Юлиус Эвола - Традиция и Европа

Захватывает следующий отмечаемый совершенно достоверными источниками факт: после того, как Унгерн фон Штернберг стал освободителем и защитником Тибета, он должен был вступить в рамках упомянутого плана в тайные отношения с представителями традиционных сил не только Индии, но и Японии и исламского мира. Мир, ещё не уничтоженный материализмом и разрушением, постепенно должен был присоединиться к нему как из оборонительной, так и наступательной солидарности. Тут мы переходим ко второму вопросу — вопросу о так называемом «царе мира».

Оссендовский сообщает, что ламы и властители Центральной Азии должны были рассказывать о существовании таинственного мощного центра по имени Агарта, при котором речь шла о местонахождении «царя мира». По слухам, он лежал под землёй и общался со всем миром при помощи «подземных каналов», которые проходили под континентами и океанами.

В подхваченной Оссендовским версии эти утверждения выглядят фантастическими. Заслуга открытия подлинного содержания этих рассказов принадлежит Рене Генону, который в своей книге Le Roi du Monde («Царь мира») подчёркивал тот факт, что в книге La mission des Indes Сен–Ивеса д’Альвейдра, вышедшей в1910 г., о которой Оссендовский, наверное, не знал, говорится о том же таинственном центре. Генон объясняет, прежде всего, что это подземное царство (которое с трудом можно представить себе уже из–за проблем размещения и снабжения, если оно не населено исключительно духами) на самом деле нужно понимать как «невидимый центр». Что касается господствующего там «царя мира», то он является общим представлением о невидимом правительстве или контроле над миром или историей, и кажущееся фантастическим указание на «подземные каналы», связывающие это место с различными странами земли, нужно понимать также не материалистически, а как символ влияния, которое этот центр в какой–то мере исполняет за кулисами.

Если понять всё в этой более конкретной форме, то мы увидим, конечно, различные проблемы, актуальность которых едва ли ускользнет от кого–то. Сюда же относится то, что то зрелище, которое всё более очевидно на нашей планете, очень сложно согласовать с идеей существования этого влиятельного «царя мира», если его влияния рассматривать в качестве положительных и полезных.

Ламы, должно быть, сказали Оссендовскому: « Царь мира появится в будущем, если для него настанет час вести всех хороших людей на борьбу против злых. Тем не менее, это время ещё не пришло. Самые злые представители человечества ещё не родились ». Это повторение традиционной темы, известной также и в средневековой Европе.

Интересно, что ламы и властители земель в Тибете выражали очень похожий ход мысли по сравнению с Оссендовским, причём они ссылались на эзотерическое учение. Его более примитивный вид, переданный и вставленный в свои описания путешествий Оссендовским, заставляет сделать вывод, что здесь ни в коем случае речь не идёт о его собственной выдумке.

Roma,9 февраля 1973 г.

Так как благородный дух предшествует всем своим проявлениям и возвышается над ними, вопрос каждой конкретной аристократической формации предполагает углублённое познание сущности этого духа. Во всяком случае, следует уяснить, что речь идёт не о восстановлении только лишь политического класса, более или менее связанного с управляющим и законодательным организмом государства. Речь идёт, прежде всего, о связанном с определённым слоем престиже и примере, которые должны создавать атмосферу, кристаллизовывать вокруг себя высший образ жизни, будить особые формы чувств и вместе с тем задавать тон новому обществу. Поэтому можно думать о чём–то вроде ордена в мужском и аскетическом смысле: такие ордена были присущи гибеллинской, средневековой культуре.

Однако ещё лучше обратиться к древнеарийскому и индоарийскому обществу, где, как известно, элита не была организована никаким материальным способом, где её власть выводилась не из представительства какой–либо осязаемой силы или абстрактного принципа; она сохраняла свой ранг и задавала тон соответствующей культуре при помощи непосредственного, излучающего её сущность влияния. Современный мир знает много подделок элитизма, от которых нужно отказаться. Благородный дух является по своей сути антиинтеллектуалистичным. Его также не стоит путать с некоей авторитарной или диктаторской идеей.

Уже то обстоятельство, что сегодня можно говорить о «диктатуре пролетариата», указывает на необходимость более детального определения диктатуры и авторитарного мышления. Впрочем, феномен элитизма — т. е. власти меньшинства — уже пробовали представить как историческую судьбу. Вильфредо Парето говорил о «циркуляции элит», сменяющих друг друга, попеременно продвигающихся наверх при помощи более или менее одинаковой техники господства и пользующихся различными идеями, которые в данной связи являются скорее внушениями, т. е. рационально подготовленными центрами кристаллизации иррациональных внушающих сил. Элитизм является здесь чисто формальным понятием: определённый слой является элитой, если он захватил власть и ему удаётся осуществлять определённое внушение. Согласно нормальной точке зрения, это должно случаться только тогда, когда элита— это избранная группа (слово «элита» происходит от лат. eligo — «избирать»), которой присуще превосходство, престиж и авторитет, неотделимые от определённых неизменных принципов, определённого образа жизни и определённой сути. Поэтому истинный благородный дух не может иметь ничего общего с господством на макиавеллистской или демагогической основе, что случалось при античных народных тираниях и власти народных трибунов.

Он не может также основываться на учении о «сверхчеловеке», если думать в этой связи только о бурно выросшем вождизме(Führertum), т. е. о власти, основанной только на чисто индивидуальных и природных талантах жестокого и устрашающего образа. Напротив, по своей сути истинный дух является «олимпийским» — мы говорили, что он проистекает из самого метафизического порядка. Основа благородного типа прежде всего духовная. Однако, как уже говорилось, смысл понятия «духовное» имеет мало общего с современным его пониманием: он связывается с врождённым чувством суверенитета, презрения к банальным, пошлым, приобретённым вещам, берущим своё начало из ловкости, хитрости, эрудиции и даже гениальности; презрению, которое приближается в какой–то мере к аскетическому, но, тем не менее, отличается от него полным отсутствием пафоса и враждебности. Можно было бы описать сущность истинно благородной природы в следующей форме: превосходство над жизнью, ставшее природой, расой. Это превосходство, которое, пожалуй, имеет в себе что–то аскетическое, тем не менее не создаёт в благородном типе никакого разлада: в качестве второй природы оно возвышается и спокойно проникает в низшую человеческую часть и остаётся во властном достоинстве, силе, линии, в спокойном и подчинённом виде души, речи и поведения. Таким образом, она создаёт человеческий тип, полный спокойствия и неприкосновенной внутренней силы, который является крайней противоположностью титаническому, прометейскому и теллурическому типу.