Илья Новак - Экстра: Новый Кабалион

Петя Васянин, человек осторожный, так и не задал старику ни одного вопроса. Приедем на место — там все станет ясно, — решил он. Ощущая что-то мерзкое, опасное, омертвевшее, находившееся за спиной, он ни разу не рискнул обернуться.

Что-то новое вплелось в мурлыканье певички, которая, пискнув напоследок, смолкла. Шелест дождя, плеск волн, тявканье и завывание... Из динамика раздался рокочущий, наполненный азартом погони и предвкушением крови голос:

— Ошоси на тропе войны!

Загрохотали барабаны. Фары высветили изгибающуюся стену деревьев и крутой поворот.

Позади Васянина грузно заворочался Метатрон. Что-то с хрустальным звоном прилипло к лобовому стеклу и расплылось по нему полупрозрачной амальгамной лужицей. Сквозь нее проступали искаженные серебристые очертания дороги и деревьев по краям.

«Тайота» миновала поворот, и тут же сбоку включились фары другого автомобиля. Лужица на лобовом стекле расплескалась в виде неровного, лишенного четких очертаний креста — из середины в разные стороны торчали наконечники стрел, вокруг дрожали две пары звезд с пятью лучами на каждой.

— Да что это?! — заорал Толик, подпрыгивая на сидении и пытаясь выглянуть на дорогу поверх серебристого пятна. Оно быстро меняло цвет.

— Ошоси! — рявкнул Метатрон, протягивая руку через плечо Петра Ильича. — Стрелок! Дон семьи кабоку... — его пальцы коснулись одной из клавиш на панели справа от руля.

Фары второй машины озарили салон. Васянин увидел потрепанную зеленую «оку» с тонированными стеклами. Толик, матерясь и пытаясь не съехать на обочину, все крутил головой, привставал и отклонялся в разные стороны, а пятно на лобовом стекле превращалось в маску, аляповато раскрашенную фиолетовым, красным, зеленым и синим. Птичий клюв, глаза с перьями-ресницами, разинутая пасть, золотые рожки, пучки волос... Жуткая образина в упор смотрела на Толика. Пасть, обрамленная жестким ворсом бороды и щетками усов, разинулась, два ряда мелких треугольных зубов-наконечников клацнули о стекло. Рот раскрывался все шире, внутри него алая воронка гортани изгибалась, в ней кружился водоворот розовой слюны, из которого тянулись руки, поднимались головы и наполненные мукой лица, красные рты что-то беззвучно кричали... Толик вжался в спинку сидения, уже не видя, куда едет, уставился прямо перед собой и заорал.

Палец Метатрона вонзился в клавишу. Ударили фонтанчики воды, «дворники», тихо скрипнув, поднялись наискось вверх. Метатрон, сжав губы и блестя синими глазами, загудел. Струйки воды выстрелили с такой силой, что лобовое стекло покрылось сетью трещин. Ошоси-Стрелка «дворники» и вода смели куда-то в сторону. Проскрежетав на прощание зубами по стеклу, он исчез. Толик вывернул руль — «тайота» едва не врезалась в деревья на обочине.

Четыре луча фар рассекали тьму. Кабину наполнил поток свежего воздуха; Васянин, полуобернувшись, увидел, что Арсений опустил стекло в своей дверце. Из зеленой «оки» высунулась голова в черной повязке, с развевающимися на ветру волосами. Позади нее виднелся профиль водителя.

— Ошоси вооружил их своими стрелами! — заорал Метатрон. — Пригнитесь...

Он не договорил — девица с черной повязкой на лбу выставила в окно какое-то оружие, больше всего напоминающее пружинный самострел. Боковое стекло возле водительского сидения разлетелось, стрела пронеслась в миллиметре от подбородка Толика, миновала грудь Васянина и, разбив второе стекло, улетела в ночь. Петр Ильич сжался, прикрыл голову руками и наклонился вперед, под панель.

Девица вновь подняла самострел, и тут — «страхх-м!», «страхх-м!» — громко прокашлялся пневматический пистолет в руках Арсения. «Как-дамм!», «как-дамм!» — вторил ему «колибри». Толик крутанул руль. Два автомобиля со скрежетом соприкоснулись, более массивная «тайота» заставила «оку» съехать к краю дороги. Там тянулся широкий овраг. Девица исчезла, отброшенная ударом в глубь салона. Арсений, по пояс высунувшись наружу и повисший горизонтально, успел вставить оба ствола в открытое окно передней дверцы и выстрелил несколько раз подряд.

Свет фар веером прорезал тьму, полоснул по деревьям и белым конусом уперся в беззвездное небо — «ока», съехав в овраг, перевернулась.

— Толян, молоток! — гаркнул Метатрон в самое ухо водителя, и автомобиль вновь вильнул. — Жми дальше, бля! Эти вуду-мафиози обломятся сражаться с истинной верой!

В бесшумном грохоте сталкивающихся интерференционных потоков домен Земли то выныривал к Большой Сети, то исчезал в мутных глубинах. Образованные верой населяющих голографическую среду аборигенов, его тонкие стенки прогибались под ударами сюрреалистических волн, источались, готовые в любое мгновение дать течь и впустить внутрь Экстру.

Этой ночью время смешалось и часовые пояса перепутались, но в разных точках экспериментального домена эмиссары заинтересованных сторон упорно продвигались к своей цели. Бокор подъезжал ко входу в городские катакомбы, — и в двух сотнях метрах позади с выключенными фарами ехал Зорба; на служебной ‘тайоте’ южного филиала финансовой группы ‘Руссовирт’ Метатрон приближался к Коцюбам; бригада сотрудников спецотдела корпорации ‘Тебах’, пересевшая на небольшом аэропорте посреди сельвы с самолета на транспортный вертолет, летела вглубь африканского континента. В глубинах Смертного Древа Егор Адамов, Троечка и Рипа шли сквозь густеющую завесу чешуи клипот, а сверхагент Тимерлен Стигмат только что приготовился стать зомби.

Поморщившись, Стигмат открыл глаза. Ярко горел костер, грохотали барабаны. Тим стоял спиной у столба, руки стянуты веревкой... А про ноги забыли, умники! — подумал он.

Йорубы потеряли человеческий облик, вокруг костра извивался в судорогах падучей хоровод обезумевших демонов и демониц. Отблески пламени плясали на черной, лоснящейся от пота коже, рельефно выделялись мышцы, колени, ягодицы и груди, скалились зубы, когти выскакивали из подушечек, заплетенные в длинные косицы волосы летали, щелкая, как бичи. Шаман, приподнявшись на цыпочки, поднес ко рту Стигмата миску. Оттуда шла вонь.

— Пошел на хер! — прохрипел Тим, стискивая зубы. Только порошка зомби ему сейчас не хватало. Тетродотоксины действовали на него не так сильно, как на местных, но подобный сверхяд не мог полностью подавить даже его организм. Шаман оскалился, показывая выкрашенные красной краской зубы. Только сейчас Тимерлен заметил того здоровенного йорубу, которого раньше привели трое конвоиров. Они исчезли — скорее всего, присоединились к танцующим — а он все еще стоял, не шевелясь, глядя прямо перед собой стеклянно блестящими глазами.