Илья Новак - Demo-сфера

Впереди вновь защелкало, теперь громче. Кто-то засопел. Дану пришлось улечься на пол, чтобы пробраться под толстой трубой. Преодолев еще несколько метров, он вышел на свободное пространство.

Большой коллектор, величиной чуть ли не с ангар для туристических дирижаблей. Стены и потолок были усеяны круглыми отверстиями: по трубам пневматика стягивала сюда мусор со всей общаги и окрестных домов. Черный пол, казалось, состоял из нефти или смолы... Перистальтика: обрывки пластипапера, снежными хлопьями просыпавшиеся с потолка, медленно поползли по нему в дальнюю часть коллектора.

Данислав стоял на узкой полке, что тянулась по периметру в паре метров над полом. Толстые нити паутины шли от стен и труб, и примерно на середине коллектора собирались в нечто, от чьей топографической изощренности у Дана зазвенело в голове. Как если бы несколько лент Мебиуса продели друг сквозь друга, окружили спиралями и поместили внутрь тора. Паутина — Дан решил, что это клейкий пластик — свертывалась трубами, образованные ею полотнища изгибались, проходили одно в другое и пересекались в немыслимых конфигурациях. Стены и потолок затянула радужно отблескивающая янтарная пленка. Ее длинные лепестки покрывали и пол — вдоль краев он усох и затвердел.

Модуль медленно двинулся по полке; Дан боком пошел следом, прижавшись к стене, искоса поглядывая на центр кластера. Ненормальная топография паутины словно передалась и пространству, в котором эта паутина сейчас располагалась, высосала из него обычные свойства и наделила какими-то новыми, диковинными качествами.

Они достигли участка, затянутого янтарной пленкой. Сопение зазвучало вновь: на краю паутины что-то двигалось.

— Эй, Эрик, — негромко позвал Дан. — Слышишь! Что это такое?

Модуль настороженно пошевелил усиками и пробубнил хрипловатым голосом Джоконды:

— Данные недостаточны. Предположительно: высоколегированная монослойная алмазная пленка, выращенная на трехмерных подложках. Вероятно: оболочка жизнеобеспечивающего кластера.

— Эрик! Я не хочу сейчас разговаривать с программой! Уберите к Джоконду, дайте мне человека!

Модуль молча трусил дальше. Чпок-чпок его ножек едва доносилось сквозь бульканье и хлюпанье перистальтики. В коллекторе было тепло и влажно, мелкие капли конденсировались на лице и запястьях Дана. Его комфортка сама собой охладилась.

То, что двигалось в паутине, часто исчезало среди нитей; пока что Данислав разглядел лишь силуэт размером с большую собаку. Существо отчетливо сопело, а иногда поскрипывало и щелкало. Возле стены в паутине висел комплект аппаратуры: компьютерный терминал устаревшей конструкции, с обычной плоской клавиатурой, множество мониторов, пара тихо гудящих вентиляторов, что-то еще, вполне банальное, вроде небольшой микроволновки, голограммного проектора, переносной радарной установки... Все это озарял льющийся снизу, из-под паутины, нежно-зеленый свет.

Порыв ветра — и рядом пролился дождь мелких осколков; вылетев из трубы, они упали на участок, затянутый янтарной пленкой. Данислав скосил глаза вниз. Некоторое время ничего не происходило, затем осколки задрожали: быстро-быстро, при этом чуть перемещаясь, скользя в одну сторону. Вибрация достигла такой частоты, что стекляшки стали прозрачными облачками молекул — и растеклись по пленке, впитались в нее.

Сопение раздалось совсем близко. Дан поднял взгляд и остановился.

Его мозг заскрипел, тяжело заворочался в голове, пытаясь обработать поступившую информацию — будто солидная фирма со старыми традициями, состоящая из пожилых, все повидавших клерков, столкнувшихся вдруг с чем-то принципиально новым, доселе невиданным. Поначалу стандартная процедура шла гладко: наполняющий коллектор тусклый свет отражался от Кибервомбата, та часть фотонов, что попадала в глаза Дана, фокусировалась в хрусталиках и шла на сетчатку, где возникало соответствующее изображение. По глазному нерву курьеры-импульсы стремглав неслись в коленчатое тело таламуса, в Отдел Предварительной Обработки, где просыпались многочисленные клерки-нейроны, служба которых состояла лишь в том, чтобы разделять темные и светлые пиксели. От них аксоны тянулись к первичной зрительной коре в затылочной части, в Отдел более высокого уровня; сигналы передавались туда и преобразовывались в сложную последовательность разрядов корковых нейронов: одни реагировали на фактуру, другие — на очертания, цвет, объем, взаиморасположение составляющих объект частей... До сих пор все шло как по нотам, по давно накатанной бюрократической колее, но дальше Первичный Отдел зрительной коры задействовал своих посыльных-аксонов и передавал импульсы в Отдел по Ассоциациям и Идентификациям, где должно было произойти окончательное распознавание объекта. Здесь в огромной кладовой хранился весь запас уже накопленных образов: на тысячах стеллажей лежали дома, люди, облака, животные, насекомые, ландшафты и миллионы мелких предметов, отдельно упакованы были звуки и цвета, и тактильные ощущения хранились набором карточек в длинных ящиках архивного шкафа. Все было систематизировано, схожие образы лежали неподалеку, и вот тут-то и начиналась сумятица: оказалось, что задействованные для узнавания Кибервомбата ассоциации хранятся чуть ли не в противоположных концах кладовой. Никогда раньше местным клеркам не приходилось сопоставлять настолько разрозненные образы, комбинировать такой дикий, нелепый ассоциативный конструкт.

Короче, Кибервомбат — это было что-то с чем-то. Раньше Дан такого не видел. У него будто муравьи забегали под кожей на затылке. Но сильнее всего удивило то, что Кибервомбат, оказывается, никакой не «он». Это была «она» — и, боже мой, какой же странной была эта ‘она’!

Отдельные ее части складывались в общее постепенно, словно прямо на глазах у Дана — как если бы он наблюдал за одинаковыми клерками в черных узких брюках, остроносых туфлях, белых рубашках и застегнутых на все пуговицы жилетках, за клерками, что медленно стаскивали предметы из разных концов кладовой, пыхтя, клали их в центре и пытались составить в единое целое, ссорясь, беззвучно споря и размахивая руками. Нет, Кибервомбат была вполне цельной, но сложность ассоциативных цепочек приводила к тому, что обычно стремительный процесс распознавания стал мучительно медленным. Хозяйка кластера в первое мгновение представилась Дану в виде конгломерата материи сложной формы и фактуры, в виде некоей сумбурной конфигурации посреди паутины, и лишь постепенно сущность составляющих эту конфигурацию элементов начала проясняться.

Первыми из серой массы квантового супа выплыли конечности: четыре штуки, но не руки и ноги, скорее рычаги из костей и натянутых мышц, одним концом закрепленные на теле, а другим скользящие по паутине — там были ‘пальцы’, кольчатые хоботки, гибкие и подвижные, с ярко накрашенными обычными человеческими ногтями.