Сергей Тишуков - Артефакт

– Ты ведьм убивал?

Макс скорчил недовольную гримасу, словно подросток которому отказались продавать пиво из-за отсутствия паспорта.

– Учитывая, что все женщины в той или иной степени ведьмы, то убивал. На войне. Особенно их много было на чеченской. Снайперы, смертницы…

– То есть с ведьмами ты не сталкивался?

– Прикалываешься? Я был женат!

– Послушай, это просто свинство называть любимую женщину ведьмой, – осуждающе покачал головой я, – То, что вы не сошлись характером и развелись совершенно ничего не значит. Ты же любил её и в ЗАГС пошёл не по принуждению.

– При чём тут моя жена? Я и сейчас её люблю. И не разводились мы. Я погиб находясь в законном браке, и теперь она моя вдова. Я имел в виду свою тёщу.

На секунду мне пришлось потерять дар речи. Конечно про зомби, вампиров и прочих оживших мертвецов слышать доводилось. Более того, сам умею воскрешать мертвецов. Проблема в том, что все манипуляции с мертвой плотью носят временный, весьма краткосрочный характер. Максимум двое-трое суток, да и то зависит от силы мага или амулета. Правильнее сказать, даже не от силы мага, а от его опыта и практики. Можно досконально знать устройство автомобиля и, впервые сев за руль, врезаться в первое же дерево, которое непременно попытается выбежать на проезжую часть. Это закон подлости, с одинаковым успехом работающий во всех параллельных реальностях и их отражениях. Даже в таком атипичном, как это, в котором мы на междугороднем автобусе ехали ночью в ничем не примечательный районный центр под названием Старокощеевск.

Но вот долгосрочное воскрешение заставило меня задуматься. Даже не сам факт, так как вполне допускаю, что магистру это под силу. Меня удивило поведение Макса, его способность рассуждать, манера иронизировать и возражать. Зомби на это не способны. Плюс в том, что восставшие преданы и послушны, как деревянные солдаты Урфин Джуса. С готовность выполнят любой приказ, но не потому что смиренны и покорны, а потому что тупы, как пробка и имеют в мозгу вместо нейронных импульсов лишь алгоритм подчинения. И в этом большой минус.

Мой попутчик никак не тянул на зомби или мне что-то неизвестно о способах оживления мертвецов.

Оставив непонятки с воскрешением и необычной мозговой активностью на потом, я решил обстоятельнее изучить личность Утюга. В конце концов, непосредственный контакт зачастую играет более важную роль во взаимоотношениях, чем любые канцелярские предписания или психологические штампы. Сочувствия к телохранителю по поводу его гибели совершенно не испытывал, но считаю, что данный момент обязательно нужно прояснить. Например, каким человеком он был в предыдущей жизни, как погиб. Это очень важно для понимания, особенно в плане того, чего ждать от Макса в момент серьёзной опасности.

– Так ты умер? – осторожно спросил я и соврал, – Сочувствую.

Макс отмахнулся, словно факт собственной смерти его не волновал и относился он к нему, как к досадному недоразумению.

– Было, было, было, но прошло, – фальшиво пропел он и добавил, – Мне запретили появляться в той локации, где умер. Поэтому не знаю, что там после меня. Может моя Ксюша горько плачет до сих пор, а может уже встретила другого, который лучше меня или, по крайней мере, богаче. Я ведь, если откровенно, порядочным мудилой был.

Ехать предстояло долго, и я продолжил расспрашивать:

– И всё-таки при каких обстоятельствах погиб?

– В смысле геройски ли? Нееее. Мудаки геройски не погибают. По глупости.

– Здесь ты не прав. История знает достаточно примеров, когда даже последние негодяи ухитрялись умереть, проявив если не подвиг, то, не посрамив чести и достоинства. Я говорю об общечеловеческих качествах, разумеется. Вот был у меня в детстве дружок. Отъявленный хулиган и баламут, первейший заводила всех мальчишеских проказ. Мои родители, да и родители всех одноклассников, сообща считали его паскудником и пакостником. Совершенно недостойным объектом для дружбы и общения. Наверное, они по-своему были правы, но кого и когда это останавливало в детском возрасте? Так вот. Время шло, и вырос он полнейшим отморозком, срок отмотал за разбой и соучастие в убийстве, а после отсидки прибился к одной банде, промышляющей похищением людей. Сколько на нём эпизодов числилось мне неведомо, но погиб он, на мой взгляд, много своих грехов искупив.

– Не люблю этих киднеппиров. На мой вкус так живыми их, при аресте, брать не стоит. Лишняя морока: писанина, поиск доказухи, а в итоге самый неподкупный и толерантный в мире судья даёт им, с учётом смягчающих обстоятельств в виде денежных купюр, минимальные сроки.

– Можно подумать, что есть категории преступников, которых можно любить?

– Грабители банков, например. Те, что не берут заложников и не убивают персонал.

– А такие есть?

– Конечно. Сам в кино видел.

Я мысленно потёр руки. Кажется мой план вполне удаётся и я начал получать первые представления о вкусах и предпочтениях телохранителя. Как высказался один известный политик: «Из всех искусств важнейшим для нас является кино». Или он о цирке говорил? Неважно. Главное что психологический портрет Макса начал вырисовываться.

– Так не о его жизнедеятельности рассуждаю, а конкретно о смерти. Выкрали они как-то одного парнишку, сына крупного бизнесмена. Охрана у наследника само собой была внушительная, но юношу угораздило влюбиться в девушку не из своего круга. Приезжую. Училась она в каком-то институте и подрабатывала в кафе официанткой. Родители соответственно против. Парень начал сбегать из-под опеки охранников ради свиданий со своей избранницей. Вот тут-то похитители его и подловили.

Макс внешне никак не проявлял интереса к истории. Его взгляд постоянно блуждал по салону, хотя водитель давно выключил основное освещение, оставив пару ламп, работавших в дежурном режиме. Оглядывался назад, пытался всмотреться в ночь за окнами, оценивал манёвры автобуса на трассе. Казалось, полностью погрузился в выполнение своей непосредственной задачи. Тем не менее периодически вставлял комментарии, что указывало: за развитием сюжета он следит внимательно.

– Это рационально, с точки зрения похитителей. Тихо-мирно, без стрельбы и кровопролития. Но пока не вижу, где твой друг мог бы совершить подвиг.

– Подвиг я не обещал, – отмахнулся я и продолжил, – Дебилы, которые осуществляли похищение, вместе с парнем прихватили и его подругу. За девушку никто платить не собирался и главарь, обматерив исполнителей, приказал Сене… Моего друга звали Александр.

– Сеня это Семён или Арсений, – поправил Макс, показывая, что следит за рассказом.

– Не важно. В детстве мы не обращали внимания на такие мелочи. Считай что это его кличка.