Вадим Проскурин - Дверь в полдень

— Я верю, — сказал Рома и осторожно поцеловал ее в плечо. — Я знаю, о чем ты говоришь.

— Откуда?

— Вряд ли я смогу это объяснить. Ты любишь панк-музыку?

Елена состроила неопределенную гримасу:

— Иногда могу слушать под настроение.

— Значит, не любишь. Тебе никогда не казалось, что все вокруг — сплошная мразь, все плохо сделано, а окружают тебя одни только негодяи и свиньи? Не хотелось послать весь мир куда подальше, наплевать на все и замкнуться в себе? Или вообще пустить себе пулю в лоб? Знаешь, что такое ненависть ко всему миру?

— Знаю, — серьезно ответила Елена. — У меня такое бывало. Психиатры называют это «реактивный психоз». Он быстро проходит.

— Проходить-то проходит, — вздохнул Рома, — но след остается. Ты читала мое досье?

— Кто бы мне дал…

Рома вздохнул с облегчением.

Елена посмотрела на него со снисходительной улыбкой. Странное дело, ее улыбка не показалась Роме презрительной. Елена понимала его, она воспринимала его не как полусумасшедшего придурка с тараканами в голове, а как человека, почти равного себе. Рома подумал, что за свою долгую жизнь она успела побывать в таких передрягах, какие ему и не снились, и если он ей сейчас расскажет во всех подробностях то, что никогда никому не рассказывал, она просто улыбнется, обнимет его и скажет, что его заботы и тревоги — сущая ерунда по сравнению с…

— Накуролесил где-то под кайфом? — предположила Елена. — Надеюсь, не убил никого?

— Неважно.

Рома попытался произнести это слово небрежным тоном, но прозвучало оно резко и даже вызывающе. Елена не обиделась, она все поняла.

— Знал бы ты, сколько у меня в душе дерьма скопилось… — вздохнула она. — Нет, не бойся, исповедоваться не буду и тебя слушать тоже не буду. Это наша судьба — таскать с собой повсюду ведро помоев, которое называется «совесть». Хорошо, что у меня оно резиновое и никогда не переполняется.

— Хотел бы я знать, какое оно у меня, — пробормотал Рома.

— В церковь ходить не пробовал? — поинтересовалась Елена.

— Нет. Советуешь?

— Я не психиатр, чтобы советовать. Лично я пыталась, но ничего хорошего из этого не вышло. Чтобы религия успокаивала, надо верить в бога по-настоящему, это как во внутренних школах ушу — если ты занимаешься, чтобы нарастить физическую мощь, от занятий пользы не будет. Чтобы была польза, надо забыть о теле, думать только о силе духа и тогда через пару лет будет результат. Так и в религии, душевное спокойствие — просто побочный эффект.

— Побочный эффект чего?

— Истинной веры в бога. Знаешь, что такое истинная вера?

Рома скептически хмыкнул.

— Да я не о том! — воскликнула Елена. — Кому какое дело, в какой храм ты ходишь и какие молитвы читаешь? Истинность веры не в том, какую религию ты выбрал, а в другом. Когда ты веришь, чтобы лучше жилось — это не истинная вера. А когда ты живешь, чтобы лучше верилось — вот такая вера по-настоящему истинная. Чтобы религия успокаивала, прежде всего надо поверить, что перед лицом бога вся твоя жизнь и все твое счастье — сущая ерунда.

— Ага, — подхватил Рома. — Перестать ругаться матом, полдня проводить в молитвах…

— Не надо утрировать, — оборвала его Елена. — Внешние проявления несущественны, важно только то, что происходит в твоей душе. Если тебе так важны обряды, выбери религию, в которой они не напрягают. Буддизм, например.

— Если религию выбирать, разве можно поверить по-настоящему?

Елена улыбнулась.

— Ты все понял, — констатировала она. — Значит, духовный опиум не для тебя. Наркотики пробовал?

— Кто же их не пробовал?

— И как?

— Никак. Они мне неинтересны.

— То же самое будет и с религией.

— Тогда почему ты мне советуешь ходить в церковь? — удивился Рома.

— Извини, — сказала Елена. — Я думала о тебе хуже, чем ты заслуживаешь. Думала, ты веришь, что душевную грязь можно слить в подходящий унитаз и больше не вспоминать о ней и не задумываться. К сожалению, это получается не у всех, а у нас с тобой точно не получится. Вот и приходиться носить в себе чан с дерьмом и следить, чтобы он не расплескался. Ты ведь тоже надеваешь маску?

Рома по привычке хотел переспросить, о какой такой маске идет речь, но внезапно понял две вещи. Во-первых, разговаривая с Еленой, нельзя прятаться за привычным обликом циничного интеллектуала, плюющего на весь мир с высокой колокольни. Она понимает все, высказанное и не высказанное, она просто не показывает это, потому что изо всех сил старается не унижать Рому, не демонстрировать ему собственное превосходство. Одно только это говорит о ее внутренней силе гораздо больше, чем все остальное, вместе взятое. По-настоящему сильный человек не выпячивает свою силу, а прячет ее внутри, чтобы не распугивать близких.

Вторая вещь, которую понял Рома, касалась не Елены, а его самого. Рома понял, что его душевная маска, тщательно вылепленная много лет назад, не просто дала трещину, а окончательно рассыпалась в прах. Впервые за много лет он оставался самим собой, общаясь с другим человеком. Он подумал, что может раскрыться перед Еленой до самого конца, открыть ей все свои тайны, включая самые позорные, и она от него не отвернется, она его поймет. За двести лет на грани безумия она просто обязана была научиться понимать людей.

— На мне нет маски, — сказал Рома. — Я и сам не могу поверить, но ее больше нет. По крайней мере, сейчас, с тобой.

Елена улыбнулась и стала похожа на сытую и довольную кошку.

— Кажется, я готова произнести одну банальную фразу из трех слов, — сказала она.

Рома не удержался и сделал одно нецензурное предположение. Елена расхохоталась.

— Как ты только мог такое подумать? — задала она риторический вопрос.

И добавила:

— Милый.

— Давай пока не будем произносить банальные фразы, — предложил Рома. — Эти слова мы всегда успеем произнести. Дело ведь не в словах.

— Это точно, — согласилась Елена. — Дело не в словах.

Прибыв на секретный объект, Гвидон и Стас отметили пропуска у дежурного, а затем Стас потащил Гвидона в столовую.

Когда они пришли, выяснилось, что идея была не слишком хорошей — время обеда уже закончилось и столовая закрылась. К счастью, буфет рядом со столовой еще работал. Полноценной еды там не было, но кофе и пицца в ассортименте присутствовали.

К большому удивлению Гвидона, в буфете продавались алкогольные напитки и некоторые люди покупали их в середине рабочего дня.

— Разве у вас не запрещено употреблять алкоголь на работе? — спросил Гвидон.

— У нас все разрешено и одновременно запрещено, — буркнул Стас. — Бардак у нас, если ты еще не понял.

— Бардак у всех бывает. У нас раздолбайства не меньше вашего.

Некоторое время Гвидон и Стас молча жевали пиццу. Гвидон был разочарован — он ожидал, что натуральная пицца будет намного вкуснее. Выходит, реклама не обманывала — синтетика действительно ничем не хуже, чем натуральные продукты.