Джейн Александер - Корпорация IMAGEN [litres]

Пол под ногами Кэсси накренился, как палуба корабля во время шторма.

– Вот. – Женщина, ловким движением развернув, подставила ей стул. – Садитесь, это не займет много времени. Кстати, меня зовут Сэм, приятно познакомиться.

Взяв Освальда за руку, она отвела его к двери.

– Какая официальная версия? – Голос Сэм звучал тихо, но в небольшом помещении Кэсси слышала ее хорошо.

– Зачем вам официальная версия? – задал Освальд встречный вопрос. – Какое отношение она имеет к вашей работе?

– При чем тут моя работа? Я всего лишь проявляю… человеческую заботу. Да ладно, она и так уже не в себе. Что с ней случилось?

– С ней все хорошо. И будет еще лучше, когда ее отвезут домой, так что давайте поскорее закончим наше дело.

– Лучше бы вы привезли ее позже, в другой раз.

– Нет. Мы все сделаем сейчас.

– Посмотрите на нее. На ее состояние. Я, правда, считаю…

– Хватит разговоров, приступаем.

Пауза, короткое замешательство. Сэм отвернулась. Подошла к своей тележке, поправила и без того ровную стопку чего-то похожего на стерильные повязки.

– Ладно, давай покончим с этим, и тебя отвезут домой, – обратилась она к Кэсси. – Для начала давай-ка умоемся и, пожалуй, уберем волосы в хвост. Там, дальше есть туалетная комната. Идем, я покажу.

Они прошли через лабораторию, затем немного по коридору и вошли в женский туалет. Сэм набрала в раковину горячей воды, добавила в нее мыло и взбила пену.

– Мыло, конечно, грубовато для кожи лица, но нам нужно привести тебя в порядок.

Опустив руки в воду, Кэсси зачерпнула пригоршню воды и ополоснула лицо. Теплая вода, с запахом розы, но все это казалось таким далеким, будто лицо, которое она мыла, не ее, и сама она находилась не здесь.

Сэм протянула ей рулон бумажных полотенец.

– Извини, он мой босс.

Кэсси вытерла лицо, шею. Стряхнула капли воды с пиджака Освальда.

– Классный пиджак, – заметила Сэм, – мне нравится.

В зеркале взгляд Кэсси скользнул в сторону от ее разбитого отражения, пока не пересекся со взглядом Сэм. Как мило, что она беспокоилась. Не хотела делать того, что велел Освальд, даже если все равно придется.

– Все в порядке, у меня нет выбора, – произнесла Кэсси. – Я подписала их бумаги.

Сэм нахмурилась:

– Мне ничего не известно об этом… Я здесь только для гарантии, что все будет сделано правильно, – вздохнула она. – Ладно, идем. Похоже, ты нуждаешься в постели больше, чем я, поэтому давай продолжим.

Вернувшись обратно, Кэсси сделала, как ей велели, – села на раскладное кресло, которое занимало большую часть помещения, вытянула ноги и запрокинула голову на подголовник. От одноразового покрытия пахло чем-то склизким, медицинским. Сбоку кресла есть шторка, готовая отгородить девушку, но Сэм не стала задергивать ее.

– Убери, пожалуйста, волосы с лица, – попросила она.

Пальцы Кэсси путались в давно нечесанных прядях, пока она убирала их назад. Мягкое сиденье кресла словно вернуло ее в машину. Она услышала глухой металлический звук и вытянула шею, пытаясь увидеть, что делает Сэм. Мельком ей удалось разглядеть довольно большой серебристый цилиндр. Еще один звук: дважды мягкий щелчок одноразовых перчаток. Сэм осторожно что-то извлекла из цилиндра. Повернулась к Освальду и протянула ему для осмотра. Штука, которую она достала, совсем не напоминала фирменные баллончики со спреем, активирующим Игру Воображения. Скорее, она похожа на короткий тупой шприц… и Кэсси вспомнился не-Алан, запертый в палате. Как он возбужденно пытался отбиться от нее кулаком, кричал, царапал рану на голове, а она молча выжидала, боясь позвать врача, чтобы ему сделали укол. Кресло пришло в движение, раскладываясь горизонтально. Кэсси крепко сжала подлокотники.

– Надо, чтобы ты лежала, – объяснила Сэм.

Она опускалась ниже и ниже, пока ноги не оказались выше головы, а взгляд не уперся в потолок. Моргнув несколько раз, Кэсси закрыла глаза.

Что-то влажное коснулось ее ноздрей. Вата, резко пахнуло дезинфицирующим средством. Может, теперь ее собственный запах будет не так заметен; лицо Сэм совсем близко, и Кэсси старалась дышать с закрытым ртом.

– Как ни странно, но через секунду все закончится. – Пальцы Сэм в латексных перчатках, холодные, умелые, убрали упавшую прядь волос. – Смотри, чихать нельзя. Если будет щекотно, и почувствуешь, что вот-вот чихнешь, хорошенько так ущипни себя за нос. Ладно?

Вот и всё. Как только Сэм введет препарат, Алан исчезнет. Она заставила себя не шевелиться, крепко держась за подлокотники, а тело – не сопротивляться. Закрыв глаза, мысленно представила Алана, как делала много раз в Игре Воображения. Но сейчас получалось с большим трудом: в голове все перепуталось, мозг отказывался работать, и ей никак не удавалось сосредоточиться. Эти усилия напомнили ей те первые попытки, когда в мыслях удерживались только фрагменты его, какие-то части; и, когда внимание переключалось на воображение других частей, уже созданные теряли четкость и исчезали.

Затупленная игла осторожно скользила по ноздре, пробираясь высоко внутрь. Кэсси затаила дыхание. Алан… прости… Алан…

Слышно, как двигался поршень, и по носу растекалась холодная, словно подтаявшее мороженое, струйка. На мгновение в передней части головы возникла боль. Щекотание нарастало, и Кэсси сильно сжала переносицу.

– Умница! Отлично. Продолжай щипать. – Сэм ходила неподалеку – снимала перчатки, убирала на место инструменты. – На всякий случай полежи-ка ты здесь еще пару минут. Неприятных ощущений больше не будет. Они появляются только в первые секунды, когда спрей вызывает желание чихнуть…

Ее слова доносились будто сквозь высокий комариный писк, от холода звенело в ушах. Кэсси почувствовала покалывание в мягком нёбе, пульсацию в деснах, в корнях зубов, холод просачивался в пазухи и расползался по голове. Откуда ты знаешь? Именно этот вопрос хотелось ей задать. Ведь Сэм никогда не испытывала ничего подобного. Кэсси – первая. Так разве им не следовало расспросить ее об ощущениях? Ладно, неважно. Все это пустяки. Она первая и единственная. Эксперимент без продолжения… пока она работала. Пока она выполняла свою работу. Неважно, какие еще последствия он мог иметь, этот холодный щекочущий спрей, который растекался внутри нее. И неважно, были ли у него побочные эффекты и какие.

Она подписала соглашение. Сложенные пополам бумаги лежали у нее на животе. Она касалась их, проверяя. Держалась за них.

В голове все еще ощущалось холодное щекотание, когда она шла за Освальдом по лабиринту коридоров. Когда сидела на заднем сиденье другой машины, мечтая только о постели и сне. Когда стояла, уже без пиджака, на тротуаре в 6:30 утра, а Освальд отъезжал, заверив, что вернется за ней через двадцать четыре часа, как только обновление начнет действовать.