Юлия Горина - Планета FREEков

– Разберемся! Кстати, там только что письмо пришло. От начальника.

Рэм поднялся со скамейки, и потрусил дальше по дорожке, делая махи руками.

– От Uno?

– Да. Зайди, почитай.

– Горилле что ли неймется? – недовольно проворчал Олег. – Весь чат дерьмом закидал – все ему кажется, что его обделили.

– Он хочет приват, один на один. Сеттинг – заброшка на окраине.

Олег вздохнул.

– Ладно, давай вечером обсудим?

– Нечего обсуждать, я уже согласился.

Олег выругался.

– Ты идиот? Заброшка – это куча битого стекла и острое железо, а Горилла – мудак, которому нужно только одно: тупо тебе отомстить и снять с дистанции! И вообще, мог сначала мое мнение спросить, а потом уже ответ давать!

Рэм усмехнулся, сделал стойку на руках, потом мягко приземлился на ноги и ответил:

– Да я и так знал, что ты скажешь по этому поводу. В вопросах опеки ты хуже моей матушки.

– То есть ты понимал, что я буду против, но все равно согласился? И это называется «команда»?

– Не ершись, – улыбнулся Рэм, растягиваясь на поперечный шпагат. – Ты, конечно, штурман, но рулю все-таки я. И мне не нравится, что в сети мое имя склоняют, как хотят. Нужно поставить точку, и приват – отличное решение.

Олег обиженно молчал.

– Не дуйся там, как девка красная, – попросил Рэм. – И, кстати, имей в виду: я сегодня до полудня буду офлайн.

– Зачем? – нехотя поинтересовался Олег.

– Глаза от линз воспалились, надо перед съемкой отдохнуть…

– Ты опять надел свои допотопные? – грозным тоном перебил его Олег.

– Не ругайся. У новых мне интерфейс не нравится: все какое-то кричащее, отвлекающее…

Над кронами деревьев прошуршал красный полицейский дрон. Рэм проследил за ним взглядом, перекатился назад через голову и, сгруппировавшись, поднялся и потрусил в обратном направлении.

– А настроить себе интерфейс не пробовал? – ехидно спросил Олег. – Там кнопочка такая есть, называется «сменить настройки»…

– Представь себе, пробовал. Честно, пытался настроить скин плей-листа. Потратил больше часа, а в итоге все равно получилось не так, как хотел. Так что мне полжизни потребуется, чтобы откорректировать все, что меня раздражает.

Олег хмыкнул.

– Ну, в управлении они действительно не самые простые. Зато там улучшена функция дублирования предыдущего кадра в момент моргания и они не раздражают роговицу, можно месяцами носить, не снимая! Короче, привези линзы мне, я настрою как тебе надо.

– Я надеялся, что ты так скажешь, – улыбнулся Рэм.

– Вот значит как важные решения принимать – так это без меня, а как линзы настроить – так сразу понадобился! – с обидой в голосе, наполовину в шутку, но и наполовину всерьез фыркнул Олег.

Рэм прыснул.

– Высказался? Полегчало?

– Не очень. Можешь усугубить ситуацию рассказом о том, как ты девчонок вечером разводил, пока я делами твоей гильдии занимался!

– Да рассказывать особо нечего. Высмотрел себе приятную девочку, хорошо провели время. Думаю, даже повторим как-нибудь.

– А ты переживал, что будет сплошной цирк и зоопарк!

– И не зря, кстати. Но смотрительница цирка оказалась очень ничего. Ладно, я отключаюсь.

– Пока!

У выхода из парка Рэм увидел симпатичную и стройную девушку в облегающем трико, которая раскладывала на газоне коврик для занятий гимнастикой. Чуть сбавив темп, он ей с улыбкой подмигнул, и перешел на спринтерский бег.

***

Прохватившись в шесть утра, Лиза обнаружила, что Рэм уже ушел. Уткнувшись носом в подушку, пропахшую запахом его кожи и парфюма, она расплакалась, и незаметно для себя уснула.

В десять Кара разбудила ее.

– Здравствуйте! Вы просили напомнить, что, цитирую: с моей задницей нехрен спать до полудня, иначе ни одно приличное платье не налезет на жирные ляжки! Ваш гость просил передать вам после сигнала будильника, что, цитирую, мне нужно идти, будить тебя не стал, спасибо за вечер, все было волшебно, еще спишемся, пока! Поднимаю шторы!

Лиза уткнулась лицом в подушку.

– Да уж… Идти ему нужно посреди ночи… – пробормотала она, не в силах разлепить опухшие от слез веки. И уже с обидой рявкнула:

– Кара, не смей меня больше будить по утрам! Тем более такой мерзкой фразой!

Кара пару секунд помолчала и спросила:

– Хотите снять режим будильника и переписать утреннее приветствие?

– Отменить будильник и все дополнительные функции. Оставь меня в покое, бездушная тварь…

Тяжело вздохнув, Лиза свернулась калачиком под одеялом и пролежала так еще полчаса. Потом выбралась из постели, подобрала с пола валявшийся кружевной лиф и уселась за стойку полного погружения. И вошла в вирт.

Оказавшись в своем кабинете, она сразу почуяла неладное: ее милый маленький столик, казалось, едва выдерживал вес раздувшегося до безобразия аквариума, в котором кишмя кишело письмами. На полу валялись безымянные серые книжки – предложения поболтать с неизвестных аккаунтов. Светилась и переливалась на полке книга Анны и книга матери: они обе были онлайн и желали поговорить с ней.

Вытащив за корешок книгу Анны, она раскрыла ее, и через мгновение перед ней уже стоял знакомый мультяшный аватар.

Увидев подругу, Лиза повисла у нее на шее и расплакалась.

– Аня, милая, я так влипла, ты бы знала!

– Привет, Лиз. Да уж, я понимаю, – сочувствующим голосом проговорила Анна, поглаживая подругу по спине.

– Что ты понимаешь? Ань, я, кажется, влюбилась… Я вчера переспала с Рэмом…

– Да, я знаю.

Лиза отстранилась от подруги.

– Ты знаешь?..

Аня грустно кивнула пружинистыми хвостиками.

– И не только я.

– Как это? – оторопело прошептала Лиза.

– Я так понимаю, ты еще не в курсе? Сегодня в семь утра он выложил ваше видео в сеть. И оно поддерживается консолью полного погружения. Так что сейчас тебя может трахнуть каждый, у кого есть шлем.

Лиза онемела.

Резкий уход Рэма посреди ночи. Распертый от количества писем почтовый ящик. Ворох предложений поболтать с неизвестных аккаунтов. Мама в режиме онлайн, жаждущая поговорить с дочерью…

– Так значит Рэм… сделал трансляцию? И выложил ее в открытый доступ? – наконец смогла выдавить из себя Лиза.

Аня с печальной мордашкой погладила ее по голове. Две анимационные слезы плюхнулись на прозрачный пол и растаяли в воздухе.

– Мне очень жаль, солнышко. Твой принц оказался последним ублюдком.

Таймер застал Александра Моисеевича Гиленсона свежим, гладко выбритым и одетым к выходу.

Мягкий кэжуал-пиджак в мелкую черно-зеленую полоску деликатно скрывал наметившуюся рыхлость его фигуры. Гиленсону было едва за пятьдесят, но выглядел он гораздо старше. В темных слегка вьющихся волосах проглядывала обильная седина, в уголках небольших, но очень внимательных глаз пролегли мелкие смеющиеся морщинки, а вдоль лба – две глубокие, задумчивые. Он сидел за столом у единственного в его квартирке узкого окошка, пил горячий какао и разглядывал колонию муравьев в прозрачном искусственном муравейнике, рассеянно слушая новостную ленту.