Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.

— И если мне элементарно охота пожрать в ближайшей пиццерии, то я должен сидеть и ждать светлого будущего?

— Зачем ждать, дружище? Тебе какую пиццу, с грибами, моцареллой или тунцом?

— С тунцом, черт побери, хотя ваши рыбки не вызывают у меня особого доверия.

Клоун снял с головы кепку, ввел команду, коснувшись своими пальцами-сосисками виртуальной клавиатуры. И — фокус-покус — кепка трансформировалась в еду, если точнее в пиццу большого диаметра. Я оторвал кусок кошмарно грязными пальцами — жратва оказалась не хуже той «пиццы хат», что доставляют на дом грудастые тетки на роликовых коньках. А клоун нахлобучил на голову вместо кепки крохотный котелок. Надо идти ва-банк, иначе сейчас он начнет превращать ботинки в котлеты, а носки в макароны.

— Слушай, я тебе друг? Ну, ладно не друг, но, во всяком случае, я тебе первый клиент, которого ты запомнишь на всю свою клоунскую жизнь. И ты мне тоже товарищ и, более того, брат по разуму. Товарищ, верь, мне пора выключить свет и отправиться в увлекательное путешествие, куда-нибудь в тридевятое царство. На слонах, паровозах, оленях, короче, годится всё.

— Старик, со слонами у нас пока напряженка. Но отправиться в увлекательное путешествие в игровой сектор «тридевятое царство» — это не сложнее, чем сделать пиццу.

Клоун резко отвернулся, обиделся что ли? А вот со стороны спины оказалось, что её у этого комика, собственно, нет. Как у демона из латинского повествования Dialogus Miraculorum Цезария Гейстербахского: «Licet corpora humana nobis assumamus, dorsa tamen non habemus» [35] прим. лат. Хотя мы и принимаем человеческий вид, но спины у нас нет .

А потом клоун наклонился. Тьфу ты, сатаноид, это что включилась программа сексуальных извращений? Ничего нельзя исключать, если в правлении холдинга «Зазеркалье» засел какой-нибудь педофил.

— В седло, друг. Ты разве в детстве не играл в «конный бой»?

— В детстве обычно скакали на мне. А ты не мог бы изобразить какой-нибудь экипаж? Типа такси.

— Старик, тебе шашечки или ехать? — откликнулся клоун советской шуткой и кошмарно повернул голову на сто восемьдесят градусов.

И тут что-то вроде молнии прошило площадку — я аж подпрыгнул. Выстрел? Расплавленный наноплант корчился, пытаясь восстановить структуру, и стекал в пробоину, словно нечистоты. Ну да, выстрел, самое настоящее покушение на мою непутевую жизнь. Я поднял голову — выше нас хищно кружили дроны и орнитоптеры. Если выстрел настоящий, тогда эта стая наслана шуцманами, и в её распределенный интеллект заложена единственная цель — уничтожить мужчину с моими данными. Подтверждая мои мысли, дроны один за другим пошли в пике — как гитлеровские бомбардировщики «Ю-87».

Я вскочил в «седло», схватил «осла» за уши, как за поводья, и изо всех лягнул импровизированное транспортное средство, изображая пришпоривание.

— О, я люблю гонки! — воскликнул свежеиспеченный «осел». Он резво тронулся с места, доскакал до края «листа» и, хотя я автоматически заорал «стоп, скотина», прыгнул. Этот прыжок над пропастью едва не стоил мне сердечного приступа, но спас мою жизнь. Лист за нами был изрешечен очередями, сделавшись дымным облаком с алыми крапинками искр. Перед нами, словно из ничего, возник другой лист. А потом и третий. Все они были тонкие, как бритва, и свет то отражали, то пропускали.

Впрочем, при попадании вражеского боезаряда, раненые листы сразу кончали эти световые игры, и сворачивались в серые трубочки. Чтобы с нами не случилось тоже самое, «осел» резко сменил маршрут. Мы ворвались в переплетение тонких веток — каждая шириной едва ли пара сантиметров — и половина преследующей стаи искрошились в хлам за какие-то секунды.

Я только и слышал позади, наверху, внизу, как дзинькают, хрустят и разваливаются преследователи. А бывший комик скакал себе по веточкам, словно он не осел, а белка.

Но, когда мы вырвались из этого хитросплетения, откуда-то сверху жвахнул еще один выстрел и голова клоуна отвалилась, оказавшись у меня в руках.

— Это не такая веселая игра, как хотелось бы, но некоторым нравится черный юмор, — сообщила оторванная голова. — Друг, ты переходишь на ручное управление.

Из обрезанной клоунской шеи вдруг выпрыгнула какая-то кишка и впилась в мой язык.

Я так и знал, что он напичкан программами сексуальных извращений!

Пока я пытался оторвать хищную кишку от «органа болтания», мое восприятие кардинальным образом переменилось.

Теперь я сам скакал по тоннелю. Да, практически сам! Я ощущал рельеф поверхности и воспринимал движители «осла», как свои собственные конечности. Для пущей наглядности виртуок показал схему, на которой нервные окончания, нисходящие из моего мозга в язык, соединялись со шлейфом из ста сорока двух контактов, который восходил к электронным системам новоявленного транспортного средства.

Извини, друг клоун, что я принял тебя за оболочку грязной извращенческой программы. На самом деле я, благодаря тебе, почти Пегас. И почти кентавр тоже. Интерфейс управления исправно перехватывает мои моторные сигналы. Хочешь налево повернуть, будет налево, хочешь скакнуть — скачешь. Класс! Я привык скакать и летать во сне, так что мне это не в напряг. Сейчас прямо заржу от счастья. Или ослы не ржут?

Я ловко увильнул от следующего выстрела. Но эта была лишь трассирующая пуля. Она оставила след из светящегося аэрозоля, в котором прочиталось грозное оповещение: «Сдавайтесь, Урман. Вам не уйти. Мы — повсюду».

— Так тебя, старик, зовут Урман. Тоже неплохо. А кто они, эти преследователи? — спросила клоунская голова.

— Клингоны какие-нибудь [36] прим. персонажи из самой старой компьютерной игры (для UNIX) .

— А если не клингоны? — в голосе комика прорезались серьезные нотки.

— Тогда фашисты, ети их налево.

Виртуок, который сейчас работал, как зеркало заднего обзора, показал вспышку сзади. Я скакнул, что есть мочи — не осел, а арабский жеребец — и подо мной прошипел факел ракеты, которая взорвалась на ближайшем листе. Вслед за взрывом меня атаковал в лицо горячий шквал. От испуга я вышел из роли кентавра и обезглавленный «осел» стал изображать быка на родео. Он задел боком ветку, а меня встряхнуло так, что четные позвонки переместились на место нечетных.

— Бросай меня назад, дружище, не стесняйся, — с натуральной мужественной горечью сказала голова. — Мои мозги сейчас трансформируются в ВВ [37] прим. взрывчатые вещества . Знаешь, в прошлой жизни я был сапером. Во мне оцифрованный интеллект капитана Курочкина, который подорвался на мине во время сибирской войны.

— И не подумаю, земляк.

Следующий выстрел был совсем тихим, пробка из бутылки с шампанским и то громче вылетает. Но он родил быстро раздувающегося огненного дракона, который едва не догнал меня. Из алого дракон стал фиолетовым, и вскоре на месте огненного чудища остался только рой веселых искорок, похожих на бенгальские огни, плюс какое-то багровое пятнышко. Всё, прошло? Тут меня и рвануло назад, едва не втащив в это пятно!