А. Седых - Башня Континуума. Слава Резонансу

– Хорошо, сейчас позову.

И Шарлотта покорно направилась к лорду Ланкастеру. Он сидел в гостиной, забросив ногу на ногу, ел серебряной вилкой пирог со шпинатом, и смотрел новости. Боже мой. До чего он был неправдоподобно хорош собой. Светловолосый, сероглазый, такой элегантный и подтянутый. Засмотревшись в его прекрасное, благородное лицо, она совершенно позабыла, зачем и куда шла. Он обратил на нее взор темно-серых глаз.

– Хотите кусочек пирога?

– Нет, спасибо. Я бы предпочла кусочек вас…

Громкий визг вернул ее в чувство, напомнив о возложенной важной миссии.

– Ой. Простите, но вас хочет видеть Константин.

– Да я и сам отлично слышу эти вопли. В чем его проблемы.

– Малыша надо сводить к дантисту. Я уверена, как только он перестанет мучиться зубной болью, то станет самым чудесным ребенком на свете.

Лорд Ланкастер был настроен скептически.

– Если этот щенок паршивый устраивает подобные концерты сейчас, представьте, что начнется, когда он самую малость наберется силенок. И я уже пытался сводить его к дантисту, когда мы останавливались в Сент-Джеймсе, вы же помните? Он своими гнилыми пеньками покусал меня, моих шестерых охранников, губернатора и вице-губернатора Каенна, главу местного филиала Корпорации… а также самого дантиста. Ах, да. И еще гувернера, которому даже пришлось делать уколы от бешенства, из-за чего этот бедолага застрял на Каенне и прибудет только завтра вечером.

– Пожалуйста.

– Ладно. Утром свожу сопляка в медотсек. Надеюсь, местные специалисты способны на нечто большее, чем пытать имперских солдат и отрезать им головы.

– Пытать? – переспросила Шарлотта, шокированная. – Отрезать головы?

Их милость приподнял брови.

– О? Я сказал, «пытать»? Оговорился. Сэйнтисты щекотали военнопленных перышками и играли с ними в ладушки.

И вновь приклеился взглядом к экрану Три-Ви. Шарлотта тоже посмотрела. На Дезерет демонстрировались пять или шесть Три-Ви-каналов, все – религиозного содержания, посвященные учению Свидетелей Страшного Суда, Отцу Аваддону и, само собой, Сэйнту. Новости же главным образом живописали фантастические военные и политические успехи Свидетелей. Но даже и они не могли обойти вниманием сенсационный триумф Девятьсот Двадцатых.

Прошло уже больше месяца с тех пор, как спин-передатчики с ЧСД поступили в продажу. Тем не менее, потребительский ажиотаж вокруг них не улегся, а словно вышел на новый виток. Около фирменных магазинов продолжали собираться возбужденные толпы, которые стражам правопорядка приходилось разгонять брандспойтами и слезоточивым газом. Люди гибли в давке, умирали от духоты и сердечных приступов – лишь бы иметь возможность приобрести Новинку Тысячелетия. Количество погибших и раненых в результате этого потребительского бума исчислялось четырехзначными числами. Руководство Корпорации каждую неделю выпускало лицемерные коммюнике, где выражались соболезнования родным пострадавших.

– Чертовые лемминги, – проронил лорд Ланкастер.

– Вы про тех людей, что гибнут в очередях? – уточнила Шарлотта на всякий случай. Мало ли что их милость имел в виду.

– О? Да. Я и говорю – лемминги.

Впрочем, эти маленькие визжащие зверушки уже принесли Корпорации фантастический триллион империалов только за первые тридцать дней продаж, и лорд Ланкастер не сомневался, что к концу финансового года, невзирая на революцию, нестабильность, кризисы и галопирующую инфляцию, сумма выручки достигнет четырех-пяти триллионов. Он выглядел очень довольным собой, когда сообщил Шарлотте, что, после того, как возведет на полыхающих руинах Империи новую Империю, получше, все три Имперских Кольца перейдут на новый формат связи, стократ более качественный, надежный и дешевый, чем сейчас. Разумеется, при тотальном внедрении Чипов Стандартного Дружелюбия.

– Да. Все это благодаря нашим славным маленьким друзьями, Чипам Стандартного Дружелюбия, – торжественно закончил он свою речь.

– А я думала, ваши другие друзья, сэйнтисты, очень не любят, когда Особые Территории называют Третьим Имперским Кольцом, – пробормотала Шарлотта.

– Нам всем приходится с чем-то мириться, миссис Лэнгдон, – ответил их милость без тени смущения.

– Ах, вы всегда такой…

– Какой, моя радость.

– Целеустремленный.

Он нахмурился и даже выключил Три-Ви.

– Вас что-то беспокоит? Присядьте. Расскажите мне.

Шарлотта присела и собралась поделиться с любимым своими мыслями, но тут им явился Константин в пижамке с зайчиками и с одеялом, которое он набросил на плечи и которое волочилось за ним, как мантия.

– Почему вы сразу не приходите, когда я зову? – оскорбленно поинтересовался он у лорда Ланкастера.

– Я надеялся, вы устанете голосить, как будто вас ведут на свинобойню, и уснете. Что? Зубы?

– Нет, – ответил Константин, но весь побелел, скривился и схватился за щеку.

Лорд Ланкастер сгреб монарха в охапку и усадил на колено.

– Послушайте, голубчик, – сказал он мягко, но убедительно. – Нельзя до бесконечности оттягивать неизбежное. Нужно, наконец, взять себя в руки и пойти к дантисту. Больно не будет. Вам сделают укол, и вы крепко уснете на пару часов, а, когда проснетесь, вам починят ваши зубы, и вы будете выглядеть… ну просто обалденно.

Константин засопел, уткнувшись ему в рубашку.

– А больно правда не будет?

– Нет.

– А мне что-нибудь дадут?

– Полагаю, пару наклеек с динозаврами.

– Пару?

– Ну, хорошо, за ваш беспримерный подвиг я попрошу, чтобы вам выдали их целую пачку.

– А вы со мной пойдете?

– Ох. Ладно. Так уж и быть. Схожу.

– А вы? – спросил Константин, косясь на Шарлотту.

– Если хотите, конечно, я тоже пойду, – сказала она, искренне взволнованная мыслью, что она, простая девушка, цветочница, занимает хоть какое-то место в жизни их будущего монарха.

Убедившись, что он не останется в жутком одиночестве перед дверью зубоврачебного кабинета, Константин успокоился, пригрелся и вскоре уснул. И тотчас же ему стали сниться торжественные и многоцветные монархические сны. Снились ему парады, и увитые пионами мраморные арки, и казни, и темницы, где непокорных пытают каленым железом. Он улыбался, тихо и нежно дыша, и сладко шептал.

– Обезглавить… четвертовать и колесовать… делегировать полномочия… собрать комиссию… а потом распустить… запретить. Все запретить.

– Может, разрешим хоть что-нибудь? – шепотом спросил лорд Ланкастер.

– Никогда, – отрезал наследник, не просыпаясь.

Лорд Ланкастер хмыкнул, легонько чмокнул наследника в светлую макушку, подхватил на руки и понес в спальню. Шарлотта тем временем все же попробовала пирог со шпинатом. Вкуснотища! Кроме того, к ее удивлению, шпинат был очень свежим, только что с грядки.