Андрей Бонцевич - Кома

– Здесь парк есть неподалеку. Давай просто пройдемся. Прогуляемся, – голос Мартина немного дрожал.

– Давай. Я люблю гулять с тобой. Купишь мне мороженого?

– Да. Наверное. Не знаю. У меня в голове сейчас мороженое.

– Представляю.

Дорога до парка петляла между сухими деревьями и обшарпанными домами, похожими на иллюстрации к старинным рассказам о несчастных крестьянах и бедняках. На выкрошившемся асфальте зеленел мох.

Мартин никак не мог избавиться от назойливого жужжания одних и тех же мыслей, крутящихся в голове. Но ведь всё вокруг такое настоящее! Чирикают птички, летят по небу облака, и если взять в руку камешек, то он будет тяжёлым и шершавым. Как же так? Почему?

На серых дорожках парка валялись желтовато-зелёные дубовые листья. Мартин поднял один, повертел в пальцах и посмотрел на сетку жилок. Такая чертовски выверенная детализация, это просто не может быть симуляцией!

– Всё ещё не веришь, – тихо сказала девушка.

– А ты поверила бы?

– Не-а. Я сама в шоке от того, какое здесь всё настоящее. Мне кажется, в реальном мире не так красиво, как здесь.

– Да, наверное. Так как же всё-таки тебя зовут?

– Не вспомнила.

– Почему-то мне хочется назвать тебя Олей.

– Не-а, по-моему, меня звали не Олей. Точно нет. Кажется, я была кем-то вроде Аделаиды или Августины. Хотя, может быть, и Светой.

– Просто как-то не поворачивается язык называть тебя…

– Заморючка.

– Колкое прозвище. Грубое.

– А мне нравится. В нём вся я.

– А если вдруг понадобится тебя как-то быстро позвать? Нет, мне не нравится.

– Позвать? Ну, да, интернетные клички не очень для этого годятся. Хотя у одной из коллег моего отца был ник «Идисюданна», в принципе, наверное, только он подошел бы.

– Смешно. Нет, давай всё-таки придумаем тебе имя.

– Да пусть будет Оля. Только хотелось бы на «А».

– Это как? – Мартин провел пальцем по кончику носа.

– Ну… Алина, скажем.

– О! Отличное имя. Тогда привет, Алина!

Девушка улыбнулась и взяла Мартина за руку.

Около ларька с мороженым бегала белка. Она лихо заскакивала на стволы дубов, кружилась и прыгала по веткам, и всем видом показывала, что за свое дружелюбие заслужила пару кусочков вафельного стаканчика.

Мартин купил две порции и пустой стакан, раскрошил его в руке и кинул белке. Проворная зверюшка схватила самый большой обломок, взяла передними лапками и принялась умильно откусывать. Неужели и она – часть системы?

– Хорошо, – сказал Мартин, отдавая Заморючке мороженое. – Допустим, всё так. Но ведь ты пришла сюда не за тем, чтобы обрадовать меня замечательной новостью о семи последних днях?

– Не-а, – качнула головой девушка. – Я пришла спасать тебя.

– Значит, ты знаешь, как.

– Знаю. У каждого в мире мёртвых есть код аварийного отключения. Его можно просто сказать, Айя прекрасно распознаёт его как сигнал опасности. В этом случае все части сознания выгружаются обратно, сеанс заканчивается, терминал выключается, и человек выходит из комы.

– Ох, как обнадеживающе звучит! Так где же этот код?

– А вот этого я не знаю.

Мартину показалось, что его с размаху ударили по голове. Звуки стали глуше, свет тусклее. Даже мороженое потеряло вкус. Мартин присел на краешек скамейки и молча посмотрел на Заморючку.

– А чего ты хотел? – пожала она плечами. – Если бы все было так просто, смертность от иммерсионной комы не была бы выше, чем от коронавируса в двадцатые.

– Великолепно. То есть ты, не зная, где раздобыть код, отправилась сюда на верную смерть? И теперь наши жизни зависят от того, сможем ли мы найти алмазную песчинку под пирамидой Хеопса? Ведь мы даже не знаем, куда идти на поиски!

– Не-а, – опять покачала головой Заморючка. – Прикол в том, что эти коды на самом деле можно найти. Олег немного понимает в системе, он умудрился распаковать какой-то кусок, где как раз про тебя. Кстати, так мы узнали, какой веткой метро ты обычно пользуешься. Но это просто так, чтобы ты не спрашивал, как я тебя нашла. Мы долго искали, пытались найти точное место, но не получилось. Олег сказал, что наши коды совсем рядом друг с другом, но просто так их достать не выйдет – район поиска довольно большой, примерно четвертая часть города. Тест-сигнал двойной, он ведет куда-то сюда, но вот куда точно – этого даже Олег не смог сказать.

– Тогда какой в этом смысл? Это всё равно, как если бы коды были на Луне. Кстати, а Олег, получается, вернулся из Екатеринбурга?

– Он туда и не уезжал. Это Айя наврала, чтобы ты не задавался лишними вопросами.

– Вот, блин, дела.

– Так вот. Создатели Айи предусмотрели вероятность того, что кто-нибудь из них окажется зажатым в коме и не сможет выйти. Для спасения у них есть инструмент – так называемая триггерная цепочка. Это Олег так сказал. К любому коду ведет некий путь, каждое последующее звено которого начинается с подсказки в конце предыдущего. Первое звено твоего пути я уже прошла, и подсказка у меня в кармане. Вот только я совсем не понимаю, что это такое.

Алина сунула руку во внутренний карман куртки и вытащила какую-то блестящую мелочь.

– А как ты узнала, что именно это и есть то, что надо? – спросил Мартин, поднимаясь.

– Олег сказал, что подсказкой может оказаться любая вещь, которая будет настолько не на своём месте, что сначала ты её просто не заметишь, а потом офигеешь от того, насколько это было очевидно.

Заморючка разжала руку. На ней лежал небольшой нагрудный значок в форме рыцарского щита. Зелёной эмалью на нем был нарисован череп, увитый черными стеблями цветов. На самом верху щита красовалась надпись: «Всероссийское общество садоводов».

Мартин взял значок и покрутил в пальцах.

– Изящная работа. И где ты его нашла?

– Он был приколот к листьям «щучьего хвоста», которые росли в игрушечном самосвале, который стоял на постаменте с надписью «Героям лесной охоты».

– Мда. – Мартин поднял брови. – Невероятно тривиально. Ладно, и что теперь с этим делать?

– Разгадывать! – весело воскликнула Заморючка и подпрыгнула на одной ножке.

Мартин съел остатки мороженого, поправил воротник куртки и ещё раз посмотрел на значок. Зеленый череп и черные цветы. Нелепость. При чем тут садоводство?

Мозг, не оправившийся от утренних новостей, не давал мыслям разгона. Они буксовали, тонули сами в себе, путались и сбивались. Сад никак не вязался с черепом, да и чёрные цветы тоже не добавляли ясности. Будь это какое-нибудь похоронное бюро, хоть как-то можно было бы понять.

Впрочем, мысль зацепилась за сознание и повисла на нем, качаясь в разные стороны.

– Интересно, а кто занимается дизайном дорогих могил? – спросил он почти про себя.