Али Алиев - Леший

Оставить медведя одного я не мог, потому развел костер на поляне и сел рядом. Он тихо дышал, а я с напряжением наблюдал за ним. Наутро Миша проснулся. Выглядел он паршиво, но жить вроде будет. Попробовал встать, однако лапы еще отказывались его слушаться. Вернувшись домой, я прихватил остатки оленя и отправился к своему пациенту. Мишка сперва отказался брать протянутую еду и демонстративно отвернулся, но стоило мне отойти, как тут же послышались звуки чавканья и какое-то урчание. Не знал, что медведи так умеют.

Всю следующую неделю я помогал мишке. Кормил его, обрабатывал рану. Все же на животных заживает намного быстрее. Признаться, день на пятый мишка уже почти пришел в себя и точно бы уже не умер, но мне нравилось его общество. Изначально он рычал на меня и всячески угрожал, день на второй уже не рычал, а только притворялся, что не видит меня. Но когда понял, что я не желаю ему зла, а наоборот, хочу помочь, он открылся мне. Мы подружились и слегка порой игрались. Точнее, он игрался. То укусит меня за плечо, то толкнет, когда я сижу. А еще частенько он ластился ко мне.

– Это еще что?

Я, конечно, много слышал о том, что отшельники сходят сума, но не представлял, что это происходит так. Проснувшись, я увидел прямо перед собой какие-то письмена. Язык вроде русский, но они будто внутри твоего глаза. Никак от них не отвернуться. Признаться, тут я испугался.

– Да сгинь ты! – проорал я вслух. Помогло, письмена исчезли. – Какого черта тут происходит?

Тряхнув головой, я встал и оделся. Пора идти кормить мишку. Погода, конечно, не самая располагающая, однако мишка ждет. Небо покрыто тучами, моросит дождик. Взяв бурду из внутренностей зайцев, я налил ее в миску Жучки. Но собачка не откликнулась. Оглядевшись и заглянув в будку, я так и не обнаружил свою приятельницу. Ну, если бы кто-то пришел, она бы подняла шум и разбудила меня, а значит бегает где-то, проказница. Накинув черный кожаный плащ, я выдвинулся к своему лесному другу.

Когда до поляны оставалось не более десятка метров, лес сотряс яростный рев медведя. Почуяв неладное, я рванул к поляне. Картина мне открылась неприятная. Миша ходил по кругу и утробно рычал. Напротив него стоял огромный вепрь. Медведь в холке доставал мне до солнечного сплетения, притом, что рост у меня средний, сто восемьдесят три сантиметра, но вот вепрь раза в два был больше его. Ситуация аховая. Признаться, болт для этого чудовища был бы как для меня иголка. И хоть лист жести пробивает на вылет, тут я не был уверен, что он возьмет шкуру зверя. Посему, убрав арбалет подальше, я взялся за нож. Топор тут не помощник тоже. Просто не осилит кость. Тут надо горло резать. Но для этого нужно подобраться поближе.

Пока мишка крутил вепря, отскакивая при атаке и стараясь хоть немного цапнуть по морде противника, я забирался на дерево. Благо чудовище не обращало на меня внимания. И вот, когда вепрь встал ко мне задом, я спрыгнул с ветки, занеся нож двумя руками. Удар пришелся в шею, а вот мое лицо приземлилось прямо на холку. Из носа брызнула кровь, но главное, что нож вошел в плоть. Вепрь взревел и рванул вперед. Медведь еле успел отскочить, когда огромный кабан, пробежав мимо него, врезался в сосну, в надежде раздавить меня. Однако в момент столкновения я спрыгнул влево.

Кабан, врезавшись в сосну, сломал ее и завалился через образовавшийся пень, нанизавшись частично на щепы, оставленные деревом. Данная неудача могла остановить вепря, но точно не убить. Поэтому, не теряя ни минуты, я рванул к торчащему в шее ножу. Ноги упереть в тушу и рукоять на себя. Это тяжело. Как будто разрезаешь кусок качественной дубленой шкуры шириной пятнадцать-двадцать сантиметров. Вепрь взревел и начал брыкаться и бодаться, но я удобно разместился, не давая себя достать. Выкладываясь на всю, я старался доползти до артерии. Силы не хватает. Я должен, я обязан. Если сейчас не смогу, скоро он выберется и разорвет как меня, так и Мишку. Перед глазами вновь появилась табличка.

– Прочь! – реву я, и ярость застилает мне глаза.

Воспоминания хлынули с бешеной силой, вытаскивая из груди столь тщательно забываемые кадры. Насилуемая девушка, ее насильник, а ныне муж. Пять лет в тюрьме. Отец и его мертвое тело. Силы приходят ко мне неожиданно. Нож начинает ползти все ближе. Я чувствую, как становлюсь сильнее и злее. Дойдя до нужной отметки, всаживаю лезвие до основания в поисках артерии. Она найдена, поддев, тяну ее на себя. Рывок, и нож разрезает столь долгожданный сосуд. Кровь брызжет вверх, опускаясь дождем на мою голову. А я откатился и улыбаюсь. Никогда не улыбался, убивая животное, а сейчас лежу и улыбаюсь, как идиот. Миша сел рядом и устало проревел. Так мы и сидели, пока кабан окончательно не издох. Последний его конвульсивный рывок, и все. А перед глазами снова какие-то надписи.

– Да исчезни ты. Сколько можно. Не появляйся. Надоел уже.

Видение вновь исчезло. Мне кажется, или мишка смотрит на меня, как на идиота?

– Все, родной, сейчас отдам тебе твой завтрак и пойду, подстрелю утку. Разделывать свинку сил нет. Шкуру потом снимем. Мясо наверняка жесткое слишком. Впрочем, если затушить, то можно и попробовать.

Мишка только боднул меня в ответ.

– Хорошо, пойдем, – поднявшись, иду к мешку, а этот толстячок семенит рядом.

***

Да уж, скажешь кому, не поверят. Вепрь в холке был метра два точно. Нет, его шкуру продавать не буду. Пусть у меня висит, как напоминание, какого зверя я, вооруженный только ножом, одолел. Не то чтобы я хочу похвастаться, но, черт возьми, тут иначе поступить нельзя. Возможно, это самый большой вепрь в мире был. Хотя вряд ли, конечно, но точно один из огромнейших. Мысли все еще были в том бою, не каждый же день такое случается. А ноги уже довели до речки. Тут частенько бывают дикие утки. Взведя арбалет, я приготовился. Свисток в зубы, осталось вспугнуть и попасть. Свист, в небо взлетает пара десятков птиц, разворот, выстрел. Попал! В крыло. Утка, неуклюже пытаясь взлететь, еще висит в воздухе. Но радость сменяется недоумением, прямо по мне пролетает тень, а ее хозяин хватает утку.

– Твою мать…

Это что, дракон? Ну, нет, конечно, стандартный, фольклорный дракон, наверное, побольше будет. Этот был размером, наверное, с микроавтобус. Вместе с хвостом. Но это не помешало ему съесть мою утку вместе с болтом. Летающий зеленый ящер погнался за остальными птицами, а я тихо сбежал.

Что происходит? Может, у меня действительно помешательство? Разговариваю с медведем, хоть он мне и не отвечает, но где это видано, чтобы дикий медведь ластился к человеку? Вепрь этот неправдоподобный. Да и надписи эти. Нет, лучше ничего никому не рассказывать. Точно решат, что я с ума тут сошел. Через два дня приедет Коля, у него и спрошу, только аккуратно, не было ли чего странного в округе.