секунду жду выстрела, но они не стреляют. Мне неизвестно, почему они не стали стрелять, и я никогда этого не узнаю, а поворачиваться я не буду.

Вот и мой дом. Три подъезда, мой самый дальний. Возле него стоят три машины. Темно-красная девятка кажется мне знакомой. Не хватало здесь только моего бывшего шефа. Я замедляю шаг, потому что вижу, как из девятки вылезают два человека — Игорь и его дружок, тот самый, которого я едва не пырнул ножницами. Они стоят возле машины и ждут меня.

Следующая тачка — старый «опель». Возле нее кучкой столпились человек пять или шесть молодых парней. Один из них, похожий на «Скутера», беспрестанно гладит свои белые волосы, другой разминает кулаки. Они тоже смотрят в мою сторону, как и Игорь, как и два бритоголовых отморозка возле третьей машины — «восьмерки» с тонированными стеклами без номерных знаков.

До меня внезапно доходит весь ужас ситуации — я никогда не стану диллером, я никогда не смогу стать таким, как Афоня. Никто и не собирался со мной работать. Даже если я пройду Игоря, если я пройду пацанов, которые уже один раз избили меня во дворе Афони, с отморозками мне не договориться. Хотя до них еще метров двадцать, я уже ощущаю волны угрозы, исходящие от них. Они грохнут меня прямо здесь, как убили Карена и еще кого-то из наших. Бежать? Я не смогу. Нет сил. Но попробовать надо. И я поворачиваюсь назад.