Джефф Нун - Автоматическая Алиса [с иллюстрациями, ёфицировано]

— Салия, — закричала Алиса. — Где ты научилась так ходить?

К сожалению, её слова потерялись в жутком и воющем ветре, возникавшем от стремительного бега куклы, пока та мчалась мимо ускорявшихся автоконей.

— Ну, и ладно, — сказала себе Алиса. — Наверное, если бы я была Автоматической Алисой, то тоже могла бы так быстро ходить.

А ревущий автобан лошадиных экипажей грозно надвигался на девочек, желая размазать их по асфальту!

Естественно, им удалось перебежать дорогу, опередив автоконей на волосок от ноготков мизинцев. (И очень хорошо, иначе эта сказка превратилась бы в печальную историю. Тем более, что я не рассказал вам даже половины приключений, которые Алиса пережила в будущем. Нет-нет, моих главных героинь не раздавить металлическими подковами! Не так-то это просто!)

Оказавшись в безопасности на другой стороне улицы, Алиса пробежала несколько шагов и попыталась схватить Козодоя. Однако в её пальцах осталось только зеленовато-жёлтое перо, которое она выдернула из хвоста попугая! Сам Козодой, несмотря на частичную потерю хвостового оперения, проворно взлетел с плеча челозебра, пронёсся над крышей Дворца Химеры и затерялся среди ульев многоэтажных домов. Пока Алиса огорчённо вертела в пальцах добытый трофей, челозебр, как ни в чём не бывало, ушёл куда-то по своим делам.

— Как думаешь, Салиа, моя бабушка Эрминтруда удовлетворится этим пером, оставшимся от попугая? — спросила Алиса.

— Я думаю, что нет, — ответила кукла. — Но посмотри сюда!

Она наклонилась и подняла с земли какой-то маленький предмет.

— Похоже, растеряха челозебр случайно выронил его.

Она протянула Алисе кусочек фигурно вырезанного картона, на котором изображался волнистый узор из чёрно-белых полос.

— Это ещё один из пропавших фрагментов моей составной картинки, — сказала Алиса. — Он от домика зебры.

Девочка сунула паззл в карман передника к другим четырём найденным частям.

— Мы далеко от Дидсбери? — спросила она.

— Не очень, — ответила кукла. — Но нам нужно идти в другую сторону. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что там живёт моя бабушка — или, точнее, жила. Мы должны вернуться туда.

— Только не сейчас, моя милая.

— На этот раз я полностью с тобой согласна, дорогая.

Продолжив погоню за попугаем, обе девочки направились в скопище домов. Естественно, они тут же заблудились. И не мудрено — ведь здания здесь были идентично однообразными, и каждая улица походила на другую улицу. Более того, каждая улица переплеталась с соседними улицами, создавая изогнутый и закрученный в спираль однообразный мир. Этот район напоминал ещё один запутанный сад, с узлами, которые Алиса не могла распутать. Между тем, в чистом утреннем воздухе по-прежнему мелькали проблесковые огни, и с дальних улиц доносились звуки сирен и свистков. В конце концов, Алиса положилась на обострённую рассудительность Салии, и вскоре девочки оказались в том месте, откуда исходили звуки и огни.

А теперь, дорогие читатели, попробуйте представить себе такую сцену...

В центре круга абсолютно идентичных домов расположился табун полиавтозавров (безлошадных экипажей, принадлежавших полиции). Широкую улицу запрудила толпа челоживотных: козлорябята и овцедевочки, слономужчины и женщинокрысы. Алиса протолкалась сквозь этот странный зоопарк зевак и вежливо спросила у стоявшего поблизости полицейского:

— Не могли бы вы оказать мне любезность и рассказать, что здесь произошло?

— Здесь имело место второе головоломное убийство, — мрачно ответил полицейский, и его мохнатое тело содрогнулось от негодования и ужаса. — На этот раз убита котетенька.

Обратив внимание на его дрожащий мех, Алиса поняла, что коп на самом деле был легавым или, точнее, псолицменом. Ещё одна жертва генофилии. Алиса протиснулась мимо него и остановилась в шаге от того места, где на асфальте лежало что-то комковатое и патологически неподвижное. Только одна кошачья лапа с когтями и рыжим мехом безжизненно торчала из-под белой простыни.

— Как печально, — в ужасе прошептала Алиса.

(В далёком прошлом у неё остался маленький котёнок. Милая Дина из давно забытых лет!)

И тут к ней вприпрыжку подбежал другой псолицейский. Этот челопес грозно рявкнул на ближайших легавых и велел им пошевеливаться — причём, в два раза быстрее! Очевидно, он был их начальником. К такому выводу Алису подтолкнули не столько его лающие приказы, сколько сюртук, пошитый на заказ. Только он был одет в штатское, в то время как другие копы носили на собачьих телах обычную синюю форму.

— Ты кто такая? — спросил у Алисы босс-всех-легавых.

Он имел облик пса чистопородных кровей — по кремовому меху морды шла широкая коричневая полоса, оттенённая светлыми бакенбардами.

— Я Алиса, — ответила девочка.

— А я инспектор Джек Рассел из главного управления манчестерской полиции. Что ты здесь делаешь, Алиса?

— О, инспектор Рассел... Я ищу попугая, который сейчас сидит на вашем плече.

И действительно на плече инспектора Рассела сидел никто иной, как Козодой.

— Этот попугай препятствует полицейскому расследованию, — пролаял Джек Рассел. — Я хочу, чтобы его незамедлительно сняли с моего плеча!

— Козодой, лети ко мне! — пропела девочка.

Однако она с огорчением увидела, что попугай, слетевший с плеча инспектора, запорхал не к ней, а в яркое утреннее небо. Сделав круг над домами, он направился к центру Манчестера.

— Прошу прощения, полосатый гражданин, — пролаял Джек Рассел, обращаясь к челозебру, который появился откуда-то на месте преступления.

Тот нагло тянул мокрый нос к простыне и убитой жертве.

— Неужели вы не понимаете, что мешаете полицейскому расследованию? Неужели вы не видите, что здесь замочили кошку?

— А зачем её было мочить? — спросила Алиса

— Я имел в виду убийство котетеньки, девочка, — ответил инспектор.

(И тут Алиса разгадала последнюю загадку Козодоя: "Куда так спешила котетенька?" В то место, где её замочили!)

Туда, где её поджидала смерть.

— Жертву звали Усики Макдафф, — продолжил Джек Рассел. — Это второе головоломное убийство. Первой жертвой был молодой челопаук по имени Квентин Тарантуло. Он был актёром Химеры, прославившимся своими жестокими и отмороженными ролями криминальных авторитетов. Должен признаться, что я не проронил ни одной слезинки по поводу его кончины. Такой вид химероматографии недопустим.