Карина Вран - Поступь инферно

Интеллект: +16.

Повышает эффективность заклинаний магии тьмы на 10 %.

Сопротивление оглушению/ошеломлению: +15 %.

Шанс отразить (перенаправить) полученный магический урон цели, нанесшей урон: 5 %.

Необходимый уровень: 20.

Ради предпоследней строчки (пяти процентов "зеркала") эта чудная "шапка" и была выбрана Хэйт. Все прочие строки тоже внушали гордость новой обладательнице диадемы, но они для предмета эпического грейда были вполне ожидаемыми, "отражение" же являлось бонусом довольно редким.

— Отлично, здесь мы закончили, — сказала Хэйт, подразумевая не только арсенал, но и людские земли вообще.

Мася согласно кивнула.

— Кстати! — опомнившись, Хэйт перешла на шепот. — Тебе за пятницу не влетело?

— У меня очень догадливый брат, — так же шепотом ответила гномка. — Он не смог до меня дозвониться и сочинил сказку о моей болезни. Это… спасибо, ушастая.

— За что? — изумилась адептка.

— Ну… реагируешь нормально.

"Догадливый брат. Монк, которого привела к нам малая. Никогда не играет после полуночи. Режим? Или контроль за временем? Хм-м", — догадка перечеркивала все найденные "схожести" и была намного более жизнеспособной, чем ее фантазия о том, что Монк может оказаться Яном.

— Мась, а он… твой брат, он играет? — как бы между делом спросила адептка. — В Восхождение?

Гнома замотала головой.

— Пока нет, его же учат с утра до ночи, ему преемником быть. Не до игр.

Хэйт вычленила из фразы слово "пока", сказанное с уверенностью, подметила цепкий, решительный взгляд малой, и… промолчала. "Котелок" у Маси варил, потому адептке хотелось верить, что приятельница выкрутится из своей неоднозначной ситуации. А думать про личность Монка резко расхотелось.

— О, Рэй! — вскрикнула Маська, мониторившая, видимо, список друзей.

Девушки заторопились — появление убивца означало, что пора было выдвигаться к точке сбора, Риминессе. Регион Бергот являлся граничным между людскими и орочьими землями, а перемещение между анклавами людей и орков посредством телепорта, увы, было невозможно (со дня прорыва). Но расстояние было вполне приемлемым для пешего перехода (хотя, на ездовых питомцах, ясно-понятно, удобнее), тем более, что на "таможне" — заставе с двумя отрядами стражи, из людей и орков, соответственно, состоящих — компании предстояло начать зарабатывать репутацию с орочьими анклавами.

— Новости все слышали? — спросил Рэй.

Так вышло, что из портальных врат вся компания вывалилась друг за дружкой, как по секундомеру. Выяснилось, что только Монк "не в теме", остальные уже прошустрили по форуму.

Группу из небезызвестного в игровом сообществе клана не просто попросили найти источник угрозы Инферно — круг поиска ограничивался правящим домом Светлого Леса. Вроде бы "маги магичили-магичили, да не намагичили", на предмет поиска места прорыва и носителя артефакта, для этого используемого, но случился сбой, что указывало каким-то боком на семейку правителя. Квест был эдаким детективчиком, без срока выполнения, но шанс указать на носителя артефакта имелся только один — промашка в "следствии" означала провал задания. И трагедию для простых светлоэльфийских неписей в виде прорыва Инферно. Закончилось все плохо: подозрение "Детей Валинора" вызвал какой-то там племянник правителя, а настоящим обладателем оказался его (правителя, не племянника) младший сын.

Скрины с живописными руинами на месте резиденции правителя, красно-черной воронки в небе над Светлым Лесом и орд демонов, этот Лес наводнивших, кинжальщик продемонстрировать не мог, но попытался обрисовать словами, "на пальцах". Получалось не так уж и плохо.

Пересказывал все это Рэй уже на ходу. Путь предстоял не особенно дальний, но, теряя полдня (игрового) на переход между землями, тратить драгоценное время (которое, как известно — опыт или, в более распространенной интерпретации, деньги) не было благоразумным. Заодно убивец выдал краткую справку по особенностям ("бзикам") орков-неписей: принцип силы, принцип воли, принцип фатальности. С первым все было ясно — орки признавали силу во всех ее проявлениях, и спор зачастую проще было решить крепким кулаком, чем демагогией. Принцип воли был несколько сложнее в понимании; он включал в себя свободу, не связанную ограничениями (если орк решил что-то сделать, никто не в праве ему помешать), и целеустремленность (пока у орка есть цель, он будет к ней идти). Самое важное, что должен был запомнить игрок относительно этого принципа, сформулировала в своей манере Барби: "Не стой у орка на дороге. Сломает череп, вырвет ноги". Третий принцип сводился к убеждению: в конце дороги каждого встретит Гарт-гар. Орки-НПЦ не берегли свою шкуру (умру — значит, Гарт-гар назначил этот день) и того же ожидали от пришлых.

— "Здравствуйте, любезный-уважаемый", "не соизволите ли", "пожалуйста, окажите мне помощь" — забудьте все эти обороты! — посоветовал Кен, уже бывавший в орочьих землях в качестве "туриста". — На весь срок пребывания. Звать нас чаще всего будут: "Эй, ты, харя", — а то и жестче. Не берите в голову и не вздумайте обижаться, это просто разработчики со сценаристами на славу оторвались, когда задавали параметры и "словарный запас" расы.

— Почему они тогда обратно крепи не отбили? — спросила Хэйт. — То есть, понятно, что глобальный сценарий, но это же не вяжется с их принципами?

— Религия не позволяет, — хмуро ответила Барби. — И это не стеб. Жрецы объявили запрет. Причина в Архидемоне — эпик-РБ, пятисотка. Если вся степь навалится, может, и запинают, но сколько поляжет при этом?

Насколько Хэйт помнила, в Восхождении уже имелось сколько-то игроков "двести плюс", но за барьером сотого уровня уже каждый новый "ап" — за праздник считать можно, так что она слабо представляла, как силами игроков убивать Архидемона. "Раз теперь прорывов — два, то и этих гадов, получается, тоже?" — задумалась адептка. Выходило, что для закрытия врат между Инферно и Тионэей потребуется либо вмешательство "величайших магов" (если не богов), либо объединение усилий игроков и неписей. "Ну, не мне с моей двадцаткой беспокоиться", — мысленно усмехнулась она.

Путешествие становилось все монотоннее, мобов ни на дороге, ни возле оной не наличествовало, с развлечениями было туго, кроме как поболтать да поозираться по сторонам, заняться-то было и нечем.

— Тут мой шеф, из редакции, надумал ожениться, — ни с того, ни с сего заявила Барби, заскучавшая, видимо, от безделья. — Ему тридцать восемь, невесте восемнадцать. Привел он к нам сию трепетную лань и при всем честном народе выдал перл: "Да, между нами двадцать; и пусть эти двадцать будут всегда. Двадцать… сантиметров. Моего бумажника, в толщину".

Хэйт сбилась с шага, Маська ойкнула, Кен с Рэем гоготнули. Монк флегматично проигнорировал озвученную "шуточку".