Сергей Антонов - 2-Герой-2

И еще одно. Главное.

Через систему ЕН-1234 проходит трасса Гедеон – Огайо. Именно 18 марта и именно вечером систему нанизывал на нос, выйдя в виду тяжелых масс в риман, трехкорпусный пассажирский звездолет "Урюпинск", порт приписки "Гедеон Главный", – о тридцати тысячах тонн покоя звездолет. Когда в начале седьмого по всем каналам прошел всеобщий сигнал тревоги, капитан Смиловский Кирилл Кирович загнал пассажиров (всего, к счастью, сто шестьдесят человек на тысячу возможных мест) во вспомогательный корпус "В" звездолета, отстрелил его от пассажирского и агрегатного корпусов, оставив перепуганных пассажиров на попечение матерящегося бессильно старшего помощника, а сам на образовавшемся "катамаране", без предварительного торможения и ориентации, стартовал к обреченной планете, использовав – вопреки всем правилам и самому здравому смыслу – процессор Кумока. Бог, в крайнем случае, Аллах, есть – за полторы секунды преодолев шесть астрономических единиц "Урюпинск" выскочил над газовым хвостом планеты, потеряв на финише пилота Андреева, убитого паразитной некомпенсируемоей перегрузкой внутри "капюшона". Вытащив погибшего из-за пульта, седой, как Луна, Смиловский, на ходу проводя предпосадочную процедуру, догнал планету и сошел с орбиты, лихорадочно сканируя поверхность в поисках поселений. У него не было времени связаться с руководством планеты, он только поставил на автомат свой опознавательный знак и ремарку к нему – "Пришел на SOS".

Ближайшим к "Урюпинску" селением оказалось Доброе.

Батарея ПВО Доброго была спрятана в горе, в километре от села. Двадцатилетний дежурный оператор Мова Кержоев поймал "Урюпинск" на локатор в девятнадцать тридцать три. Он закричал, поскольку калькулятор ракетного комплекса без колебаний выдал на ситуационный дисплей значок "БОЕВАЯ ТРЕВОГА". "Урюпинск", сжигая брюхо агрегатного корпуса, садился в километре от села, в долину, отстреливая отработанные аварийные бустеры и уничтожая их, до того как они касались земли, из ПМП. Батарея ПВО "Пунктир-300", купленная добровцами по знакомству, имела острый некомплект оборудования и опознавательного знака корабля и пометки "ПРИШЕЛ НА SOS" Мова Кержоев не получил: в некомлект батареи входил дешифратор к радиосканеру. Мова Кержоев кричал, не останавливаясь, руки его с побелевшими пальцами окостенели на джойстиках системы ручного управления комплексом, Мова был готов моментально перехватить управление у кибера, ежели агрессор обнаружит комплекс и подавит электронику. Наглазник оптического прицела сам собой наделся Мове Кержоеву на лицо, и два корпуса "Урюпинска", садящегося боком, горизонтально, раскачивались перед Мовой в зеленом бороводородном мареве. Мова страшно кричал. "ЦЕЛЬ НА ОГНЕ" – вспыхнуло в углу оптического прицела и комплекс открыл огонь.

На столе комплекса стояли шесть ракет "мутон" типа "земля – космос" и четыре орудия "гарунда".

Первая пара ракет ударила "Урюпинск" под крыло, на мгновение остановив звездолет. "Урюпинск", страшно неповоротливый в атмосфере, резко клюнул носом и чудом выровнял критический дифферент только через мгновение, – киберпилот, ненормативно кроющий всех и вся (ИИ – 500001 "Цицариус", блок сознания открыт), подорвал с носа последнюю обойму бустеров, звездолет не сорвался в штопор лишь чудом. ПМП ответила на залп комплекса, но почти что наугад, и импульс не причинил Мове никакого вреда, вызвав, однако, срабатывание программы комплекса "ОТВЕТНЫЙ ОГОНЬ – ПОДАВИТЬ"; и одновременно со стартом второй пары "мутонов", дали длинную очередь все четыре "гарунды". Пол комплекса ходил ходуном, когда бронированная дверь операторской распахнулась, на пороге возник в дымящемся бронежилете спокойный Магомад Додоев, поставил ногу на комингс, вскинул одной рукой – другой руки у Магомада не было, и Зевс Кутон погиб вместе с санями, накрытый залпом ПМП "Урюпинска", – вскинул М-41 и дал очередь в пульт. Перед Мовой Кержоевым, не заметившим Додоева, не обратившего внимания на сквозняк из открывшегося люка, и не услышавшего за собственным криком выстрелов, вспыхнуло "КИБЕРМОЗГ УНИЧТОЖЕН – ПЕРЕЙТИ НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ". Додоев крикнул: "Э, Мова, прекрати огонь!", а потом зажмурился и дал еще одну очередь – веером. Мову Кержоева сбросило на пол, но он уже нажал на гашетки. "Ё!" – страшно закричал Магомад, выпустил горячую рукоять автомата и одним прыжком пересек операторскую, наполненную дымом, смертью и безнадежностью. Он подорвал ракеты, когда они были в ста метрах от помятого борта "Урюпинска", а еще через миг ПМП звездолета засекла источник огня и подавила его. Последними словами Магомада Додоева было: "Ну садись, садись скорей, э, ты!" Взрыв прервал на полуслове его последнюю мысль: "Мага, баран ты безответственный! Диск-хран-то – в карма…"

Оставшийся до земли километр "Урюпинск" почти падал. Смиловский позволил себе только один смягчающий удар боковым "норманном", чтобы полная приключений посадка не закончилась, следуя логике событий, в катастрофу. Все-таки скорость была слишком велика.

Шасси поставили звездолет прямо, но потом подломились – все девять. "Урюпинск" тяжело просел, выдавив раскаленным брюхом агрегатного корпуса огромную траншею, окаймленную валами расплавленной почвы, затем, тяжело ухнув, коснулся земли и пассажирский корпус. Дым, пар, фонтаны газа, ходовой пульт усеян красными огнями, клохчут, и тут же умолкают, выключенные, аварийные сигналы поврежденных систем, молившаяся матерно во время спуска команда выскакивает из "капюшонов" и бросается по местам. Потери: вахта динамиков под началом Генри Гилмора, первая пара "мутонов" вскрыла борт как раз их операторской…

Два гидравлических аварийных трапа выбили защитные пластины вакуум-палубы "Урюпинска" и два огромных посадочных модуля на колесном ходу выскочили наружу, тяжело развернулись и рванули по направлению к Доброму, завывая моторами и сиренами.

19.43.

Амиран Додоев уже охрип, сорвал голос и ссадил кулаки, организуя в грохоте пальбы добровского комплекса ПВО и реве садящегося звездолета, панику на площади перед сельсоветом в нечто осмысленное. С балки крыльца сельсовета свисал на веревке кусок арматуры, по которому какой-то железякой безостановочно бил полузнакомый Додоеву мальчишка. Звона не было слышно, так же, как не было слышно и ревуна, установленного на крыше сельсовета. На площадь сбежались почти все добровцы, когда, протаранив и развалив дом Керима Кержоева, выскочил на нее, чудом никого не раздавив, первый модуль.

Модуль вел ровесник Додоева, старый пилот-пенсионер Борис Аркадьевич Макаров, землянин. Макаров видал виды, голова у него оставалась холодной, а руки – точными. Модуль развернулся приемным бортом к толпе, Макаров включил внешнюю акустику и совершенно спокойный его, ясный голос, мгновенно успокоив вопли и беспорядочное шараханье людей, сказал: