Андрей Вичурин - Ник Ботаник

– Так ты и доступ пытался получить? – ахнул Миша, темнея лицом и вскакивая из кресла. – Я же тебе указал на него, только для того чтобы ты попытался увидеть характеристики и удостовериться! Вот же идиот! И с чего ты взял, что он вообще в теме, про очистившихся?

Миша упал обратно в кресло и схватился за голову.

– Он знал, шо я… – Макс замялся, тем самым показывая, что явно наплужил. В чем-то пока для меня непонятном. И неслабо. Глаза его бегали. – Сыч сказал, шо заметил, шо я перестал играть и советовал снова… А еще спрашивал, нет ли у меня знакомого программиста. Я сказал шо не…

– Ты! – подступил к нему Степаныч, нависая. – Ты снова играл, идиот?

– Ну-у… – совсем сник Макс. – Давно…

– Вот уж ты дебил! – покачал головой тот и сплюнул с досадой на пол, отступая. – Сколько гонорейщика от похоти не лечи, а у него все равно только трах на уме!

– Дурак ты, Макс! – подтвердил Миша, с печалью глядя на моего бывшего одноклассника. – Я тебе столько объяснял! И Колин живой пример у тебя перед глазами! А ты! Не учишься ничему! Жаль…

– Да-а, Максик! – осуждающе протянул Степаныч. – Удружил ты нам! Столько работы псу под хвост! Чем ты вообще думал? А? Нам же теперь прохода не дадут! Приведет Сыч всю свою кодлу мастевую, да прикончат они нас тут не особо разбираясь! Ну, ты и баран!

– И шо теперь делать? – промямлил Максим, потупившись. – Вы-то тут не при чем! А мою квартиру менты опечатали…

– Шо перделать, шо перделать! Так тебе и надо, дураку! – зло выдохнул Степаныч. – Лучше бы тебя, Сыч чем-нибудь по башке приголубил! Куда нам теперь деваться прикажешь, а? Если он докопается и тебя с нами свяжет? Ты-то, сам по себе, холостой, на хер никому не нужный, – уехал куда подальше, затаился и поминай, как звали! А мне с семьей, куда теперь деваться? А?

Он снова шагнул к Максу, сжимая свои пудовые кулаки. До запаса Степаныч служил на Черноморском Флоте главным корабельным старшиной на малом разведывательном корабле. Я думал он врежет ему от души, но хозяин гаража сдержался. Отвел уже поднимающуюся руку, сплюнул со злостью еще раз и вернулся к верстаку.

– Что будем делать? – хмуро обратился он к Мише. – Сами того, не желая, благодаря этому идиоту мы поставили на кон все наши жизни. Да что там! Жизни своих родных! Вот в чем беда! И отступить уже нельзя…

– Что делать, что делать… – пожевал губами тот, задумчиво глядя на Макса. Посидел неподвижно секунду и повернулся ко мне. – Сначала сделаем тестирование Ивана Васильевича, как и собирались, а потом и решим! Максим, скрытный ты наш! А когда дело было-то?

– Вчера! – буркнул тот, зыркнув исподлобья на Степаныча. – Вечером…

– Ну, сегодня его вряд ли выписали, – рассудительно предположил Миша, тоже взглянув на старшину. – Может быть, и завтра еще подержат. А вот послезавтра, я подозреваю, Макса тут быть уже не должно! А еще лучше – сегодня! Иначе и нам всем срочно съезжать придется, если успеем. И сразу предупреждаю – у меня никакого другого жилья, кроме бабушкиной квартиры нет! Так что, вы пока подумайте, как дальше быть, а я Иваном Васильевичем займусь!

– Не-е! – отказался я. – Так не пойдет! Вы сами в проблемах, как кобель во вшах, и меня втянуть хотите? Нет уж! Меня моя жизнь вполне устраивает, и я в бега подаваться не собираюсь! Так что, как-нибудь без меня!

Я встал и направился к выходу.

– Удачи!

– Так Сыч с тебя и начнет! – схватил меня Макс за рукав, опасливо глянув в сторону Степаныча. – Он же только тебя видел, после того как я попытался доступ к его характеристикам получить!

– А, я ему и расскажу, как все на самом деле было! – вырвал я со злостью руку из его цепких пальцев. – Тебе-то уже что? Все равно ты в розыске и квартира опечатана! Чего тебе терять? Смоешься куда-нибудь, как Степаныч сказал, и все! А мне тоже бежать некуда! Так что, давайте уж как-то без меня! Пока!

Я отодвинул задвижку, открыл ворота и вышел. На улице было уже совсем темно. Ни фонарей, ни Луны. Так и шею свернуть недолго! Однако добрался домой без происшествий. Принял душ, перекусил вчерашней «лазаньей по-флотски» и завалился спать, с трудом выбросив из головы весь ералаш последних суток.

На следующий день работы оказалось невпроворот, хотя и занимался я только одной единственной машиной. Кабриолетом длинноногой крашеной брюнетки с ярко – алыми наколотыми ботоксом губами, периодически бросающей на меня из окошка комнаты для клиентов на втором этаже, недвусмысленные многозначительные взгляды. Полностью менял в ее еще не старом «Шевроле Камаро» все по ходовой: амортизаторы, тормозные диски, втулки и тяжки стабилизатора, подшипники и сайлентблоки. Вот скажите, пожалуйста, – машине всего-то пять лет, – как можно было за это время так ходовую убиндошить?

А может быть, ей машину уже в таком виде подарили? В то, что сама купила, в жизни не поверю. Такие… С такими… Короче! Не покупают. Такие отрабатывают. Авансом. Похоже, не повезло ей – «папик» жадный попался. Совсем изъезженную пятилетнюю рухлядь подарил. Или эта холеная фифа, словно сошедшая с обложки модного глянца, по его мнению на лучшую пока не тянет? Так сказать, еще не все глубины своих талантов ему открыла.

Примерно так вот размышляя, я и работал, иногда посматривая наверх, не буду кривить душой. Хоть и кукольная стервочка, а все равно приятно, когда ты кому-то нравишься. Вот и поглядывал исподтишка изредка, пытаясь понять способ мышления этих странных существ со смещенным центром тяжести. Вот нафига я ей сдался? Был бы качок какой-никакой блондинистый, с бицепсами – трицепсами и кубиками пресса, тогда бы и понятно. А так, ни на животе пресса, ни в кошельке. Комбинезон рабочий, чистый правда, но не на него же эта красотка запала?

Не зря я не стал ей глазки строить и сердечки из пальцев крутить, как она мне. Ой, не зря. Приехавший заплатить за ремонт бритоголовый папик, – надо сказать, походу совсем непростой мужик, ну очень уж подозрительно на меня смотрел. А я че? Я ниче! Ответил ему чистым взглядом невинного младенца. С некоторым даже подобострастием при виде его, доступного мне только в мечтах, такого красивого пресса. Бабла, я имею в виду.

Да-а. Такого у меня нет и, наверное, и не будет. А когда я еще чистой ветошью по рулю при нем прошелся, и ручку на водительской двери аккуратно протер от своих пальчиков, он вообще потерял ко мне интерес, ткнув две пятитысячных купюры в нагрудный карман моего комбинезона. Я вежливо поблагодарил и с достоинством удалился, наблюдая в стекле офиса продавцов автомобилей, как его отражение провожает меня внимательным тяжелым взглядом.

К чему бы это? Надеюсь, я никакую заразу в гараже у Степаныча не подхватил? С их непонятными видимыми характеристиками, кодами доступа в мозги и прочей компьютерной мистикой.