Вадим Панов - Костры на алтарях

Избавиться от полицейского наблюдения оказалось настолько простым делом, что Каори стало даже обидно за Европол – что же это за служба, на которую работают такие ротозеи? Неужели никто им не объяснил, что яркая внешность не только выделяет объект из толпы, облегчая работу наблюдателю, но и отвлекает внимание от нюансов внешности? Что постепенно ты начинаешь следить не за человеком, а за черным фраком или замысловатой прической? И тебя без труда обводят вокруг пальца.

Двойник подменил Каори в туалете ресторана, в котором они ужинали с архиепископом: зеркальные очки, своеобразная прическа, стройная фигура, вызывающее платье – несмотря на то что загримированная под мамбо девушка провела за столиком почти двадцать минут, полицейские не заметили подмены. Дублер Папы Джезе появился позже, но сыграл свою роль столь же безупречно. Сейчас двойники развлекались в номере, периодически заказывая то шампанское, то фрукты – так полицейским спокойнее, – а переодетые в неприметные черные комбинезоны мамбо и архиепископ в сопровождении трех надежных парней колесили по закоулкам Blumenmarkt. Мелкие жулики, бармены, охранники борделей…

– Я не верю, что никто из них никогда не видел нашего парня, – угрюмо заметила Каори, усаживаясь в машину после очередного пустого разговора.

– В Баварии наш авторитет не столь высок, как хотелось бы, – вздохнул Джезе. – Или же dd действительно очень осторожен.

Появляясь в Blumenmarkt, не снимает наномаску, ни с кем не откровенничает, не задерживается дольше необходимого. Разумная осмотрительность защищает гораздо лучше репутации злопамятного отморозка: большие деньги или серьезная угроза помогут осведомителю преодолеть страх перед возмездием, а когда ничего не знаешь – ничего и не скажешь.

– Сколько у нас времени, по твоей оценке?

Папа Джезе прищурился, скорчил гримасу и ответил:

– Сегодня ночью, максимум, завтра утром, Европол будет знать, кого ищет.

– Нужно поторопиться.

– Эти люди снова здесь, – негромко произнес Ню, отключая коммуникатор.

– Вуду?

– Да, – кивнул китаец, заводя двигатель. – На этот раз четыре мужика и метелка, но ищут того же парня, что и днем.

Черный «Опель Такма» – самый модный в этом сезоне спортивный мобиль – медленно отъехал от тротуара.

– Где они болтаются?

– На востоке. Только что заглядывали в бар «Соломенная бутылка».

– Совсем рядом…

В Баварии внимательно следили за демографической ситуацией, не допуская, чтобы численность некоренного населения превысила определенную квоту. Из-за этого китайская диаспора не была столь многочисленной, как в каком-нибудь Анклаве, однако удерживала твердое первое место среди неевропейцев. Подобная позиция позволяла Триаде иметь много глаз и ушей, а потому активность вудуистов не осталась без внимания. Узнав, что в Blumenmarkt идут поиски какого-то человека, хоть и не похожего на нанятого Триадой dd, господин Дэн поручил своим людям следить за происходящим. Господин Дэн верил в совпадения, но рисковать не собирался. Господин Дэн очень хотел оказать услугу генералу Ляо.

– Похоже, на этот раз приехали не разведчики, а боевая группа. Они держатся вместе и выглядят угрожающе.

– Днем здесь шлялись мелкие сошки.

– Уж не напали ли они на след?

Ню посмотрел на напарника и предложил:

– Давай держаться поближе к неграм.

– Только позовем кого-нибудь из наших ребят, – добавил второй китаец, вытаскивая из кармана незарегистрированный коммуникатор.

– Согласен. – Ню улыбнулся: – И пусть они прихватят «дрели».

Если бы у Вима не было этого следа, не было хотя бы малейшей надежды на успех поиска, он бы в Мюнхен не вернулся. Маленькая рыбка уплыла бы, проглотив обиду, и затаилась до лучших времен. Но след был. И след достаточно хороший.

Сорок Два сумел обработать полученный с уличной видеокамеры файл, превратил расплывчатое изображение спутницы адвоката в приличную фотографию и прокрутил ее через все базы данных Мюнхена. Так напарники вышли на Халу Мараджич, временно ограниченную в гражданских правах сербскую проститутку-трансера. Бывшую красавицу и нынешнюю красотку.

Жизнь двадцатилетней студентки Белградского университета круто изменилась пятнадцать лет назад, когда Европарламент, под давлением радикальных балканских политиков, принял решение лишить Сербию автономии в рамках Исламского Союза и передать ее в состав албанской провинции Косово. Едва закон был принят, как по всей бывшей автономии начались стихийные демонстрации и митинги протеста. В столице, разумеется, было жарче всего: люди взялись за оружие, часть полиции перешла на их сторону, и манифестации быстро переросли в уличные столкновения. Следом заволновались сельские районы, хрупкое равновесие на Балканах оказалось под угрозой, и напуганные бюрократы поспешили принять жесткие меры. В Белград вошли миротворческие войска Евросоюза. А спустя еще несколько дней Хала Мараджич, в числе двухсот наиболее активных участников восстания, была выдана властям Приштины, где бунтовщиков поджидали судьи «международного трибунала по преступлениям в бывшей автономии Сербия». Судьба этих людей сложилась по-разному. Одним повезло – их повесили сразу, других приговорили к пятнадцати-двадцати годам «исправительных» работ. Третьих заставили расплатиться иным образом. Молоденькую Халу и еще нескольких замешанных в восстании девчонок отправили на гетрансплантацию, после которой они оказались в борделях Тираны. Через десять лет Мараджич получила условное освобождение, перебралась в Мюнхен, однако еще десять лет была обязана отдавать албанской казне треть своих доходов.

– Доставишь мне удовольствие?

Снимать наномаску Вим не торопился. Вошел в комнату, неспешно оглядел одетую в игриво распахнутый халатик женщину, только после этого задал вопрос.

– Смотря какое удовольствие ты ищешь, красавчик.

– Разве ты не готова на все?

– Разве ты пришел трахаться?

Хала закурила длинную коричневую сигарету. Выпустила дым, не сводя глаз с мужчины.

– Знаешь, кто я?

– Вим Дорадо, dd. – Трансер презрительно усмехнулась: – И еще – музыкант.

Удар был силен. Дорадо едва сдержал возглас, закусил губу и порадовался, что женщина не видит выражение его лица.

– Кстати, можешь снять маску: за нами не подсматривают, а видеокамер здесь нет. Изольда играет честно.

Об этом Вим знал, видел, что окошки в комнату управлялись изнутри.

– Твоя «балалайка»?

Хала повернулась, показала пустой разъем и осведомилась:

– А твоя?

Дорадо снял маску и тоже продемонстрировал затылок:

– В кармане.

– Получается, мы можем быть откровенны друг с другом. – Женщина запахнула халат и уселась в кресло, выставив напоказ длинные, отточенные ноги. Слишком правильные, чтобы быть настоящими. – Зачем притащился, Дорадо?