Владимир Василенко - Алый феникс

– Тсссс… Тихо… Тихо…

Не знаю, с чего это я возомнил себя заклинателем змей, но как говорится, жизнь заставит – еще и не то попробуешь. Самое занятное – кажется, у меня даже получилось. Кобра сфокусировалась на моей ладони, и в какой-то момент уже не я водил рукой напротив ее морды, а наоборот – она следовала моим движениям.

Я сделал небольшой шажок вперед. Еще один. На Ханумана не оглядывался, но боковым зрением видел, как огненно-рыжее пятно продвигается все ближе к шесту.

Не выдержал – на секунду обернулся. Встретился с Царем обезьян взглядом.

Тот был тоже напряжен, и в глазах его плескался огонек азарта и предвкушения. Ему осталось сделать всего пару полноценных шагов, чтобы дотянуться до посоха. Однако вокруг него тоже начали концентрироваться змеи, и ему пришлось остановиться.

О, да, это состязание не в скорости, а в умении сохранять самообладание. Вот она, цель – только руку протяни! И противник уже близко. Так и хочется рвануться вперед и будь что будет, но…

Кобра дернулась вперед, и я качнулся, убирая руку. К счастью, выпад был обманным – гадина, буквально на пару сантиметров не дотянувшись до моей руки, отпрянула назад, снова изогнувшись буквой S, и зашипела. Её шипение подхватили ближайшие товарки и поползли на меня.

Я снова обернулся на Ханумана. Тот молчал, но злорадно улыбался. И успел сделать еще один шажок к центру круга.

Ситуация явно не в мою пользу. Нужно как-то ускоряться, но…

Кобра снова сделала выпад, и я снова едва успел отдернуть руку. Пока спасало только то, что гадина сконцентрировалась именно на моей ладони, а не пыталась ужалить куда-нибудь в ногу.

Хануман же подвинулся еще ближе к центру круга и потянулся к посоху, почти касаясь его кончиками пальцев. На морде его расцветало выражение приближающегося триумфа. Напряжение нарастало – секундомер в моей голове затикал громче, наращивая темп. Еще немного, и…

Не успеваю. Не успеваю, черт его дери!

Шипение растревоженных змей тоже становилось все громче – будто перегретый паровой котел был готов вот-вот взорваться.

Но я взорвался раньше.

Ближайшая ко мне кобра снова сделала выпад, пытаясь укусить, и я, вместо того чтобы уклониться, схватил ее пониже головы.

И, недолго думая, швырнул в Ханумана.

Тот от неожиданности взвизгнул и дернулся, привлекая к себе внимание остальных пресмыкающихся. Кажется, брошенная мною змея даже успела ужалить его. Разглядывать было некогда, потому что я прыгнул прямо к посоху.

Выдернув увесистую палку из земли, я стремительным круговым движением отшвырнул от себя самых настырных кобр. И тут же рванул из круга, изобразив этакий прыжок с шестом. Уперев конец посоха в землю, оттолкнулся, пролетая высоко над клубком рассерженных змей. Оглянулся, лишь оказавшись за пределами опасной зоны.

Хануман стоял набычившись и гневно раздувая ноздри рядом с кругом, будто не обращая внимания на извивающуюся у его ног кобру, снова и снова жалящую его по ногам. Наконец, среагировав на очередной укус, раздраженно махнул рукой. Змеи быстро растаяли в воздухе, превратившись в облачка зеленого тумана. А потом и трава на поляне вернулась к исходному состоянию.

Я оглядел себя. Кажется, ни царапины. К тому же, думаю, мне бы и одного укуса хватило. Покрутил заготовку посоха, с удовольствием отмечая идеальный баланс. Само древко толще, чем я привык, но это исправится.

– Хм! Я думал, будет сложнее, – с невинным видом произнес я. – Надо было соглашаться на первоначальную ставку.

– Убирайся, – процедил сквозь зубы Царь обезьян.

Я притворился, что не расслышал. Перехватил посох за середину и убрал его за спину. Церемонно поклонился, прижимая свободную руку к груди и с трудом пряча улыбку.

– Благодарю за еще один ценный подарок, о Великий Хануман.

– Убирайся с моей земли! – проорал он, топая ногами и понемногу увеличиваясь в размерах, распираемый яростью.

Что ж, задерживаться тут и правда было опасно. Медленно распрямившись и не переставая улыбаться, я скастовал Возврат.

Пять циклов Медитации, необходимые для получения максимальных баффов, уже давно прошли, но я продолжал сидеть в позе лотоса, прикрыв глаза и прислушиваясь не то окружающему миру, не то к собственным ощущениям. Этого мне тоже здорово не хватало последние месяцы. Я пытался медитировать и в реале, но это было совсем не то.

Если бы у меня не было такого большого перерыва в игре, я бы сейчас уже, наверное, успел прокачать базовые навыки монаха – Медитацию и Знание Ци – до мастерского уровня. И, увы, быстро наверстать пробел не выйдет. Для развития этих навыков, в отличие от боевых, не требуется затрат чистой Ци, но зато нужно время. А упущенное время не вернуть.

Мой обострившийся слух уловил звуки, доносящиеся с северо-запада, со стороны Гаракса. Кто-то приближается. Это должен быть Маверик – мы условились встретиться именно в это время. Правда, он сказал, что прибудет в паланкине, чтобы оставаться инкогнито. А по дороге сейчас движется что-то тяжелое. Скрипа колес не слышно, но шаги… Тяжеленные, шаркающие. Ездовые ящеры? Нет, непохоже…

Я прервал медитацию и осторожно выглянул из своего укрытия. Засел я между крупными валунами чуть в стороне от дороги. До стен Гаракса отсюда было рукой подать, но ближайший менгир Возврата был далековато, у перекрестка. Так что место вроде и у дороги, но не особо людное.

– Мда… – пробормотал я себе под нос, разглядев, наконец, приближающийся транспорт. – Ну это точно Маверик, больше некому…

Это все-таки был паланкин – этакие носилки, на которых был водружен закрытый со всех сторон и богато украшенный короб. Вот только были они просто исполинского размера – длинные оглобли их представляли собой целые бревна сантиметров по двадцать в толщину, а в самой корзине могли разместиться, наверное, человек десять. Носильщиками этой огромной конструкции выступали четверо существ, живо напомнивших мне Дракенбольта – огромные горы мяса с крошечными лопоухими головами. Явно какая-то разновидность огров. Голов, правда, у них было по одной, да и других мелких отличий хватало. Погонщиком выступал тщедушный коротышка-непись в огромном тюрбане и с длинным гибким стрекалом, заканчивающимся острым шипом. По бокам от него сидели бессменные телохранители Маверика – близнецы Густав и Кейн.

Двигались огры, несмотря на регулярные понукания, довольно вяло, так что мне пришлось набраться терпения. Наконец, паланкин остановился неподалеку от меня, и украшенная затейливой резьбой дверца приоткрылась. Изнутри полился мягкий переливающийся всеми цветами радуги свет.

– Да залезай уже, не робей! – донесся до меня голос Маверика. – Прокатимся.