Дара Шахмаран - Тайна Роксколла

– Порой настолько, что я не могу отличить круг от квадрата, – призналась Лиси. Выходит, раз сторонний человек так легко мог догадаться, несмотря на все усилия, то и впрямь скрывать не смысла. Но к глазам все равно подступили слезы.

Тайгин не выказал никакой реакции. Наверное потому, что и на нем самом стояло клеймо «неблагополучный».

– Не подумай, я не стал расспрашивать директрису – думаю, это дело только между вами. Но насколько я понял, этот диагноз поставлен полтора года назад. И все это время ты училась здесь, в «Авроре», и принимала «Ноодон», чтобы поддерживать когнитивные способности? – Лиси кивнула, Тайгин продолжил: – Я взял на себя смелость заглянуть в твой профайл. У тебя очень хорошая успеваемость, ты понимаешь это?

– Ваш конитивный тест я не прошла.

– Не прошла, но в твоем случае он ни о чем не говорит, – признал Тайгин. – Твои лекарства имеют накопительный эффект. Если бы ты пропустила одну-две таблетки, такого снижения когнитивных способностей не случилось бы. Ты не принимала их длительное время. Все лето, я прав?

Лиси снова кивнула, чувствуя, как внутри растет беспокойство.

– Почему, позволь спросить?

– Побочные эффекты. Месяц или два я могу принимать их без видимых последствий. Но потом меня начинает колошматить, как… как… – Лиси пыталась подобрать метафору, но не смогла. Она почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы. – Извините.

– Тремор, ясно. Он тебя сильно беспокоит, – покачал головой Тайгин. – Но ты говоришь, спокойно пережила лето без таблеток?

– Зачем вы все это спрашиваете?

– Прости мое любопытство. Просто это весьма нетипично с твоим заболеванием. Я о твоей успеваемости. Я и представить не могу, чего тебе это стоит. Даже с «Ноодоном», твоя психика не должна – не может – выдерживать те нагрузки, которые ставит «Аврора» перед учениками. А ты выдерживаешь.

Лиси до сих пор не слишком понимала, что происходит, но поблагодарила Тайгина.

– Если твой врач прописал тебе «Ноодон», ты должна его принимать. Побочные эффекты, конечно, ужасны. Но твоя задача – поддерживать работу мозга в целостности, пока не изобрели новое лекарство, с менее выраженным побочным действием. Я видел пару статей – такие лекарства уже есть, они тестируются, и скоро появятся на рынке. Просто жди. И не унывай, хорошо?

– Хорошо, – сказала Лиси, утерев слезы. Она чувствовала себя глупо, что разрыдалась перед ним на ровном месте.

Профессору хотелось верить на слово, но она знала, что болезнь будет только прогрессировать, а таблетки с каждым днем помогать все меньше. Сначала она пропьет «Ноодон», потом еще более сильное лекарство. Потом еще одно. Но когда-нибудь круг прервется. Однажды она окончательно не потеряет контроль над собой.

Ей бы уйти поскорее, но все же в дверях Лиси остановилась и спросила:

– А как вы узнали мое имя?

– Что, прости? – Тайгин снова оторвался от своего ноутбука и похлопал глазами как ребенок, только попавший в новую реальность.

– После первой лекции. Вы подозвали меня по имени, хотя перекличку не проводили. На пузырьке только фамилия и инициалы. Откуда вы узнали, как меня зовут?

Тайгин тепло улыбнулся.

– О, я просто догадался. Видишь ли, ты очень похожа на маму, а я имел счастье познакомиться с ней.

Семнадцать лет назад

Роксколл

– Так и сказали? Прилюдно обвинили в фальсификации данных и несоблюдении условий международного соглашения? – удивился Филонин.

Тучи разошлись и в кабинет проник широкий золотистый луч солнца, какое бывает только в морозные дни. Скользнул по полу, по столу, засиял в изящных фигурках оленей из разноцветного стекла и в вазочке с конфетами. Тамара подставила лучику лицо, но тепла не почувствовала. Елисей Алексеевич встал и задернул неплотные шторы. Свет остался, хоть и немного померк. Филонин вернулся за массивный дубовый стол, сел в кресло, обитое бархатистой тканью.

Кабинет директора – единственное место в Роксколле, не похожее на лабораторию. Филонин славился гостеприимностью еще до того, как занял свой пост. Тамара радовалась, что нашла убежище у друга, хоть до этого момента чувствовала себя захватчицей. Уже третью неделю она гостила в Роксколле, убеждая персонал в том, что приехала по приглашению Филонина. Но ни от кого не ускользнуло крайнее удивление, появившееся на лице директора, когда нынешним утром, вернувшись из города, он увидел в главном корпусе Тамару.

– На весь мир обвинили?..

– Обвинила, еще как обвинила, – подтвердила она.

Елисей Алексеевич налил чай в фарфоровую чашечку, такую тонкую, что стенки просвечивали. Тамара пригубила чай и обожглась – надо сначала подуть.

Волнуюсь, что ли? – спросила она себя.

Прошло больше месяца с Международной Конференции по Экологии и Улучшению Среды Обитания Человека, а Тамара до сих пор не могла успокоиться. Корила себя за несдержанность. Какая ошибка! Как можно было такое допустить?

– И это перевели? Шуньтен, Киберика, Розанда – все иностранные делегаты услышали ваши слова?

– Да, Елисей Алексеевич.

– Вы смелая женщина, Тамара Николаевна! Даже безрассудная, – Филонин хохотнул, но в его голосе отчетливо слышались восторженные нотки. – Могу себе представить, как изменились лица наших чиновников!

Да, можно представить сборище толстых лысеяющих чиновников: как карикатурно вытягиваются их лица, а губы складываются в возмущенное “о-о-о!”. Но такое можно увидеть лишь в глупых фильмах. В жизни же они были подтянутыми, в дорогих костюмах, с глазами умными и непроницаемыми.

На что ты надеялась? Рубанешь правду-матку, и все изменится как по волшебству? – подумала Тамара, и слезы навернулись на глаза.

– Тамарочка, Тамарочка! – забеспокоился Филонин и бросился наливать ей воды.

Мысленно она перенеслась в день конференции. В Излучинск съехались делегации экологов со всего мира. Точнее со всего, что осталось от мира с наступлением нового ледникового периода. Благодаря изобретению ПУМов – погодных установок Морозова – человечеству удалось выжить в городах-гигантах вроде Излучинска. От Излучинска и дальше ожидали какого-то прорыва, ведь обстановка продолжала ухудшаться: сами города-гиганты стали бомбой замедленного действия, в первую очередь, из-за того, что выделяли слишком много тепла. А уж про выбросы угольных станций Тамара и думать боялась.

Экологи всего мира десятилетиями предсказывали критическое повышение температуры планеты. Ожидали глобального потепления, запустынивания, но не похолодания. Зима и оледенение грянули так внезапно, словно сама природа достала заветный чемоданчик с красной кнопкой, активирующей механизм спасения.