Вадим Панов - Продавцы невозможного

Интерес ведь можно объяснить и ревностью к чужой славе.

– Почему был?

– Потому что никто не видел труп Чайки.

– Мертвый считает Чайку мертвым, китайцы считают Чайку мертвым, а эти люди не ошибаются. Если сказали, что угробили великого, значит, угробили. Точка!

– Чайку трижды считали погибшим, а он всякий раз возвращался.

– Сколько веревочке ни виться…

– Никто не видел труп!

Когда-то их было двенадцать.

Двенадцать великих ломщиков, осененных, как говорили, самой Поэтессой. А что еще было говорить, глядя на подавляющее превосходство двенадцати?

Каскад, Ворона Чет, Алабама Ги, Одноногий Ральф, Арлекин, Ямамото, Испанец, Десять Моисеев, Хуа Стивенсон, Невидимка Олли, Мет Хасан и Чайка. Они вставляли «поплавки» в «балалайки» без всяких нанов, только на «синдине», растворяли сознание в Цифре и становились всемогущими. Они были живым доказательством того, что «Числа праведности» нечто большее, чем просто книга. Их не называли апостолами Поэтессы, но они ими были. Каскад, Ворона Чет, Алабама Ги, Одноногий Ральф, Арлекин, Ямамото, Испанец, Десять Моисеев, Хуа Стивенсон, Невидимка Олли, Мет Хасан и Чайка.

Именно их уровня хотел достичь Сорок Два, начиная эксперименты. Именно их путь пытался повторить. И повторил. Открыл код цифрового бога и поставил производство великих на поток. Троица Сорок Два делала великим любого ломщика, чудо получило научное объяснение, стало обыденностью, но о двенадцати первых помнили. И слагали легенды.

Каскад погиб первым, не пережил столкновения с Кауфманом. Через несколько лет его путь повторил Арлекин, а потом и Чайка. Троих из двенадцати отправил к Поэтессе Мертвый. Алабама оказался везунчиком: сломал внутреннюю сеть Москвы и сумел уйти. Не только от Кауфмана, но и из бизнеса – спрятался навсегда. Ямамото загнулся от передозы. Испанца сгубила Цифра: пытался вживить себе пятый процессор и сжег нейросвязи, навсегда превратившись в овощ. Мет Хасана застрелили ребята из Якудзы – он неудачно взломал их базу данных. Упившийся Хуа Стивенсон выпал из окна. Или выпрыгнул – слухи ходили разные, поговаривали, что после смерти Ямамото Стивенсон впал в депрессию. Остальные просто исчезли, оставив после себя кучу подвигов. Большую часть которых приписывали Чайке.

Народная память – занятная штука.

Казалось бы, чего проще: материалы лежат в открытом доступе, каждый взлом великих задокументирован, известно, на кого они работали, кто им помогал, как проходила операция, но… Но все двенадцать постепенно персонифицировались в Чайке. Все чаще и чаще подвиги приписывали ученику Каскада. Потому что самый молодой? Самый дерзкий? Отчаянный? Военные спутники вудуистов угробил Десять Моисеев, информация подтверждена всеми, кроме индусов, но подвиг все равно приписывают Чайке. Память об исчезнувших и погибших тускнела, а вот в Чайку, которого сам Мертвый назвал убитым, верили. Считали, что он опять всех обманул и обязательно вернется.

Ломщики надеялись.

Сорок Два эти надежды приводили в бешенство.

– Взяли частные сейфы в Ланданабаде, – доложил Крюгер. – Отключили компьютерную защиту, вырубили охрану и покопались в хранилище. Восемнадцать миллионов.

– Ого!

– Банк пользовался популярностью у богатеньких арабов. – Ян усмехнулся. – Полагаю, теперь его репутация не столь хороша.

– Первый Саудовский? – прищурилась Пума.

– Ага.

– В таком случае восемнадцать миллионов – мало.

– Перекупщики, дорогая Ева, перекупщики, – развел руками довольный собой Крюгер. – Мы получили тридцать пять процентов от стоимости драгоценностей. К тому же пришлось оплатить услуги исполнителей.

Машинисты обеспечили вход и выход, а с охраной разбирались специально нанятые головорезы.

– В нашем положении и восемнадцать миллионов – отличная сумма, – громко произнес Сорок Два. – Борьба идет за каждый динар.

– Все будет в порядке, – ободряюще улыбнулась Красная. – Время есть.

– Да, – согласился Сорок Два. – Время есть. – Помолчал. – Братья помощь не предлагали?

Вопрос прозвучал гораздо тише предыдущей фразы. И прозвучал как-то вбок. Словно вскользь. Дурацкая попытка сделать вид, что ответ не так уж важен.

– Нет, – вздохнула Ева.

– Они нам не братья, – мрачно добавил Крюгер.

– Мы – одна семья. – Сорок Два провел рукой по шее. – Братья не совладали с соблазнами, но где-то внутри, в душе каждого из них, теплится огонек любви к Поэтессе.

– Но не к тебе.

– Я всего лишь голос Эпохи. Не более.

Никто из лидеров dd не последовал примеру Двадцать Пять, не предложил помощь, не переметнулся на сторону пророка. С другой стороны, активных шагов против радикалов они тоже не предпринимали, затаились, показывая, что удовлетворены ситуацией «ни войны, ни мира». Но все понимали, что долго статус-кво не продержится. Не те сейчас времена, чтобы замораживать конфликт. Если контрабандисты сдержат слово, троица Сорок Два начнет распространяться по миру со скоростью лесного пожара, и тогда начнется настоящая война.

– Удачная операция в России, – доложила Красная, желая хоть немного взбодрить пророка. – Наших людей наняли взломать банк, принадлежащий министерству здравоохранения. Миллион за работу. Заказчику слили пятнадцать. А параллельно удалось добыть компромат.

– В России кого-то интересует компромат? – с неподдельным изумлением осведомилась Пума. – Они же плюют даже на видимость приличий.

– Здравоохранительный министр – член клана Кобсостелидзе, – уточнила Красная. – Мы узнали, что он ворует у своих, а за это ему устроили бы автокатастрофу или сердечный приступ. Министр все понял правильно и заплатил нам десять миллионов.

И выразительно посмотрела на Пуму, мол, сама похвастаться ничем не хочешь?

– Двадцать шесть миллионов, – с законной гордостью произнесла Ева.

– Ого!

– Пума, ты – умница!

– Откуда?

– Тоже потопталась на русских, – расцвела в улыбке девушка. – Перехватили один из траншей за нефть. Долго бодались с их электронной безопасностью, но в итоге сумели растворить больше половины.

– Ловко!

– Мой сегодняшний вклад самый скромный, – вздохнул Сорок Два. – Традиционные пять миллионов.

Заключив сделку с Всадником, Сорок Два активизировал заботливо заложенные в банковских сетях программы, аккуратно и почти бесследно вытягивающие остатки от операций. «Паутина» охватывала Европу, Ближний Восток и даже некоторые американские банки. Юань здесь, динар там, но в сумме получалось от четырех до шести миллионов в день. Прелесть программы заключалась в том, что при должной удаче она могла проработать несколько недель.

– На сегодня мы собрали шестьсот двенадцать миллионов, – подвела итог Роза.