Вадим Панов - Московский клуб

И негромкий плач сменился дикой истерикой. Выкрикивая бессвязные фразы, ругательства, перемешанные с горькими стонами и мольбами о помощи, Петра впечатала в стену миску с серой кашей, перевернула кровать и, оторвав металлическую спинку, долго-долго колотила ею в дверь.

А потом наступила апатия. И обессиленная девушка упала на оказавшийся на полу матрас и снова разрыдалась, царапая ногтями жесткую ткань. И заснула, продолжая всхлипывать, шептать неразборчивые слова, звать Деда. Несколько раз она кричала, переживая катастрофу шаттла, страх падения, удар о землю… Успокаивалась и снова принималась плакать.

Петра проснулась спустя несколько часов и вновь ощутила полную безнадежность. Ничего не хотелось, ни о чем не думалось. Вцепившаяся в душу тоска не отпускала, и девушка долго лежала на спине, подложив под голову руки и неподвижно глядя в серый потолок.

Когда же страх окончательно притупился, когда вернулась способность рассуждать здраво, стало понятно, что похитители ждут выкуп, а Дед, разумеется, заплатит. Бояться нечего, она окажется на свободе в течение нескольких часов, возможно, одного-двух дней. Ей ничего не грозит, и обращаться с ней будут предельно внимательно: как бы ни орали бандиты, ничего больше обычной оплеухи ей не грозит. И когда Петра поняла это, когда немного успокоилась, она вдруг подумала: а как бы поступил на моем месте Дед? Пусть не сейчас, не в свои девяносто пять с хвостиком, а раньше, когда он еще не был одним из богатейших людей планеты, а только поднимался наверх. Когда ему зубами приходилось выгрызать у судьбы подарки и биться за место под солнцем. Неужели Железный Ром покорно ожидал бы спасения? Вряд ли.

И если бы люди Зузинидзе, наблюдавшие за пленницей через видеокамеры, знали о Петре и ее семье чуть больше, они бы обязательно заметили появившееся на лице девушки знаменитое, «фадеевское» выражение упрямой сосредоточенности.

Этим людям не следовало встречаться, не следовало видеть друг друга, узнавать друг о друге больше, чем они уже знали. Не было ни одного повода для встречи этих людей, зато была веская причина держаться друг от друга подальше, и причиной этой была Тайна, окутывающая каждого из них. Они прятали имена и лица, тщательно скрывая свою сущность от окружающих. Они обладали властью и возможностями, их влияние на жизнь Анклава уступало лишь влиянию Мертвого, но только Тайна хранила их, была единственным и самым верным союзником. Всадник, региональный менеджер Консорциума. Посредник, региональный менеджер Ассоциации. Московские представители самых мощных преступных организаций Земли. Их приказы выполняли тысячи людей, от их приказов зависела жизнь тысяч людей, они могли многое, практически все. Кроме одного: они не могли открыто наслаждаться своим положением. Такова была философия Ассоциации, философия Консорциума: только тотальная конспирация гарантирует выживание организации в случае любых катаклизмов. Безы могут сутками допрашивать арестованных сотрудников, резать их на куски — о том, чего не знаешь, не расскажешь.

Разумных причин для встречи не было, со всех точек зрения, региональные менеджеры никогда не должны были увидеть друг друга, но жизнь в Тайне делает человека любопытным, безумно любопытным. И поэтому, когда Всадник предложил неофициальную встречу один на один, Посредник, почти не колеблясь, согласился, оставив за собой право выбора места встречи, и приехал на нее чуть раньше, чем было договорено.

Массивный внедорожник с трудом протиснулся в узенький переулок и замер так, чтобы пассажирская дверца оказалась напротив темной щели между домами. Лишних людей вокруг не было, об этом позаботилась охрана менеджера Ассоциации, поэтому Посредник спокойно приоткрыл дверцу, снял наномаску и откинулся на спинку кресла. Минуты через две из щели вынырнула крупная мужская фигура. Мгновение пришелец оценивал ситуацию, после чего забрался в машину. Лицо Всадника скрывала наномаска.

— Здесь безопасно, — буркнул Посредник, кивнув на стоящий на торпедо наноскоп. — Я чту договоренности. Никакой слежки, никаких записей.

— «Балалайка»? — поинтересовался Всадник.

Посредник продемонстрировал покоящийся в футляре чип, после чего повернул голову и откинул волосы, показывая собеседнику пустой разъем.

— А у тебя?

Всадник молча достал из кармана наноскоп, удовлетворенно кивнул, увидев зеленый огонек, откинул капюшон, снял наномаску и повернул голову:

— Я не подключен.

— Ух, ты! — не сдержался Посредник. — Большая редкость в наши дни.

— Не люблю быть таким, как все.

— И как же ты справляешься? Без лишней памяти, без постоянного доступа в сеть?

— Надеюсь только на себя.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга, оценивали, привыкали. Посредник, на правах хозяина вальяжно развалившись на сиденье, чуть улыбаясь. Всадник сосредоточенно, ведь он был инициатором встречи, ему надо о чем-то просить, неспешно перебирая появившиеся в правой руке жемчужные четки.

— Я почему-то догадывался, что это будешь ты, — произнес, наконец, Посредник, внимательно глядя в глаза Грязнова. — Не знал, разумеется, только догадывался. Слышал о тебе, о твоей фирме, подумал, что с таким прикрытием хорошо работать на Консорциум… Я даже пробовал наблюдать — напрасно, обычная антикварная компания. Решил, что ошибся. — Посредник улыбнулся: — Прими мое восхищение, Кирилл, трудно заниматься твоим бизнесом, оставаясь на виду.

— Ничего сложного, — неспешно ответил Грязнов. — Сложившаяся репутация честного человека и положение в свете только помогают вести дела.

В отличие от Кирилла лицо Посредника не было известно в Анклаве. Темные волосы, горбатый нос, быстрые глаза — заурядная внешность жителя Уруса, или Аравии, или Болота. Плащ скрывал одежду, но, если судить по неплохому мобилю, Посредник прятался под личиной средней руки рантье или бизнесмена. Живет, не привлекая внимания, дружит с соседями, вполне возможно, платит небольшую дань местной канторе. И контролирует почти всю работорговлю в Анклаве, обеспечивает поставки органов подпольным конструкторам, похищает людей. Региональный менеджер Ассоциации.

— В тени удобнее.

— Как сказать… — Кирилл на мгновение замер, разглядывая венчающий четки брелок, выполненный в виде головы дракона. — Даже в эпоху Цифры связи и знакомства играют важную роль. — И совсем тихо: — В Москве я могу больше тебя.

— Я знаю, — чуть склонил голову Посредник.

— Могу быть очень полезным.

— Догадываюсь.

— А могу быть очень неприятным.