Вадим Панов - Костры на алтарях

Плотность человеческого потока в транспортных узлах зашкаливала за все разумные нормы, тотальный контроль был невозможен в принципе, поэтому безам оставалось лишь приглядывать за порядком да пытаться выполнять полученные приказы. Именно пытаться.

– Доброе утро! Добро пожаловать в Анклав Москва…

В стандартной «суперсобаке» путешествует не меньше тысячи человек. Если вычесть туристов, то все они – граждане Анклавов, привыкшие к бешеному ритму жизни на корпоративных территориях и искренне считающие, что время переезда попросту потеряно для жизни. Выйдя из поезда, они едва не бегут по платформе, стараясь поскорее успеть в метро или взять такси. Они подталкивают друг друга в очередях к стойкам СБА и демонстративно поглядывают на висящие на стене часы. У каждого из них есть важное дело, и каждый из них хоть раз в жизни подписал обращение к СБА с требованием прекратить проверку пассажиров на внутренних рейсах Анклавов. Такие петиции ежегодно ложились на стол президента СБА, но Цюрих пока держался и не менял правила.

– Пожалуйста, поверните голову, чтобы сканер мог считать вашу «балалайку». Спасибо за понимание.

Проверки на внутренних рейсах не отменяли, однако плотность пассажиропотока в транспортных узлах была такова, что досматривали путешествующих между Анклавами весьма и весьма формально. Сканеры запрашивали в чипах исключительно коды, а сверка происходила лишь с базой данных местного филиала СБА. Наноскопы вынюхивали только самые запретные вещи: «синдин» и «поплавки», и тысяча человек просачивалась через кордон за пять-семь минут. Задерживать людей на большее время безы не рисковали, опасаясь дестабилизировать работу узла. Проверка при посадке была еще более условной, и нарушалась эта благостная картина лишь в крайних случаях.

– С какой целью вы прибыли в Анклав Москва?

Такой вопрос привычен для пассажира самолета или дирижабля, для гражданина государства, но услышать его при проверке «суперсобаки» из Франкфурта?

«Кого вы ищете, ребята, меня или Дорадо?»

Или кого-то еще? Террориста? Насолившего корпорациям ломщика? Серийного убийцу? Стоящий в очереди Кодацци видел, что особое внимание безы уделяют именно мужчинам – всматриваются в лица, выискивая следы нервозности, задают дополнительные вопросы. А за стойками подпирают стену четыре бойца с «дрелями» на изготовку. Группа поддержки.

– Доброе утро.

– Доброе утро, коллега. – Чезаре, не дожидаясь приказа, повернул голову к сканеру. – Кого-то ищете?

Контролер поднял голову:

– СБА?

– Европол.

– А-а… – протянул без, ухитрившись вложить в недлинный звук все свое отношение к европейским силам правопорядка. Однако коллега есть коллега, пусть он и работает в государственной структуре. – Да, ищем кое-кого…

На экране сканера появился ответ из базы данных СБА: Анвар Сулимани, капитан Европол, Франция.

– Что привело вас в Анклав?

– Мне приказано явиться в посольство Исламского Союза.

– Добро пожаловать в Москву. – Без выдал Кодацци дежурную улыбку и повернулся к следующему пассажиру: – Доброе утро.

Отсчет времени начался с того момента, как коды ушли в базу данных. Посадка во Франкфурте прошла в обычном режиме, немецкие безы никого не искали, а потому ограничились лишь формальной сверкой. Москвичи же настороже, значит, будет запрос, и Чезаре мог рассчитывать максимум на полчаса. Но Кодацци не торопился. Спокойно спустился в метро, сел на ближайший поезд и десять минут спустя оказался в Сашими, ближайшей к Шарику территории неподконтрольной корпорациям. Там Чезаре избавился от «балалайки» и, натянув на лицо наномаску, растворился на улицах Анклава.

Сигнал тревоги поступил в СБА через двадцать шесть минут после того, как Кодацци прошел проверку.

анклав: Москва

территория: Сити

«Пирамидом»

отсутствие результатов не повод для паники

– Фалини использовал схему «дублер», широко распространенную среди ломщиков Европы, – негромко сообщил Мишенька. – Они узнают настоящие коды сотрудников Европол, а затем изготавливают под них «балалайки». Живет такой чип только до планового обновления паролей, но пока этого не произошло, он способен пройти проверку.

База данных московского СБА подтвердила сидящим в Шарике безам подлинность кодов, но при этом перенаправила запрос в Европол. Первый ответ, пришедший через десять секунд, оказался положительным – пароли совпали, все в порядке. Фалини пропустили. Однако затем информация о запросе отправилась в архив, и только там сетевой робот заметил несоответствие: один и тот же полицейский находился в двух разных местах. Именно в этом заключалась уловка: в архиве приходящие сообщения обрабатывались последовательно, и у преступника появлялось от пятнадцати до тридцати минут выигрыша во времени.

– Их ведь только что атаковали нейкисты, – пробурчал Мертвый. – Почему Европол не сменил пароли?

Щеглов пожал плечами. Для него, выросшего под руководством Кауфмана, подобное разгильдяйство тоже было странным. В московском филиале СБА порядок соблюдался строго: любая нештатная ситуация или серьезное происшествие давали старт цепочке мер по укреплению собственной безопасности, иногда – превентивных мер. А уж смена паролей не подчинялась никакой системе, что делало невозможным применение схемы «дублер».

– Мы запустили глобальный поиск, но проследить Фалини сумели только до Сашими, – закончил Мишенька. – И еще: книги в его багаже не было.

– И в Консорциум он не обращался, – прищурился Мертвый. – Получается, книга осталась во Франкфурте?

– Ему необязательно лично передавать ее покупателю, – подал голос Грег. – Фалини мог спрятать книгу в банке, а победитель аукциона заберет ее, назвав пароль.

– А деньги? Кто перечислит деньги, не убедившись в наличии книги?

– С банком можно придумать любую схему. Например, представитель клиента приезжает, разглядывает книгу, но получает ее только в том случае, если управляющий банка видит, что деньги отправились на счет Фалини. Немного сложно, зато безопасно. Организовать передачу можно из любой точки Земли, и книгу с собой таскать не нужно.

– Я с тобой согласен, – кивнул Кауфман. – Думаю, Фалини поступил именно так.

– А что, если он попросту лег на дно, чтобы не мешать Дорадо вести дело? – предположил Мишенька. – Один выходит на сцену, торгуется, другой, оставшись в тени, стережет книгу.

– Мы вроде участвуем в аукционе? – проворчал Слоновски.

– Мы только думаем об этом, – поправил его Максимилиан.

– Никто не гарантирует, что наше предложение окажется наилучшим, – вздохнул Щеглов. – Сейчас много людей ломают головы над тем, сколько предложить за книгу.