Сергей Антонов - Врата испуганного бога

Обнаружив, что морской гребешок варится уже десять минут, Дон вытащил его из кастрюли ложкой и положил на тарелку, а бульон процедил и снова поставил на огонь. В бульон последовательно были заброшены: обжаренный с томатом лук, соленые огурцы и две столовых ложки каперсов. Плюс — два листика лаврового листа и щепотка молотого перца.

На камбузе запахло так, что слабое посасывание в животе превратилось в назойливые возбужденные спазмы. На минутку, Дон позволил себе отлучиться: сбегал к себе в каюту и вытащил из холодильника эль. Герметик он принес с собой на кухню. Он вообще решил есть на кухне. Попутно он задал Макропу пару вопросов по обстановке, каковая оказалась спокойной.

Ничего, сказал Дон сам себе, нарезая морского гребешка ломтиками, еще десять минут и мы устроим праздник желудка. А всякие спящие Збышеки пусть грызут локти. Или стельки! Дон демонически похохотал. Торжественный момент приближался. Дон положил в кастрюлю пять ложек сметаны, подождал, пока все вскипит и погасил огонь.

Ломтики морского гребешка, лежащие на дне тарелки выглядели восхитительно. Когда к ним присоединились четыре маслины, кусочек лимона и мелко нарубленная зелень петрушки, тарелка превратилась в натюрморт работы старых фламандских мастеров. Дон залил натюрморт дымящимся бульоном и водрузил произведение искусства на стол. Не будучи в силах отойти от тарелки хотя бы на шаг, он открыл стенную панель ногой, откинул пяткой крепление, стул вывалился наружу, Дон ногой же подтащил его к столу и прочно на нем угнездился, одновременно нашаривая ладонью ложку. Потом он откупорил герметик, чуть-чуть степлившийся. Вот только кружки на корабле нет! Но мы стойко и отважно переносим тяготы и лишения службы. Мы, большие ирландцы, йо-хэ-хо!

Ложка погрузилась в тарелку. Дон счастливо вздохнул, закрыл глаза и повлек ложку ко рту. Последующие события развивались стремительно.

Томно завыла сирена.

Тарелка подпрыгнула, как живая, весело выплеснула содержимое на переборку кухни, а кусочки морских гребешков ринулись во все стороны. Дон с размаху воткнул ложку себе в глаз, завизжал, почище чем аварийная сирена, но он недаром был первым пилотом, потому что от летящей и плюющейся солянкой кастрюли он увернулся, использовав маневр “батман” и полмига спустя — маневр “тулуп”.

Приключения никогда не думают о расписании других людей. Они — сами себе расписание.

Збышеку снился абстрактный, но увлекательный сон. Он куда-то летел, плавно размахивая крыльями, вокруг струилась разноцветная музыка. Збышек испытывал вселенский восторг, а потом вдруг сделалось настолько хорошо, что в музыкальные струи вплелись оранжевые и зеленые вкуснейшие запахи, и Збышек ощутил мощный творческий всплеск, который тут же решил реализовать в нетленном поэтическом произведении. Надо было только придумать первую строчку.

“Вот лечу, вокруг привольно…”

И вдруг сон стал явью.

Матка боска, подумал он, просыпаясь, как же я мордой сейчас…

— Макроп! — истошно заорал Збышек, рывком продирая веки и пытаясь одновременно встать с пола. — Что за… Доклад!

— Шеф Збых. Экстренное торможение. И задержка гравитационной компенсации на четыре сотых секунды. К сожалению, точная синхронизация не удалась. И последующие маятниковые колебания корпуса.

— Почему — торможение? Мы что — двигались? И что там делает этот… Дон?

— Первый пилот Маллиган сейчас переживает на камбузе сильный эмоциональный стресс, сопровождающийся бурными вербальными выбросами. И одновременно беседует со мной, задавая вопросы, подобные тем, которые задаете вы, сэр. Я произвел торможение корабля, оправданное мгновенным изменением параметров окружающего космоса. Происходит свертывание обычного пространства по всем осям координат. Причины неизвестны. Прошу прибыть в рубку. Ситуацию оцениваю как критическую, степень риска не высчитывается. Связь с “Ямахой” утеряна. Связь с беспилотной лабораторией стабильна. Прошу экипаж немедленно в рубку.

В рубку Дон со Збышеком ворвались в одну и ту же секунду, чуть не застряв в дверном проеме, заняли места, пристегнулись. И уставились на мониторы. На обзорных мониторах происходило что-то непонятное. Космос расползался, точно старые дырявые штаны. Или наоборот — сползался.

— Уходим, Дон, — сказал Збышек сквозь зубы. — Уходим, на фиг!

— Попробуем. Но сначала осмотримся. Макроп! Предложи киберпилоту беспилотного экспресс-лаборатории перейти под мою команду. Как его зовут?

— Блок интеллекта киберпилота лаборатории заперт.

— Збых! Иди в систему, включи сознание киберпилота и выведи его ко мне на приборы. Мне нужны все в округе!

— Есть, — сказал Збышек, подгоняя правый присосок.

— Макроп, все данные с твоих регистраторов и регистраторов экспресс-лаба — в ящики радиобуя и радиобуй за борт, по направлению к шипоносцу!

— Готово. Отстреливаю буй. Направление на шипоносец определяю приблизительное, по положению в пространстве “Калигулы” на момент изменения окружающего пространства.

— Почему — приблизительно?

— Потому что я не вижу и не слышу “Ямахи”. Кроме того, я не вижу звезд. Я вижу только экспресс-лабораторию, буй, сто-двести тонн рассеянной в вакууме массы — и все. Шеф Дон! На связи киберпилот Авраамиус.

— Здесь киберпилот экспресс-лаба “Ямаха-09”, меня зовут Авраамиус. В связи с полным изменением метрик окружающего пространства и потерей связи с Большой Машиной “Ямахи”, поступаю в подчинение Шефу Дону, Шефу Збыху.

— Что ты можешь сказать по поводу?

— Идет обработка данных. Изменение среды взрывное, большинству данных доверять не могу. Большинство же регистраторов и сканеров дают НЕКОРРЕКТНЫЕ данные, НЕ ИМЕЮЩИЕ СМЫСЛА данные, МНЕ НУЖЕН ОТПУСК!

— Збышек, вылечи его!

— Авраамиус, немедленно тестирование корабельных систем, немедленно разворот, немедленно подойти ко мне, немедленно убрать внутрь корпуса все сканирующие устройства, прекратить прием данных снаружи, остановить обработку данных, всю информацию в диск-хран, освободить буфер!

— Процесс завершен, Шеф Збых! Здесь Авраамиус. Подхожу к “Калигуле” сверху, вошел в оптический радиус “Калигулы”.

— Стать в трех километрах от меня. Ты несешь какое-нибудь вооружение?

— Только ПМП. Я здесь, в трех километрах. Жду приказа.

— Оставайся на связи. Не трусь. Дон, он здоров и он рядом.

— Принял. Связи нет, Збышек. И смотри — спайка надувается.

— Вокруг спайки не бывает подобных деформаций пространства!

— Збышек, что — я их устроил? Считаем, что спайка — нового типа, а мы первооткрыватели.

Воцарилось молчание.

— Антониус, — сказал Збышек. — У нас есть шансы выбраться из этого дерьма?