Александр Ковалев - Рассказы коронавирусной эры

Но ничего не происходит низачем. Пришла осень, Иннокентий, ставший когда-то птицей Гусием, взмахнул крылами и улетел в тёплые страны.

Всем известна фраза – «Громче потопаешь – больше полопаешь». Давно, когда снимал какую-то очередную квартиру, в подъезде надо мной, на пару этажей выше, жила бабка. Точнее, женщина предпенсионного возраста, но в нашем пространстве женщины зачастую рано становятся бабками. Соседи, даже и молодые семьи, раза в три моложе её, звали её исключительно Варькой, хотя это и странно в отношении женщины в возрасте. Варька работала клининг-менеджером в местном домоуправлении – подметала двор с шести до девяти утра. Денег за работу ей не платили, ведь собственный двор – тоже территория кондоминимума, почти второй дом. Не требуют же деньги люди за то, что убираются у себя дома. Да и клининг-менеджер – не такая уж важная птица. Помрёт от голода один – тут же найдётся другой. Да и в еду сейчас подмешивают повсеместно какую-то химию, так что и здоровый человек может скопытиться, а Варька жила одна, следить за ней было совершенно некому. Поэтому денег в домоуправлении ей за работу не платили. Тем не менее, каждое утро после уборки двора она уже была пьяной – высшие силы часто благоволят к тем, кому не платят люди, посылая им сверху какие-то деньги. В таком виде и поднималась по подъезду на пятый этаж, громко охая.

Первый ох – возле двери, за которой жил дед Макар с большой семьёй – со своей бабкой, многочисленными детьми и внуками. Когда-то у Варьки с Макаром была любовь, но что-то не заладилось, и было это настолько давно, что никто об этом уже и не помнил.

Второй ох – возле квартиры молодожёнов. До них в квартире жил дядя Отто – друг всем соседям, он постоянно копался в гараже в собранной им самим из запчастей машине и предлагал всем помощь – привезти и увезти в больницу, на дачу, на вокзал или кому куда нужно. В перестройку он уехал. Молодожёны ничего про это не знали. Кажется, им было совершенно плевать на то, что в квартире до них кто-то жил с самой постройки дома. Молодожёны же, вселившись, постоянно находились за закрытой дверью, никто даже не знал их имён и фамилий. И, кажется, регулярно, раз в два-три года рожали детей. У Варьки тоже когда-то были дети, но оба повесились, как только выросли, сначала один, а потом второй. Поэтому Варька издавала второй протяжный ох возле квартиры молодожёнов.

Третий ох – выше, возле жилища мента. Не то чтобы у Варьки были причины не любить ментов – она за всю жизнь не имела никаких конфликтов с полицией. Да и мент был уже на пенсии, старый, намного старше её самой. Просто у мента была огромная служебная пенсия, такая, что и захочешь голодать – не получится. Мысль об этой пенсии и была причиной третьего Варькиного оха.

Четвёртых ох – возле квартиры, которую старуха Петровна уже лет десять сдавала разным студентам. По слухам, у старухи во владении было квартир, наверное, десять в разных подъездах двора. Несколько лет назад у неё случилась в реанимации клиническая смерть, во время которой Петровна увидела всё то, о чём говорят другие, – туннель и огромный шар света в его конце, от которого исходило добро и спокойствие. Светящийся феномен будто бы с любовью погладил её по голове, сообщил, что ещё не пора, и вернул обратно на землю. Петровна совершенно не впечатлилась добром и спокойствием, восприняв то и другое как забавный, но бесполезный мультфильм, а в любви она разочаровалась ещё в юности. Тем не менее, старуха поняла, что смерть может прийти неожиданно, что она не за горами, а, возможно, поджидает за углом, поэтому надо рвать у жизни всё, что можно, не теряя ни секунды. Так она и приобрела за несколько лет десяток квартир для сдачи в аренду – чуть кто из соседей по двору начинал жить плохо, Петровна писала на него кляузу в домоуправление и забирала квартиру. Она писала пару раз и на Варьку тоже, но делу не дали ход – домоуправление, как и наша власть, может не платить денег, но никогда не сдаёт своих. Почему же Варька охнула четвёртый раз возле этой квартиры? Вот уже полгода её снимали студенты-индусы. Варька никогда до того не видела живых индусов. Хотя слонов видела в зоопарке не раз. Индус и слон – разве не вместе идут по жизни? Как Куклачёв и кошки. Как пограничник Мухтар и его собака Ко Мне. Но, кажется, индусы не признавали своих сакральных обязанностей в отношении слонов – они не говорили по-русски и тоже сидели, закрывшись, в квартире, как Электроник в своём чемодане в поисках приключений. Именно этим непониманием объяснялся четвёртый ох Варьки.

Таким образом, каждое утро она была как сказочная Алиса, падающая в бесконечную кроличью нору, – только Варька не падала, а поднималась по лестнице, возносясь от одного оха к другому, пока не закрывала за собой дверь квартиры.

В одно из утр Варька, как обычно, уже пьяная, начала свой крестный путь по подъезду наверх чуть позже обычного. Во дворе она разговорилась с местными алкашами на скамейке и услышала от них странную новость – основатель «Алиэкспресс» Джек Ма принял решение оставить пост топ-менеджера компании. Так и заявил: «Устал, надоело, не хочу больше быть топ-менеджером. Хочу вырастить капусту у себя в огороде. После сфотографирую, – объяснял он удивлённым репортёрам. – И отправлю фото своему другу Илону Маску. Смотри, скажу, Илон, – капуста. Как тебе такое?» Варька и местные алкаши, обсуждая этот поступок, сначала сочли его безответственным. Но, подумав, решили – Джек прав. Именно так нужно уходить – на взлёте. Победив во всём, доказав всем, создав собственный мир – покинуть его, чтобы вырастить капусту. «Молодец Джек, – кричал, встав на табурет, бывший актёр театра. – Ты навсегда останешься топ-менеджером наших сердец!» Алкаши даже решили написать Джеку письмо поддержки. Бывший журналист взял в руки карандаш, лист бумаги и тщательно вывел: «Джеку Ма от карагандинских текильерос». Другой алкаш, бывший работник почты, согласился доставить письмо в Китай, в самые потайные глубины этой загадочной страны. Но ничего более не написали – переборщили, как обычно, напились и заснули на скамейке в обнимку.

Варька, вступив в подъезд, начиная свой обычный крестный путь, занесла ногу над первой ступенькой. «Когда уходят топ-менеджеры, – думала она, – кто-то обязательно должен ими становиться. Иначе жизнь остановится, и мир рухнет. Но как это – быть топ-менеджером? Наверное, нужно громко топать. Громче потопаешь – больше полопаешь», – вспомнила она пословицу из детства и опустила ногу на ступеньку так, что грохот, отскакивая от стен, устремился вверх по подъезду. Варька пошла наверх, громко и с силой топая каждым шагом. Квартиры молчали. На первом этаже она почувствовала, как дед Макар, затаившись, смотрит на неё в перископ дверного глазка. На втором из запертой наглухо квартиры вывалился один из молодожёнов. «Варька! – зашипел он. – Ты, что, с ума сошла? Дети спят!» Варька, не обращая на него внимания, протопала наверх мимо индусов, топая им специально, как индийский слон, и закрыла за собой дверь квартиры.