Аластер Рейнольдс - Алмазные псы [сборник litres]

Мина проснулась после полуночи и заступила на вахту. Наки легла и крепко заснула; во сне алые пятна и линии на фоне аморфной зелени все кружились и кружились перед ее глазами – усталое сознание воспроизводило долгие, слишком долгие наблюдения за изображениями на мониторах.

Мина разбудила сестру до рассвета.

– У меня новости! – радостно объявила она.

– Какие?

– Идем, сама увидишь!

Наки вылезла из гамака. Отдохнуть не удалось, возбуждение сестры раздражало. В полумраке каюты татуировки Мины сверкали особенно ярко, и эти абстрактные образы лишь усиливали раздражение.

Следом за сестрой Наки вышла на палубу.

– Ну? – сказала она, не пытаясь скрыть настроение.

– Кое-что изменилось.

Наки потерла глаза, прогоняя сонливость:

– В узле?

– Смотри! Вон, прямо под нами. Видишь?

Наки навалилась животом на поручень и выгнулась вперед так далеко, как только смогла. Пока не стали сбрасывать зонды, головокружения она не испытывала, а теперь между островом биомассы и воздушным кораблем и подавно возникла прочная связь. Кстати, а корабль-то, похоже, опустился на половину прежней высоты и немного подтянул тросы с зондами…

Внизу все плавало в тусклом молочно-сером свете. Причудливый ландшафт острова с буграми и впадинами таял в этом свечении, сливался в отдалении с низкими, плотными облаками. Не считая изменения высоты, Наки не заметила ничего особенного.

– Да нет, прямо внизу. Я же сказала!

Наки подалась дальше вперед, встала на цыпочки, изогнула тело, как могла, и наконец разглядела это – прямо под кораблем находилось круглое темное пятно, как если бы корабль отбрасывал тень. Прореха с морской водой, лагуна, окруженная биомассой жонглеров, которая, сверху зеленая, внутри тоже выглядела черной – иссиня-черной, как уголь. Наки приглядывалась, не торопясь открывать рот. Что бы она ни сказала, сестре это явно не понравится.

– Как ты заметила эту дырку? – спросила она наконец.

– Что значит «заметила»?

– Шириной она метров двадцать, так? На топографической карте подобные прорехи не отображаются.

– Наки, ты не понимаешь! Я не направляла нас сюда. Дыра появилась под кораблем во время движения. Слышишь, моторы гудят? Мы по-прежнему движемся. А дыра нас преследует, в точности повторяя наш маршрут.

– Наверное, узел на зонды реагирует.

– Я подняла все зонды. Мы ничего не тащим за собой ниже тридцати метров от поверхности узла. Узел чувствует нас, Наки! Он откликается на перемещения корабля. Жонглеры знают, что мы здесь, и посылают нам сигнал.

– Может быть. Но нам не поручали истолковывать их сигналы. Мы прилетели провести замеры, а не вступать в контакт с жонглерами.

– А кто должен разбираться в сигналах? – спросила Мина.

– Как кто? Специалисты из Умингмактока.

– Они не поспеют сюда вовремя. Ты ведь знаешь, сколько обычно существуют узлы. Когда запрет на переговоры снимут, а отчаянные парни из корпуса пловцов долетят до нас, их будет ждать равнодушная масса зелени. Это настоящая находка, Наки! Крупнейший узел в этом сезоне, который совершенно очевидно пытается привлечь внимание наблюдателей!

Наки сделала шаг назад от поручня:

– Даже не думай, Мина.

– Как это – не думай?! Да я всю ночь голову ломала! Эта дырка появилась не просто так, Наки! Недаром и спрайты вчера так суетились. Если мы не нырнем, то можем упустить что-то важное.

– А если нырнем, то нарушим инструкцию – все пункты до единого! Мы не учились нырять, Мина. Даже если что-то узнаем, даже если жонглеры захотят общаться с нами, нас после такого осудит все местное научное сообщество.

– Смотря что мы узнаем, я бы так сказала.

– Не надо, Мина, прошу тебя. Зачем лезть на рожон?

– Мы не узнаем, стоило оно того или нет, пока не попробуем, правильно? – Мина вытянула руку и указала вниз. – В каком-то смысле ты, конечно, права. Не исключено, что контакта не будет. Обычно жонглерам приносят подношение – загадку или какую-то другую содержательную информацию. У нас с тобой ничего нет. Что нас ждет? Скорее всего, если мы спустимся в воду, биохимического взаимодействия не случится. А раз так, то и ладно, делиться подробностями мы ни с кем не обязаны. Да и если вызнаем какую-то банальность, нам опять-таки не придется никому об этом рассказывать. Зато, если нам предложат нечто важное, по-настоящему важное, начальство наверняка закроет глаза на мелкие нарушения протокола.

– Мелкие нарушения? – переспросила Наки, подавившись смешком от такой наглости.

– Сестренка, мы будем в дамках при любом раскладе. Нельзя упускать такой шанс! Тем более что нам поднесли его на блюдечке!

– Ага. Ты забыла добавить, что потом мы будем корить себя до конца дней за то, что так и не рискнули.

– Ну, у тебя своя голова на плечах. Я считаю, что риск оправдан.

– Слишком опасно, Мина. Люди погибали и в менее… – Наки прервалась, присмотрелась к татуировкам и грибным узорам на теле сестры. – Ты же всегда была за соблюдение правил. Что вдруг изменилось?

– Правила – это страшные сказки, которыми пугают непослушных детей, – ответила Мина. – Ешь овощи, не то море тебя проглотит. По-твоему, я должна верить в кракена из Туле или в затопление Арвиата?

– Кракен из Туле – шутка, а Арвиат вообще выдумали. Но только между нами: соблюдение правил считается хорошим тоном.

– Среди конформистов. Разницу объяснить?

– Пожалуйста, не злись…

Мина усиленно притворялась, будто не слышит Наки. Внезапно она заговорила напевно и отстраненно, словно беседуя сама с собой:

– Хватит, уже поздно спорить. До рассвета всего ничего. Думаю, дырка никуда не денется…

Она оттолкнула Наки.

– Ты куда собралась?

– Пойду посплю. Нужна свежая голова. И тебе тоже не помешает.

Они нырнули в лагуну двумя ловкими тенями, ухитрившись не поднять фонтаны брызг. Наки немного замешкалась, потом высунула голову из воды. Ей немедленно захотелось снова задержать дыхание и не дышать как можно дольше – воздух был настолько насыщен местными микроорганизмами, что легко было задохнуться. Мина, вынырнувшая рядом, дышала жадно и глубоко, словно намереваясь втянуть в легкие как можно больше крошечных созданий. Ее переполнял восторг, даже от холодной воды она взвизгнула радостно. Когда обе наконец обрели равновесие – плечи над поверхностью воды, – Наки сумела осмотреться. Глаза щипало, слезы текли беспрерывно. Гондола парила над дырой в биомассе, будто придавленная сверху вакуумным баком. Спасательный плотик, сброшенный с ее борта, был совершенно новым; если верить сопроводительному описанию, он выдерживал сотню часов в умеренно активной биологической среде. Правда, подразумевался открытый океан, где плотность жонглеров существенно меньше, чем в крупном узле. Значит, плот выдержит от силы пару-тройку десятков часов, а потом растворится.