Вадим Панов - Продавцы невозможного

– Пророки слабы?

– Пророки – практики. Или становятся практиками, когда осознают, за какой груз взялись. Но, как бы они ни изменились, на первом месте у них всегда останется идея, а не ее реализация.

Услышь кто-нибудь их диалог – не поверил бы. И тем не менее факт оставался фактом: в главном кабинете «Пирамидома», на самой вершине черной московской пирамиды, два высших офицера СБА вели беседу о пророках и апостолах. И были необычайно ею увлечены.

– В какой-то момент все пророки начинают играть роль?

– Они всегда играют роль. Все всегда играют свою роль. Не отрицай сказанного: «Весь мир – театр». Вечно лишь Колесо, Мишенька, вечное Колесо постоянного обновления. От рождения к смерти. Цветок распускается на прахе, дает плод и гибнет, обращаясь в прах, уступая место новому. Так было и так будет.

– И никому не дано нарушить закон…

Щеглов не спрашивал, просто протянул крепко-накрепко вбитую догму. Но Мертвый ответил:

– Пробовали. И сам видишь, в каком дерьме оказались.

Лишенный привычного, а главное – необходимого механизма обновления, мир замер над пропастью – вот истина, в которую Кауфман верил безоговорочно. И вера его подтверждалась тем, что он видел вокруг. Мир балансировал, разбухая конфликтами – ведь те, кто стоит у черты, способны лишь кусаться, – и готовился сорваться в последний прыжок.

– А может, катастрофа была предопределена? Может, не разорви Урзак Колесо, мы никогда не построили бы Станцию?

– Нашли бы другой путь.

– Сослагательное наклонение, доктор Кауфман.

Разломанное Колесо тряхнуло мир, ввело в игру силы, которым был закрыт путь в середину Великого Древа. Силы, у которых не было другой цели, кроме восстановления порядка. Пусть не прежнего – сделанного не воротишь, – но порядка.

– Думаешь, мы все равно катились в тупик?

– Думаю, что Урзак, несмотря на огромное самомнение, был всего лишь орудием, – спокойно ответил Щеглов. – Им воспользовались, чтобы перезапустить все.

Чтобы поломался порядок, чтобы завершающийся цикл дарил не надежду, но смерть. Чтобы люди почувствовали запах тлена, опомнились, и… И чтобы появилась ремонтная бригада.

– Давай поговорим о твоей поездке, – предложил Мертвый.

Философские темы интересны, но о делах забывать не следует.

– Да, доктор Кауфман.

– Как Станция?

– Строится.

Позволить себе столь краткий ответ мог только Мишенька. Никто другой попросту не осмелился бы.

– Как Слоновски?

– Он молодец.

Кауфман спросил не «как дела у Слоновски?», а именно «как Слоновски»? Каким нашел Щеглов человека, которому доверен главный проект Мертвого?

– Грег абсолютно спокоен и держит ситуацию под полным контролем. Внутренняя безопасность функционирует, как часы. Все, что должно быть секретом, секретом и остается. Контрольно-ревизионное управление выявило несколько недочетов, его новый начальник прибудет на Станцию послезавтра.

– Как Прохоров?

– Лоялен.

Моратти не оставлял надежд сыграть на самолюбии Алексея. Утром директора филиалов получили «для ознакомления» проект частичной реорганизации СБА, во вступительном слове к которому хитроумный Ник выражал уверенность, что с запуском Станции не возникнет проблем, соответственно, встает вопрос о строительстве следующих энергоблоков, на других континентах, и предложил создать для их охраны специальное Управление. Руководителю полагалась должность первого заместителя президента.

– Уверен, Алексей воспринял предложение так же, как и предыдущие.

То есть пропустил мимо ушей.

– Ставки постоянно растут, – напомнил Мертвый.

– Я помню.

– Хорошо. – Тему Кауфман закрыл: раз Мишенька считает, что все в порядке, значит, так оно и есть. – Сторонний заказ готов?

– Заканчивают монтаж последнего устройства, того, что для Европы. Остальные уже в пути.

– Нестандартный груз?

– Доставили на место час назад.

– Накладок не было?

– В самолет контейнер грузила внутренняя безопасность Станции. Из самолета доставал Отдел прямых переговоров.

Полная секретность. Рядом с контейнером постоянно находились только те, кому безусловно доверяли.

– Коды переставлены, в настоящее время груз полностью готов к эксплуатации.

– Отправляйте по согласованному каналу.

Территория: Африка

Горнодобывающий полигон «Всемирной рудной компании»

Кодовое обозначение – «Африка»

Иногда добрые феи принимают странный облик

Это случилось на седьмые сутки пребывания в изоляторе, когда Чайка уже считал часы до отправки в камеру. Врачи свое дело сделали, на ноги его поставили, и теперь заключенный 0286 должен вернуться, чтобы у господина директора Флобера появилась возможность довести до конца свое дело. Перечеркнуть усилия докторов и отправить заключенного 0286 на тот свет. Как слишком много знающего.

Причину, по которой его так долго держали в изоляторе, Илья тоже просчитал: во время бунта перебили всех «прикормленных» Флобером уголовников, и директору требовалось время, чтобы подготовить киллера, активизировать, так сказать, следующего Пилсуцки. И сможет ли на этот раз помочь Ушенко – большой вопрос. Вряд ли надзиратель, даже в ранге заместителя директора, обладает такими же возможностями, как хозяин Африки.

Так что расклад, мать его, не очень.

Как именно его убьют, Чайку не волновало – найдут способ, не дураки ведь. Твердо знал одно – в изоляторе не тронут, а потому дергался при каждом появлении надзирателя. Холодел, видя приносящего еду надзирателя, и торопливо раскуривал сигарету после его ухода.

Не сейчас.

Не сейчас.

А потому ночью, разбуженный едва слышным скрипом открывшейся двери, полусонный Илья сразу же поинтересовался:

– Меня? С вещами? – А голос, предатель-голос, слишком высокий. И пальцы вцепились в подушку – не оторвать. – Меня?

Холодно.

Холодно.

Холодно.

Не плевать тебе на жизнь, Чайка, совсем не плевать. Она у тебя дерьмо, она у тебя Африка, но она – твоя, единственная, мать ее, любимая.

– Меня?

– Извините.

Ответ прозвучал приглушенно. Причину окончательно проснувшийся Илья понял через пару секунд: лицо пришельца скрывала наномаска. Дверь захлопнулась, однако «глазок» надзиратель оставил открытым, и тонкий поток света слегка разгонял царящий в камере мрак.

Не сейчас!

Чайка сел на койке, потер грудь, пытаясь избавиться от сковавшего душу мороза, и одновременно разглядывал невысокую фигуру гостя.

– Ты кто?

– Пришел, – коротко отозвался тот. – Сюда.

– Я вижу.

Безликий серый комбинезон, аляповатая наномаска, не стандартная черная, а украшенная дурацкой кукольной физиономией… Где вы видели заключенных в маске?