Ульяна Бисерова - Под кожей — только я

Внезапно вспыхнул яркий свет, и панели погасли. У дверей стоял Вагнер.

— Ты готов? Вот и отлично. Прогуляемся?

Следуя за Вагнером, Лука поначалу пытался запомнить внутреннее устройство резиденции, но потом махнул рукой: понадобился бы не один день, чтобы обойти все сквозные переходы, парадные залы и тайные закоулки дворца. Они вышли не в парк, а прямо на оживленную городскую площадь, похожую на декорации старого фильма, снятого еще до войны. Истертая брусчатка мостовой, ряды домов с увитыми цветами ажурными балкончиками, люди, пьющие утренний кофе за накрытыми белыми скатертями столиками уличных кафе. Сверкающие витрины магазинов подмигивали, искушали, завораживали. Они шли сквозь толпу, которая услужливо расступалась и тут же вновь смыкалась за их спинами. Лука не мог избавиться от чувства, что все это — лишь иллюзия, ловкий обман зрения. Уж слишком наигранно благодушие горожан, слишком цветасты и вычурны их наряды, слишком безмятежны улыбки, слишком уклончивы взгляды.

Свернув на одну из боковых улочек, они вышли к странному сферическому строению, похожему на стальное яйцо. Или инопланетный космический корабль. Оказалось, это Клиника Калпио. Поднявшись на скоростном лифте, они оказались в огромном, безжизненно стерильном вестибюле. «Мы печатаем жизнь. Слой за слоем» было выгравировано на стойке регистратора. Молодая медсестра в кипенно-белой униформе проводила их в палату.

В центре комнаты стояла капсула. Через маленькое окошко в корпусе Лука увидел своего двойника, того самого подстреленного взломщика. В его лице не было ни кровинки, к телу тянулось множество разных проводов и трубок. Кажется, он спал.

— К счастью, его жизнь уже вне опасности. И все — благодаря тебе, — сказал Вагнер. — Рана была серьезной, он потерял много крови, счет шел буквально на минуты.

В палату вошел доктор. Он почтительно поприветствовал Вагнера и приветливо кивнул Луке, на несколько мгновений удивленно задержав взгляд на его лице.

— Как видите, господин Вагнер, я ничуть не преувеличивал: бринтер превосходно справляется с печатью живых тканей из стволовых клеток.

— А что служит чернилами? — не удержался от вопроса Лука.

— Это специальный гель, из которого сначала печатается трехмерная клеточная структура, а затем у пациента берут образцы клеток кожи, перепрограммируют их и превращают в стволовые, заполняя распечатанную матрицу. В результате получается живая ткань любого органа: от сердца до костей и связок. А поскольку используется ДНК самого пациента, при пересадке организм не воспринимает ее как чужеродную и не отторгает.

— Замечательно, господин Крау. Благодарю вас. Уверен, персонал клиники сделал все возможное. Если позволите, мы бы хотели остаться наедине.

— Да-да, меня и самого ждет врачебный консилиум, — доктор, смешавшись, быстро вышел.

— Хм-м, кажется, вышло несколько грубо, — озадаченно потер переносицу Вагнер. Лука заметил на его осунувшемся лице следы усталости. — Но время не ждет. Итак, Лукас…

— Меня зовут Лука, господин Вагнер. Лука Стойчев.

— А парня, которого ты спас, — Теофиль Себастиан Вагнер. Сын и наследник мессера Герхарда Андреаса Вагнера. И мой племянник.

— Но… я только вчера слышал в новостях, что молодой Вагнер устроил вечеринку…

— Неужели ты всерьез полагаешь, что сообщения о том, что единственный наследник мессера бесследно пропал, имели хоть малейший шанс просочиться в прессу? Разумеется, все держалось в строжайшей тайне. А жадным до сенсаций репортерам светской хроники время от времени скармливали утиные перья. Мы развернули поиски, задействовав сеть агентов по всему миру, но все оказалось безуспешным. Кто бы мог подумать, что он все это время был здесь, под самым носом… А теперь расскажи, как ты его нашел.

— Но я уже сто раз повторил эту историю!

— Я имею в виду: как все было на самом деле.

Лука сглотнул. В горле пересохло. Он понимал, что врать было глупо и совершенно бессмысленно. При желании Вагнер мог до последней секунды отследить каждый его шаг в тот злополучный день. И он рассказал про неудавшееся ограбление склада и что главарь банды использовал парнишку в качестве универсальной отмычки. Что все шло по плану, а потом нагрянула полиция и возникла перестрелка. Вагнер слушал его довольно сбивчивый рассказ молча. Лука не пытался выгородиться, но с немалым облегчением заметил, что советник мессера, похоже, совершенно не заинтересован в том, чтобы упечь его в тюрьму до конца дней.

— Что-то не так… Что-то не сходится, — задумчиво пробормотал он.

Лука почувствовал, как по виску скатилась капля пота.

— Я рассказал, как все было, клянусь.

— Да нет, я верю, верю…

Нахмурившись, Вольфганг Вагнер отошел к окну, в задумчивости побарабанил пальцами по стеклу.

— А долго он еще пробудет в этой капсуле? — спросил Лука, чтобы прервать тягостное молчание.

— Доктор Крау полагает, что восстановительный процесс займет не меньше трех месяцев. Пока трудно сказать — все будет зависеть от внутренних резервов организма и его воли к жизни. Он потерял много крови. Но, к счастью, его жизни ничего уже не угрожает — сейчас это самое главное.

— Я рад. Нет, правда, искренне рад. Он показался мне славным парнем. Передавайте пожелания скорейшего выздоровления, когда он очнется. Насколько я понимаю, моя миссия завершена?

— О, нет. Твоя миссия только начинается, Лукас.

— Лука, господин Вагнер.

— Нет, именно Лукас. Так принято в семье.

— Что?

— Мне нет нужды дожидаться результатов генного теста, чтобы с уверенностью утверждать, что ты — Лукас Август Вагнер, сын мессера и брат-близнец Тео. Вернее, его хост.

— Да бросьте! Ну, согласен, есть небольшое сходство, но это же не значит, что мы — братья?

— Спроси любого встречного, и он не сможет сказать, кто из вас Теофиль, а кто — Лукас. На самом деле, если присмотреться хорошенько, различия, конечно, есть. И существенные. Но главное — даже не внешнее сходство, а ментальная нить, которая связывает хаупта и хоста. Так что стоит возблагодарить судьбу, что после стольких лет, пусть даже и при довольно трагических обстоятельствах, ты вернулся в семью.

Лука, глядя во все глаза и на мгновение утратив дар речи, со свистом втянул воздух.

— Господин Вагнер… — сказал он, отступая на шаг назад.

— Ты можешь звать меня Вольф. Так принято в семье.

— Господин Вагнер, уверяю вас, это какая-то ошибка. Поэтому, если у вас нет ко мне еще каких-то вопросов, я хотел бы вернуться в Гамбург. Как можно скорее. Мать, наверное, уже с ума сходит от волнения.

— Хорошо, — устало вздохнул Вагнер. — При первом знакомстве мне показалось, что ты неглупый малый. Неужели ты собираешься горбатиться на сломе до последнего вздоха?