Ольга Манскова - Без имени

— Снег… Он неожиданно выпал. Чистый, свежий воздух, много кислорода, и вы чувствуете себя, будто пьяный? — понимающим голосом и слегка подмигнув, сказал незнакомец.

— Нет. Просто… Мой шеф — бандит, коллекторское агентство работает заодно с преступной бандой, и я… Теперь боюсь своей работы…

Теперь незнакомец посмотрел на Евгения еще внимательней.

Евгений прикрыл глаза. Но… Предательские слёзы все равно потекли по его лицу.

— Вы… Вы мне всё расскажете, и мы вместе решим, что делать. Бывают дни, когда любой человек… Не может выжить без чужой помощи. Это — так. И, быть может, наша встреча — не совсем случайна… Как вас зовут?

— Евгений. А…вас?

— У меня уже нет имени. Зовите меня просто: Схимник.

— Почему — Схимник?

— Знаете ли, Евгений, я сам точно не помню, когда я стал Схимником. Сначала всякая гопота с нашей улицы (а я родился и жил на юге, в нынешней Донской Республике), звала меня Сектантом. Нет, я не входил ни в какую секту, и даже не был шибко религиозен, но… Я не пил, не курил и не кололся. И потому… Они звали меня Сектантом. И меня даже несколько раз вызывали в жандармское управление давать показания и подпись в том, что я не сектант… И на работе допрашивали, в Особом отделе. Вот именно после этого я занялся айкидо и однажды отвалил всех, кто приставал ко мне в темном переулке. И почему-то после этого все гопники района стали звать меня не Сектантом, а Схимником… Должно быть, повысили в ранге, оставив в рядах «странных»… Ну, а потом… Почему-то даже друзья стали звать меня именно так. И, когда я переехал в Московию, сюда, в Питер, я вдруг и сам так стал представляться. Привык. Но, расскажите о себе, Евгений. Здесь по близости есть одно уютное кафе…

Голос Схимника подействовал умиротворяюще на бедного Евгения.

— Я… Могу довериться вам? Мне действительно… Надо выговориться.

— Да. Недавно я сам нуждался в подобной услуге. В сочувствии и соучастии. Именно этого нас хотят лишить… Именно этого…

— Кто?

— Это… Трудный вопрос. Я сам хочу знать на него ответ, — тихо сказал странный Схимник. Слова его падали, как хлопья снега, будто застревая в ушах белой ватой, искрились и переливались на солнце, искрились и переливались…

Евгений вновь стоял, оглохший и одинокий средь безлюдной тишины, среди роя белых мух… Оглохший и одинокий. Он почувствовал вдруг какую-то заторможенность сознания, внезапный провал в состояние непонимания того, что вокруг — реальность, чувство падения и растворения в некой незримости и невесомости.

— Эй! Кто-нибудь! Моему племяннику плохо! Помогите! — услышал он крик Схимника.

— Эй! Люди, сбегайте, вызовите такси! — раздался рядом голос случайного прохожего, — Мужчина! Давайте, мы его — так, с двух сторон… Он падает! Крепче держите!

Снег… Бесконечная белизна. Белая и пустая. Пустыня ненаписанных строк… Пелена безвременья. Эйфория бреда… Безумия, в котором срываешься и падаешь, просыпаясь снова во сне, и вновь срываешься и падаешь, бежишь по бесконечным пролетам лестниц, над бездной, обрывающейся во мрак… В крик. В бесконечную пустую пелену.

Черный внедорожник вез её по ещё темному городу. Водитель был веселым парнем, и после ее ответа про орхидеи, возле задних ворот двора больницы, залился звонким смехом и пригласил Машу «полезать в машину, пока прохожие не заинтересовались». Действительно, одетая в слишком большую куртку главврача из искусственной черной кожи, из-под которой высовывался длинный домашний халат, без колготок и в одетых на босу ногу стоптанных, чужих ботинках чуть большего, чем её, размера, она могла вызвать некоторое удивление сторонних наблюдателей.

Маша быстро забралась на заднее сидение, и они поехали.

Она, на свое удивление, совершенно не боялась этого приключения. Девушка была радостна, поскольку вырвалась на волю. Кроме того, в кармане у нее лежала справка со странным диагнозом «реакция на ситуацию», со всеми полагающимися подписями и печатями, что являлось достаточным основанием для деканата не засчитывать прошедшие дни прогулом занятий.

И потому, Маша с радостью наблюдала проносящиеся мимо знакомые очертания зданий любимого ею города: его слегка припорошенные выпавшим довольно рано снегом улицы, старинные дома, четкие контуры каналов и мостов.

Покружив немного по городу, черный внедорожник вновь выехал на Фонтанку, проехал мимо Большого Драматического театра. Вскоре водитель свернул направо. Машина сделала полукруг — оборот, и остановилась у глухого каменного забора.

— Приехали, девушка! — сказал веселый водитель. Он вышел и распахнул перед Машей дверь машины.

— Куда? — спросила та.

— Я не знаю. Я просто водитель. Вас просили доставить сюда. Это — Ротонда. Знаешь это место?

— Я здесь никогда не была.

— Ну, вот и познакомишься. Странная архитектура. Внутри. Снаружи — обычный питерский подъезд… Да, забыл сообщить: код на дверях сейчас — 0748.

Водитель забрался в машину и уехал. А Маша зашла через узкую калитку возле закрытых проездных ворот во двор этого дома.

«Ну, что ж…Пока всё, что произошло после моего разговора с врачом, было замечательным и неожиданным. Не думаю, что здесь ждет какая-нибудь ловушка», — подумала Маша и набрала код. Замок щелкнул, и она открыла двери и вошла. Тут же зазвенел где-то подвешенный колокольчик. Внутри было темно. Похоже, обычный подъезд… Она открыла следующую дверь и оказалась в просторном круглом помещении, как под куполом. Стены «простого подъезда» были сплошь украшены фресками, и, похоже, изображали сцены из Евангелия. Стрельчатые окна украшали витражи. С Древом Жизни и с фантастическими птицами. Вверх, к квартирам, уходила витая лестница, закрученная спиралью, с литыми чугунными перилами.

Посередине свободного пространства был круглый люк, выкрашенный золотой краской. Диаметр люка был намного шире, чем простого уличного, и назначение его было неопределенным. Неподалеку от люка, на небольшом возвышении, стоял длинный стол. Он был накрыт красной скатертью с тиснеными золотыми павлиньими перьями. На столе располагалась статуя танцующего Шивы из бронзы, а рядом — старинный подсвечник и компьютер.

Вскоре из одной из дверей наверху вышел тщедушный человечек в черном одеянии и стал спускаться. Из дверей, расположенных выше, тоже показались люди. Все спускались и рассаживались за столом. И одеты были весьма странно.

Один из них, в длинном персидском халате и с закрученными усами, спросил у Маши:

— Как вас зовут?

— Мария, — ответила она. «Что за странный спектакль?» — пронеслось у нее в голове.

— Присаживайтесь к нам за стол. И расскажите свою историю, — попросил тот человек, в черном.