Андрей Посняков - Месяц Седых трав

Ну, вот они. Ага, идут, черти узкоглазые. Самураи, мхх…

Дубов поудобнее примостил винтовку, скосив глаза на старшину Старогуба, кивнул на пулемет. Может, мол, с него долбануть?

Старшина скорбно поджал губы – рано, не остыл еще кожух, а охладить нечем – вода во флягах кончилась. Дубов и сам это знал, просто так кивнул – больно уж захотелось врезать хорошей такой очередью по желтолицым япошкам…

А те напирали, помаленьку обходя замаскированное средь замшелых камней пулеметное гнездо. Хорошо расположились братишки-монголы, удобно. Да только не помогло – вон, лежат, бедолаги… Одна граната. И как успел самурай подобраться?! Ведь видел же на сопке наших, знал, знал, что не уйти. Смертник… Видать, сильно достал японцев монгольский пулеметный расчет.

А японцы шли… уже даже почти не маскируясь, нагло так… Черти!

Старшина осторожно дотронулся до плеча Дубова – вот теперь пора! Иван, как учили, совместил целик с мушкой… А близко, близко уже подошли, гады! Видно даже, как злобно блестят глаза, и желтые матерчатые звездочки на красных петлицах, на воротнике хэбэшки, тоже хорошо видать. Две звездочки – итто-хе – рядовой первого класса. Опытный… Видать, немало наших поубивал…

Мысленно – очень быстро – соединив невидимой линией целик, мушку и перекрестье ремней на груди японского солдата, Дубов, стараясь, чтобы воображаемая линия не разорвалась, осторожно потянул спусковой крючок…

Винтовка дернулась, выстрел прозвучал неожиданно – важное условие необходимой меткости. Японец резко остановился, словно бы наткнувшись на внезапно возникшую преграду, выронил на каменистую землю винтовку и, нелепо взмахнув руками, завалился на спину.

Есть!

Иван тут же принялся выцеливать второго. Рядом стрелял старшина Старогуб, позади, с сопки, тоже послышались выстрелы. Наши…

Небольшую, не успевшую уйти к своим группу японцев быстро взяли в клещи. Самураи огрызались, но ясно уже было – обречены. Теперь главное – успеть отойти обратно за реку. Как бы японцы не разбомбили переправу…

Вжик!

Дубов едва успел втянуть голову – машинально, словно каким-то невозможным чудом заметив летящую в него пулю. Обошлось! Однако, пристрелялись, сволочи.

Иван быстро откатился за пулемет, пристроил винтовку. И снова – хладнокровно: целик – мушка – гнусная самурайская рожа! Плавно потянуть спусковой крючок… Выстрел… Есть! Еще один!

Позади, на сопке, вдруг послышался клич:

– Ур-а-ааа!!!

Наши поднимались в атаку…

Значит, все, улыбнулся Иван. Значит, скоро конец. Хороший бой был. Жаль только монголов… А денек, денек-то какой! Солнышко и синее-пресинее небо. И как же хорошо он начинался, спокойно так, мирно…

Да уж, утро двадцать восьмого мая 1939 года выдалось солнечным, ясным. Воздух был прозрачен и чист, а небо – синее и высокое, чем-то напоминавшее родное, русское небо в жаркий июльский полдень.

Красноармеец Иван Дубов, рядовой 3-й роты 149 стрелкового полка, выбрался из землянки – даже, скорей, просто ямы – и тоскливо посмотрел в сторону уныло стоявшей неподалеку полевой кухни. Нет, не дымилась, так ведь и не привезли вчера дрова. Ну, может, сегодня…

– Что, парень, не спится? – К Ивану подошел сержант Бибиков, пулеметчик, бывалый боец. Улыбнулся, вытащил из кармана кисет с махоркою, протянул Дубову. – Будешь?

– Спасибо, товарищ сержант.

Присели здесь же, у чахлого кустика…

Сидели молча. Курили. Думали.

Сержант Бибиков был здоровенный парняга с вечно угрюмым, словно высеченным из камня лицом, впрочем частенько озарявшимся задорной улыбкой – и в такие минуты Бибиков становился сам на себя не похожим. Иван, конечно, тоже слабаком не был, потому и просился в пулеметчики, пока во второй номер – слабаков вторыми номерами не ставят, ну-ка, потаскай на горбу тяжелую станину на марше! – но все ж выглядел не так, как Бибиков, а, так сказать, поизящнее. Потоньше был, да и годками помладше – недавно исполнилось девятнадцать. Призвали в пехоту-матушку да отправили помогать братской Монголии отражать атаки японских милитаристов. Тот же Бибиков как впервые увидел Дубова, так аж присел от смеха: ну, сказал, ты, Ваньша, – чистый монгол. И ведь угадал, едрена корень! Монгол – такую кличку Ивану Дубову дали с детства. Нет, он вообще-то был блондин, с этаким уклоном в некую рыжину, да и скулы не слишком выпирали, но вот глаза… Не то чтобы узкие, скорее – миндалевидные, вытянутые к вискам, и такого непонятного серовато-желто-зеленого цвета. Монгольские – как говорили все. Из-за этого прозвища-то Иван, пока еще был мелким, набил себе немало шишек, без раздумий бросаясь в драку с заведомо более сильными парнями. Получал, конечно, но не сдавался, кидался на обидчика, пока мог, пока не сбивали с ног – и так постепенно завоевал уважение у всех ребят маленького городка, в котором проживал с матерью Ниной Петровной и старшей сестрой Лизаветой. Отца не было – погиб в Гражданскую, на Перекопе, когда в рядах конармии Буденного гнал беляков в Крыму. Отцом Иван очень гордился, при случае доставал доставшуюся по наследству буденовку и всем ребятам рассказывал, какой лихой кавалерист был геройски погибший отец. И сам мечтал стать кавалеристом… да вот судьба в лице военного комиссара области распорядилась иначе, и призывник Иван Дубов был зачислен в пехоту. Служил достойно, и там, на Родине, и здесь, в братской Монголии.

– Гиблые места, – выпустив дым, посетовал Бибиков. – Дров даже – и тех нет, за семьсот верст привозить приходится… Не говоря уже о чем другом.

Да уж, критиковать командование было за что: связи нет, снабжение – черт-те как, жили в ямах, даже карт нормальных – и тех не хватало. Бывали случаи, что присланные из Союза части теряли ориентацию и по несколько дней блуждали в степи. Комдива Фекленко, конечно, в открытую не ругали, но…

Иван на всякий случай ушел от скользкой темы:

– Как думаете, товарищ сержант, нападут самураи?

Бибиков усмехнулся, протер рукавом сержантские треугольники на малиново-красных петлицах:

– Конечно, нападут, товарищ боец, тут и думать нечего! Иначе б с чего мы здесь?

Оба помолчали, любуясь тем, как на востоке, за рядами зеленовато-бурых сопок, поднималось желтое знойное солнце.

Дубов прислушался:

– Кажется, гудит что-то!

– В голове у тебя гудит, – усмехнулся сержант. И тут же насторожился. – Хотя… И в самом деле – гудит.

Он посмотрел в небо. Иван тоже поднял глаза – да, с запада приближались стремительные серебристые точки… быстро превратившиеся в самолеты!