Вадим Проскурин - Киберволки

Я ответил на вопросы в порядке поступления.

— Шоу было в начале шестого. Не арестовали никого, только с шефа взяли подписку о невыезде. Обыск проводил некто подполковник Жихарев из ОБЭП. Ничего они не искали, а просто изъяли компьютеры.

— Сколько компьютеров? Какие?

— Двадцать три. В отделе IT — все, кроме одного, плюс три начальственных и три в бухгалтерии.

— Глотовский изъяли?

— Изъяли. Тот единственный, который не тронули, они просто не нашли, скорее всего. Помнишь, в какой каморке Вронский сидит?

Денис хихикнул и сказал:

— Дуракам везет. Значит, маски-шоу… Клоунада какая-то, а не маски-шоу. Обвинения какие-нибудь предъявляли?

— Никаких.

— Тогда точно клоунада. Знаешь, Илья, это дело начинает меня интересовать. Если ты не возражаешь, я привлеку кое-кого из московской управы. Не против?

— Не против, — сказал я. — Если это будет не очень дорого.

— Не очень, — заверил меня Денис. — Значит, маски-шоу… Знаешь, что мне больше всего в этом деле не нравится?

— Что?

— Что я не знаю, кто написал этот троян. Новая хакерская группа, высококвалифицированная и дикая — это, знаешь ли, неприятно. Пожалуй, не буду я брать с тебя денег, лучше ты держи меня в курсе всех дел.

— Что тебя интересует?

— Все, связанное с вашими компьютерами, все, связанное с вашими коммерческими разборками, короче, все.

— Ну и аппетиты у тебя, — заметил я.

— Ничего, я ведь с тобой тоже информацией делюсь. Ладно, поеду я на службу. Как что новое узнаю, позвоню.

Пока мы разговаривали с Денисом, мне на мобилу пришла SMS-ка от шефа, он требовал немедленно явиться к нему. Звонок мобилы я отключил заранее, чтобы не отвлекаться от разговора, поэтому о желании шефа я узнал только сейчас.

Василий Дмитриевич был зол, но не на меня, а на весь белый свет вообще.

— Долго добирался, — констатировал он, когда я вошел в его кабинет.

— С Денисом разговаривал, — стал оправдываться я. — Он говорит, тот троян написали дикие хакеры.

— Дикие, домашние… — раздраженно отмахнулся Василий Дмитриевич. — Ваши компьютерные заморочки меня больше не интересуют. У нас и без того большие проблемы.

Я сел за стол и приготовился внимательно слушать.

— Час назад прошла новая волна маски-шоу, — сообщил Василий Дмитриевич. — В Нижнем Новгороде задержали фуру с нашими сидюками. На складе в Очаково конфисковали продукции на три миллиона. Прямо сейчас опергруппа ФСБ потрошит «Газель» со спецпродукцией.

— Что они могут найти? — поинтересовался я.

— Спецпродукцию, — улыбнулся Василий Дмитриевич. — Я же не совсем дурак, я предполагал нечто подобное, хотя и в меньших масштабах. Идет большой наезд и, сдается мне, это не просто наезд, а передел рынка.

— Что крыша говорит? — спросил я.

Василий Дмитриевич нахмурился.

— Ничего они не говорят. Говорят, будут разбираться. Я распорядился остановить все производство, кроме легального. Будем сворачиваться.

У меня похолодело внутри. Если шеф считает, что пора сворачиваться, все не просто плохо, все очень плохо.

— Неужели так плохо? — спросил я.

— Надеюсь, что нет, — сказал шеф. — Но я всегда рассчитываю на худшее. Бросай все дела и займись свертыванием производства. Вопросы?

— Может, мне лучше поговорить с агентами сначала…

— Сначала проследишь за консервацией оборудования, потом все остальное.

— Хорошо. А ваша семья уже за границей? — неожиданно спросил я.

Василий Дмитриевич криво усмехнулся.

— Моя семья уже второй месяц за границей, — ответил он. — Лето на дворе, что им в Москве мариноваться. Насчет своей семьи решай сам. Прямой необходимости, по-моему, нет, но лучше перебздеть, чем недобздеть. Но в первую очередь займись оборудованием, семья подождет.

Я заверил шефа, что полностью с ним согласен, и покинул кабинет. Выйдя на улицу, я достал мобилу, позвонил жене и сказал, что мне пришла в голову замечательная идея. Почему бы ей не взять детей и не уехать отдохнуть куда-нибудь в Европу. Нет, не обязательно прямо сейчас, но в течение недели из Москвы стоит выбраться, потому что лето скоро кончится. Лиза поинтересовалась, уверен ли я, что хочу опустошить наши сбережения, и в ответ я ее заверил, что очень скоро они вернутся к прежнему уровню. Так оно и будет, Василий Дмитриевич о сотрудниках заботится и моральные издержки всегда компенсирует материально.

Весь день я занимался консервацией оборудования. Консервация заключается в том, что оборудование приводится в состояние, в котором пристальный взгляд, брошенный на него сторонним наблюдателем, может вызвать смутное подозрение, но не более. Поводов к аресту оборудования или, тем более, к аресту сотрудников компании, быть не должно.

Проще всего дело обстоит с автоматической линией, штампующей микросхемы. Достаточно всего лишь поменять программу и линия начинает штамповать совсекретную продукцию оборонного назначения. Большая часть этой продукции изготовляется в те периоды времени, когда руководство компании опасается проверок. Заказчик об этом знает, но ему важно только то, что годовой объем поставок в точности совпадает с тем, что записано в контракте, а сколько микросхем в каком месяце изготовлено, его не волнует. Хорошо иметь дело с госзаказами.

С линией, штампующей DVD, дела обстоят сложнее. Теоретически, ее тоже можно перевести на выпуск легальной продукции, но найти для DVD такого же неприхотливого заказчика, как для микросхем, нереально. Поэтому с этим цехом мы поступаем по-другому.

Вначале вся территория цеха тщательнейшим образом проверяется на предмет наличия заготовок или, не приведи господь, готовых дисков. Все обнаруженное сваливается в большие металлические ящики, которые складируются в специально предназначенном для этого подвальном помещении. На всех планах здания это помещение отсутствует, обнаружить его можно только случайно. Но какой нормальный человек попрется изучать тесный коридорчик с низким потолком, под которым не только ни одной лампы не горит, но и проводка отсутствует? А если какой маньяк и полезет в этот закуток, то очень скоро он обнаружит короткую лестницу, нижние ступени которой затоплены водой. Чтобы добраться до склада незаконных вещей, надо метров двадцать брести по пояс в холодной воде.

Когда схрон заполняют продукцией, никто, конечно, не таскает тяжеленные ящики по пояс в воде. Вода откачивается, вдоль стены протягивается временная проводка, устанавливаются фонари, и рабочие, временно переквалифицировавшиеся в грузчиков, работают в относительном комфорте. А потом, когда аврал заканчивается, коридор снова затапливается водой, рабочие получают честно заработанную премию и расходятся по домам, потому что они считаются как бы уволенными до того момента, когда производство можно будет снова расконсервировать. Впрочем, с формальной точки зрения они у нас вообще не работают, потому что по документам эта линия остановлена в день принятия нового закона об авторских правах и с тех пор ни разу не запускалась.