Дара Шахмаран - Тайна Роксколла

Капсулы, которые Лиси взвешивала на руке, значили больше, чем выбор между реальностью и миром грез.

– Лиситея! Господин Каспер отметил 90% вероятности посетить вас перед школой, – Беня уже топал в глубины хранилища. – Напоминаю, его социальный балл резко понизился. Я бы рекомендовал воздержаться от взаимодействий.

– Да заткнись ты.

Она позволила ярости, вскипевшей внутри в мгновенье ока, вырваться из лабиринта нейорнных связей. Лиси наслаждалась этим – ее гормональный фон, как у любого подростка, все еще не пришел в норму, и порой Лиси перегибала палку. Но она любила свои эмоции – не только положительные, но даже страх и обиду, боль, гнев.

Есть два варианта: первый – принимать таблетки, и тогда ее руки будут ходить ходуном, а потом и плечи, и все тело, и главное – самая интересная, эмоциональная часть ее жизни будет похоронена; второй – не принимать таблетки, жить полутенью своих несвершившихся достижений, перестать мыслить и путаться в самых простых задачах. Но зато чувствовать. Да, в большинстве своем разочарование и смятение.

Прими таблетку.

Лиси уже не хотелось ничего, только лечь и глядеть в потолок. Наплевать, что снаружи бушует жизнь и светит солнце – это все равно не для нее. Нет смысла бороться, ни за друзей, ни за любовь, ни даже за хорошие оценки. Потому что с ее особенностями никакого будущего не будет.

Просто прими таблетку.

Как только Лиси закончит школу, ее связь с Каспером и Багирой прервется. Она не поступит в университет даже с лучшими оценками – ее отсеят на первом же этапе когнитивного тестирования, точно такого же, какое задал новый профессор.

Прими таблетку, и эти мысли уйдут.

Ее не ждет ни интересная работа, ни новые знакомства. Она никогда не увидит Киберики или Розанды, где по слухам раз в пару-тройку лет выдается погода, что можно купаться в море.

Зеленые капсулы будто светились в темноте.

Мыслить или чувстовать?

– Лиситея, это очень старая таблетка, – Лиси и не заметила, как Беня уселся у ее ног. Она поглядела вниз, ассист напоминал одновременно и живого пса и игрушку. Отец рассказывал, что живых пуделей, которых было полным-полно в городах до Эвакуации, невозможно было отличить от игрушечных, если они сидели неподвижно.

– Не стоит это пить. Боюсь, эффект может быть непредсказуемым.

Лиси не готова была к непредсказуемым эффектам, но не хотела больше молчать и хлопать глазами, когда ей грубят в поездах. Или когда лучшие подруги уводят… лучших друзей. Лиси страстно желала жить и мыслить без заглушек и вязкой пелены в голове.

Она проглотила таблетку. Снова поглядела на Беню и задумалась. Пытался ли он заставить ее отказаться от просроченного лекарства или напротив, просчитав риски, подзуживал принять его?

***

Уже через несколько часов стало ясно, что Беня пытался уберечь ее.

Лиси начала подозревать неладное еще в поезде, когда ей пришлось дважды за время пути сбегать в туалет. «Съела чего не того?» – удивился Кас.

Теперь, не успели уроки начаться, Лиси сидела в туалете уже в четвертый раз с момента пробуждения и исторгала из себя невероятный поток мочи.

Мне кажется, мне кажется , – уговаривала себя Лиси. Частенько бывало, что время растягивалось в ее голове, и она привыкла не доверять своему восприятию. – Не может быть в тебе столько жидкости.

Но тут ручку кабинки подергали.

– Скоро там?

Лиси не ответила. Сердце у нее стучало как бешеное, и в такт ему в голове билась мысль: Полиурия. Полиурия. Полиурия. Когда Лиси выскочила из кабинки, она саданула дверью свою одноклассницу.

– Эй! – возмутилась было та, но потом вдруг спросила: – Лиси? Ты чего такая бледная? Ты в порядке?

Лиси даже не могла вспомнить, как зовут эту девочку – ее круг общения замыкался на Касе и Багире, (как ни странно, чем меньше круг общения, тем безопаснее копить соцбаллы), – и оттого вдвойне неловко было просить ее о помощи.

– Нет. Отведи, меня к Касу, пожалуйста, – сказала она, хватая ртом воздух. Перед глазами вились кружева черных пятен.

Остальное было как в тумане. Лиси задыхалась, грудь сдавило, и вот она уже стоит перед Касом. Тот, как назло, в окружении других парней.

– Что случилось?

«Я умираю», – хотела сказать Лиси, но вместо этого выдала:

– Я пописала.

Парни вокруг прыснули со смеху.

– Лис-лис, тебе не надо мне об этом докладывать, – Кас смутился и наклонился к ней. – Что с тобой?

Лиси вдруг почувствовала что-то холодное спиной, и поздно сообразила, что уже сидит на полу, привалившись к стене. Она показала четрые пальца, пытаясь объяснить суть проблемы, чтобы ее отвели в медпункт или… Лиси провела руками по внутренней стороне бедер – штаны вроде сухие. Демонически громкий хохот докатился до нее как маслянистая волна, лизнувшая береговой песок. Может, она ширинку не застегнула? Или они смеются просто над ней?

Лиси поняла, что что-то говорит, но звуки выходят нечеткими. Она вытянула ладонь, показывая Касу четыре пальца. В голове звенело.

– Чего ты только с этой психичкой носишься? – на удивление отчетливо расслышала Лиси.

Сквозь черную пелену, почти полностью застлавшую ее глаза, Лиси разглядела, что кто-то оттолкнул Каса и навис прямо над ней.

Нет. Неужели как в тот раз? Ее изобьют? Прямо здесь? Но школа, камеры, соцбаллы! Тугой обруч будто сжал грудь и голову Лиси. Она закрылась руками, готовая закричать.

– Что четыре? – спросил вместо того чей-то голос. – Ты пописала четыре раза?

– Да, – сказала Лиси.

– С утра?

– Да.

– У тебя диабет?

– Да.

– Нет у нее диабета, – послышался глухой голос Каса.

– Побочки! – возразила Лиси. – Полиурия.

– Разойдитесь, вы мешаете, – велел незнакомец окружающим. – Слушай меня, – снова обратился он к Лиси. – Полиурия, конечно, симптом диабета. И риск диабета при приеме всяких жестких веществ есть. Но не у тебя, не в твоем возрасте, не в этом районе. И до комы тебе далеко. Ты не умираешь, слышишь? Давай-ка, подыши со мной. Только не торопись.

Лиси дышала, как он ей велел. Было глупо, но как только ей удалось унять дыхание, боль в груди отпустила, и в глазах прояснилось. Перед ней на корточках сидел черноволосый парень, из-под воротничка формы выглядывала яркая татуировка. Лиси его лицо показалось странно знакомым. Она даже подумала, что он ей чудится, ведь ни одного ученика с татуировкой, тем более на шее, в «Аврору» бы не взяли. Тут подошла мадам Мятная, и развеяла часть сомнений.

– Шона, – Лиси подумала поначалу, что директриса выругалась, но потом сообразила, что так мадам Мятная обратилась к парню с татуировкой. – Что тут происходит? Лиси, тебе плохо?

– Паническая атака, – сказал парень с татуировкой, поднимаясь.