Илья Новак - Экстра: Новый Кабалион

— Так полетели.

Тим возразил:

— Ты что, я ж не умею.

— Я тебя понесу. Но только по дороге — знаешь, чем я хочу заняться?

На крутом повороте ярко-красный джип занесло. Вырулившая на земляную дорогу старенькая зеленая ‘шкода’ попыталась затормозить, но было поздно.

— Отец!

Завизжали покрышки. Джип пошел юзом, впереди надвигался электровоз.

— Папа, тормози!!! — Егор вцепился в спинку переднего сидения, мать, расставив руки, закричала. Отец крутанул руль, и задние колеса вынесло на рельсу. Передок электровоза ударил в ‘шкоду’ и отбросил назад. Машина перевернулась — раз, второй, катясь навстречу джипу. Мать вопила, на заднем сидении что-то орал Егор. Машина встала на бок, осыпалось лобовое стекло, и тут же мать смолкла. ‘Шкода’ качнулась и упала возле насыпи на все четыре колеса. Мгновение — и в ее бок врезался джип. За лобовым стеклом мелькнуло лицо водителя. Треск сминаемого металла слился с ревом электровоза. Сквозь проломленную дверцу отца выбросило наружу, один миг Егор видел надвигающуюся на него громаду состава. Отец упал на вибрирующие рельсы, извернулся, пытаясь отползти, и тут колеса переехали его ноги.

Егор рухнул на колени, стараясь не погрузиться во мглу с головой, закричал:

— Он не виноват, это водитель джипа...

НЕ ВИНОВАТ? ХОРОШО, А ВОТ ТАК?

На крутом повороте ярко-красный джип резко свернул. Вырулившая на земляную дорогу зеленая ‘шкода’ не успела затормозить.

— Мама!

Завизжали покрышки. Джип пошел юзом, спереди надвигался электровоз.

— Мама, тормози!!! — пытаясь удержаться, Егор широко расставил руки. Позади отец, вцепившись в спинку переднего сидения, закричал. Мать крутанула руль, задние колеса вынесло на рельсу. Передок электровоза ударил в ‘шкоду’ и отбросил назад. Машина перевернулась — раз, второй, катясь навстречу джипу. Егор орал, сзади вопил отец. Машина встала на бок, осыпалось лобовое стекло, и тут же отец замолчал. ‘Шкода’ качнулась и упала возле насыпи на все четыре колеса. Секундная тишина — а затем в ее бок врезался джип. За лобовым стеклом мелькнуло испуганное лицо водителя. Треск сминаемого металла слился с пронзительным гудком. Сквозь проломленную дверь мать выбросило наружу, один миг Егор видел надвигающуюся на нее громаду состава. Мать упала ногами на вибрирующие рельсы, и тут же колеса переехали ее колени.

Он с головой погрузился в чернильную мглу, бросив трезубец, колотя вокруг себя руками. Он пытался встать — и не мог. Дионисийская сила бурлила, ходила волнами, затягивая Адаму в глубины клокочущей ненависти.

— Ее раздавило в машине, это все отец, это он вел...

НИ ОДНО СОЗНАНИЕ НЕ ВЫДЕРЖИТ ЭТОГО. ТВОЕ ПОЧТИ РАЗРУШЕНО. СЕЙЧАС ТЫ ЛИШИШЬСЯ НОГ.

На крутом повороте джип резко свернул. Вырулившая на земляную дорогу ‘шкода’ попыталась затормозить, но было поздно.

— Егор!

Завизжали покрышки. Джип пошел юзом, спереди надвигался электровоз.

— Егор, тормози!!! — отец вцепился в спинку переднего сидения, мать, расставив руки, закричала. Егор крутанул руль, и задние колеса вынесло на рельсу. Передок электровоза ударил в ‘шкоду’ и отбросил назад. Катясь навстречу джипу, машина перевернулась — раз, второй. Мать кричала, на заднем сидении что-то вопил отец. Машина встала на бок, лобовое стекло осыпалось, и тут же мать смолкла. ‘Шкода’ качнулась и упала на все четыре колеса. Секундная тишина — а затем в ее бок врезался джип. Треск сминаемого металла заглушил пронзительный гудок. Сквозь проломленную дверь Егора выбросило наружу, один миг он видел надвигающуюся громаду состава. Грохотали колесные пары, вибрировали рельсы... Он упал на насыпь головой к покореженной машине, что-то ударило по ногам, будто опустившаяся гильотина перерубила их в коленях...

Егор захлебывался мглой.

— Я не вел ее, я не сидел за рулем! Я не виноват, это отец, это водитель джипа, это они виноваты... — мгла душила его, но он не мог встать, ведь ног не было.

— Никто не в чем не виноват, — произнес знакомый голос.

Электровоз уехал. Егор лежал ногами на рельсах, изогнувшись, глядя на смятую ‘шкоду’ с забрызганными красным и серым стеклами. Дверца джипа открылась, наружу выбрался водитель. Он покачнулся, оперся на капот, потом согнулся, и его вырвало под колеса машины. Утерев рот ладонью, водитель поковылял к ‘шкоде’. По щекам струились слезы. Солнце ярко светило в высоком небе — а потом оно мигнуло, и над Егором склонилось лицо Троечки.

— Никто не виноват, — произнесла она. — Это все в прошлом, ты же хочешь жить дальше? Вставай.

— Но у меня нет ног, — пожаловался Егор.

— Как это нет? Есть.

Под насыпью рыдающий водитель пытался открыть заднюю дверцу ‘шкоды’ и вытащить кого-то, лежащего в ней.

— Нет. Отцу отрезало ноги, и матери, и потом мне...

— Что ты говоришь? Вставай...

Троечка ухватила его за плечи, пытаясь поднять. Егор сопротивлялся, отталкивая ее.

— Ну посмотри же, — упрашивала она. — Взгляни сам, это тебе только кажется... — покрепче обхватив Адаму, она потянула.

— Ну же, взгляни!

Они были на месте, никуда не делись — вот они, его ноги в потертых голубых джинсах, никакой крови, ни следа ран...

— Вставай!

Егор приподнялся — и голова вынырнула из мглы.

Он выпрямился во весь рост. Ли стояла рядом, поддерживая его.

НЕТ, ТЫ УМЕР. ТЕБЯ НЕТ. ТЫ — ЛИШЬ БЕЗНОГОЕ ТЕЛО, ЛИШЕННОЕ ВОЛИ И...

Егор шагнул на остров и вонзил в Диониса острия трезубца. Клубы мглы пошли волнами.

Оружие вырвало из рук Адамы, и оно исчез внутри. Из середины исполинского лица ударил узкий ртутный луч.

Черные наросты зашевелились. Вдоль извилин протянулись нити зелено-голубого света. Вокруг острова заклубилась мгла, Егор и Троечка упали.

Извивающиеся нити света обвили всю громаду Диониса. Они вспыхнули слепящим сиянием — и тогда стены пирамиды упали наружу.

Отцепившись от плеч Помпа-Жиры, Стигмат спрыгнул на землю и побежал, на ходу застегивая ремень. Он чувствовал себя лимоном, пропущенным через мясорубку. Оправляющая юбку Ипомея летела рядом, выражение лица у нее было такое, словно ее стукнули по голове пыльным мешком, наполненным кокаином. Тиму хотелось прилечь и долго лежать среди вековых баобабов, но медлить было нельзя — внизу уже открылось озеро Чад. Вода его, прекрасная своей первозданной, чистейшей глубокой синевой, казалось, мерцала.

В стороне, среди зарослей тростника и папируса, на водопой собрались животные. Слоны стояли, опустив хоботы, иногда поливали водой серые бока, издавали трубный рев и качали головами. Над поверхностью виднелись бугристые лбы и черные глазки бегемотов, отдыхающих от дневной жары. Тяжело покачивая тугими боками, бродили носороги; на берегу маленькими серыми холмиками перемещались лупоглазые лемуры — колдовские воды озера привлекали всех. Стадо криворогих буйволов медленно брело вдоль берега, в зарослях сидело несколько пестрых леопардов, рядом сновали гиены и муравьеды, по ветвям над головой Тима прыгали павианы и шимпанзе. Над всеми ними возвышался, задумчиво изогнув длинную шею в ярких красно-желтых ромбах, тощий жираф.