Сергей Антонов - Врата испуганного бога

Збышек швырнул в Маллигана подушкой. Лег.

— Пся ты крев, — сказал он медленно. — Никак не могу понять: чего тебя так тянет на родину? Что ты там забыл? Я на свой Краков в жизни не поеду — разве что мне хорошо заплатят.

— Родители у меня там, — сказал Дон. — И вообще… Ностальгия, наверное.

— Знаешь, что такое — ностальгия? — Збышек встал, плотно прикрыл окно и уселся обратно. — И от чего она происходит? Могу рассказать.

— Расскажи, — покорно согласился Дон. Водка принялась за дело, и теперь Бык был тихий и нежный.

— А выпить у нас есть чего-нибудь? Ладно, сам знаю, что нет. Я, проше пана, на эту тему как-то пытался посоображать…

— Насчет выпивки? Это точно. Хихикс!..

— Оставь его в покое… Насчет ностальгии. Слушай внимательно с этого места. Любое существо рождается в определенных условиях. Я — на Кракове. Ты — на Дублине. Ротмистр Чачин — на очке. И, само собой, привыкает к этим условиям. Гравитация, атмосферное давление, состав воздуха… вот мне, к примеру, на этой Жмеринке воздух страшно не нравится. Что еще? Микробы и прочая мелкая пакость. Ты только родился, а они уже начинают тебя грызть. И у тебя со временем вырабатывается иммунитет — но только на определенные виды этих микробов, на те, которые наиболее распространены там, где ты родился. Я понятно говорю?

— Говоришь — понятно. Только я подумал и еще не сообразил, куда ты клонишь.

— Слушай дальше, все поймешь… Бип-бип… о чем это я… коннект! А потом ты вдруг срываешься с места и улетаешь на другой конец Галактики. Пусть планета будет идеально похожа по своим условиям на твой мир, допустим. Хотя такого тоже не бывает. Но — микробы там будут другими. Сто процентов. К ним у тебя иммунитета нет, поэтому ты начинаешь болеть, хворать, стонать, и однажды вспоминаешь, как здорово тебе было на родине.

— Я не болею, — сказал Дон.

— Это сейчас. А с самого начала?

Дон подумал.

— Ну… кажется, было что-то. Знаешь, вот тут иной раз… как стрельнет… как заноет…

— Вот. Еще хуже, когда человек возвращается-таки в родные места через какое-то время и понимает, что — да! — это единственное место, где мне хорошо. И, вставая в позу, говорит: о! Родина! А на самом деле — микробы. Теперь — понял?

— Родина… Микробы… Какая разница? Я домой хочу.

— Тьфу! — с выражением сказал Збышек. — Глупый белый человек! С вами, мальчик, можно разговаривать, только хорошенько накушавшись гороху. Детский сад какой-то…

И убрел в душевую.

А Дон снова распахнул окно и сел на пол, обхватив голову обеими руками. Ему было здорово себя жалко.

Двое суток спустя небольшой курьерский спринтер “Гермес”, принадлежащий фельдъегерской службе ППС, погрузился в атмосферу столичного мира звездной системы Массачусетс и пришвартовался на амортизационной площадке в космопорту Кеннеди. Стальные плиты площадки натужно скрипнули, принимая на себя вес “Гермеса”, шкипер отключил двигатели и дал разрешение на высадку пассажиров.

Космопорт Кеннеди был стандартным космопортом, вид его портил только гигантский портрет — размах парика метров десять — Императрицы Массачусетской Мэри Четвертой. Збышек и Дон поглазели на него, переглянулись и направились к стоянке такси, безошибочно, безо всяких указателей определяемой по яростному русскому мату, испускаемому разноцветными и разнорасыми таксистами.

Дон и Збышек погрузились в ближайшее свободное и дали водителю адрес штаб-квартиры погранично-патрульной службы. Гравикар взмыл в воздух, заложил крутой вираж и выскочил в самый верхний уровень скоростного шоссе.

Несколько минут Збышек с любопытством рассматривал проносящийся мимо окон пейзаж, вглядывался в строения, читал надписи на указателях, спросил таксиста, что такое Кока-Кола, и, наконец, обратился к Дону:

— Слушай, тебе не кажется, что этот хваленый Нью-Йорк сильно напоминает Жмеринку?

— А ты чего ждал? Такая же дыра…

Пожилой таксист, похоже, обиделся. Искоса глянув на своих молодых пассажиров, он сказал:

— И ви так говорите? А ведь наверняка ви не видели нашу главную достопримечательность. Ви бы так не сказали.

— Какую? — заинтересовался Збышек.

— Статую Свободы. Люди говорят, ее привезли сюда со Старой Земли во времена Великого Переселения. Раньше она была маяком. Моя жена в это не верит.

— Вранье! Права ваша жена! — сказал Дон. — Насколько я знаю, маяки наведения монтируются вровень с поверхностью амортизационной площадки космопорта — из соображений максимальной точности. А в статую — бред какой-то…

— Била она маяком — я точно вам говорю. Во всех книжках написано. Я и сам таки не понимаю — зачем, но они там, на Старой Земле, много чего странного делали. И Императрицы у них не было. Моя жена в это не верит.

— Брехня, — безапелляционно заявил невоспитанный Збышек, довольно хорошо знавший историю. — Американская Династия существовала вечно. В любой учебник посмотрите.

— А я что им говорил!? — вскричал таксист.

— А кто же там правил? — спросил его Дон.

— Парламент, — ответил таксист. — Ну, то есть как это? Сенат.

Збышек без всякого стеснения заржал.

— На Америке-то? Ну хоть бы что поновее выдумали! А кто парламентом правил? Королева Английская?

— Президент, — неуверенно ответил таксист.

— Кто?

— Президент.

— Мужик?

— Таки да.

— На Америке?

— Таки да.

— Вранье! — сказал Збышек совершенно авторитетно.

— Моя жена говорит совершенно как ви! — согласился таксист. — А я, поц, им поверил. Надо будет у знающих людей повыспрашивать. Так показать вам статую? Свободы? Моя жена любит на нее смотреть.

— Нет, — сказал Дон. — У вас прекрасная жена, но нам некогда. Лучше не надо. Сейчас у нас своя статуя свободы будет — по самые уши. Предчувствия у меня… нехорошие.

— Вот ви адрес назвали, — не унимался таксист, — а там штаб-квартира пограничников. Вам от нее справа или слева нужно? Где рыбный магазин или где музей Великого Переселения? Моя жена всегда покупает щуку только там. А в музей мы ходим на Рождество.

— По центру, — сказал Збышек. — На двадцать седьмой этаж. Пограничники мы.

— Таки ви?… — протянул водитель и замолчал.

Но если и поверил, то с большим трудом. Через силу. Не похожи были эти двое инопланетян на пограничников. Особенно второй, который поменьше ростом и с непонятным пшикающим акцентом, вероятно, антисемит.

Врут, наверное. Надо будет рассказать про них жене, что она скажет?

Предчувствия Дона обманули. Аудиенция происходила так.

— Проходи к столу, бычок, — сказала Хи Джей сразу, не слушая доклада.

Она сидела за столом, на котором имели место: стакан чаю, серебряная ложечка, дешевенькая авторучка, монитор и разобранный флинт. Хи Джей облачена была в махровый белый халат (Дон побоялся даже представить, что там могло быть надето… или не надето… под халатом), явно только из душа. Она чистила флинт, поглядывая на Дона непонятно.