Шармель АРГО - Парадокс Всемогущего

24

За день до отъезда, отправив жену с прикрепленным водителем на съемочную площадку, ошалевший от домашнего благополучия и уставший от бессонных ночей, Громов решил проведать отца, отправившись в подмосковные Подкаменки. Эти места, где он провел детство и юность, где до сих пор жил его отец и брат и где навсегда осталась мать, вызывали у него благоговейную радость и яркие воспоминания о детстве. Среди полей, затерялась его деревушка с покосившимися домами, в которых коротали свой век оставшиеся старики. Молодежи в деревне практически не осталось, дачники которые оккупировали эти места совсем по другому относились к земле, к природе и просто к жизни, разрезая участки частоколами заборов и пряча за ними свою непонятную жизнь и привычки. Местные относились к ним с каким то только им понятным сожалением, созерцая перерождение деревенских устоев и изменение нравов. Мать Громова, властная и строгая женщина, умерла несколько лет назад от онкологии, оставив полубольного отца и пьяницу сына. Громов был младшим в этой семье, самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи, с медалью закончил школу, уехав из деревни в город, поступил в известный вуз. Старший брат Антон, не стремясь достичь успехов, тихо спивался в глуши и никак не реагировал на увещевания Андрея и матери, пока она была жива, оставаясь при этом тихим и беззлобным мужичком, послушным и старательным в короткие дни похмелья. Отец после смерти жены, как мог тянул лямку деревенской жизни, отказываясь от помощи и возможности уехать в город к сыну, старательно поддерживая в доме и на участке порядок.

После знакомого поворота, изъезженного в детстве на велосипеде, Громов глубоко втянул воздух, пытаясь различить в нем знакомые нотки покошенного травы, но кроме обычного запаха необработанной земли и застоявшейся в оврагах воды ничего не почувствовал. Вдалеке замелькали темные крыши деревенских домиков, перемежавшихся с разноцветными новоделами из импортной черепицы. Деревня была рядом и хотя облик ее практически не изменился, Громов отметил про себя что не узнает ее, вернее не может узнать, после всех лет отсутствия. Раньше ему легко давалось возвращение в родные места, но с годами это чувство поугасло и в итоге превратилось в повинность, подкрепленную безысходностью и тоской.

Подъехав к дому и заглушив двигатель, Громов был неприятно поражен тишиной, обрушившейся на него. Деревня как будто погрузилась в летаргический сон, который изредка вспарывал звук пролетавшей пчелы или шелестящих листьев, в остальном не было слышно ни лающих собак, ни лягушек на пруду, ни работающих людей и техники. С гнетущим чувством, Громов прошел через калитку, минуя невозделанный огород, отметив покосившийся сарай и кучу тряпья, сваленную около дома. Отчаяние и заброшенность чувствовались всюду, поселившись здесь с того дня, когда он уехал в город. Теперь его здесь никто не ждал.

В доме пахло старостью и разрухой. Отец сидел на кухне, прислонившись к стене и как будто бы спал. При появлении Андрея, он приоткрыл глаза, но его лицо не выражало никаких эмоций, устав сопротивляться превратностям судьбы. Андрей молча прошел к нему и сел напротив. Внутри его боролись отчаяние и желание сбежать отсюда, но теперь он не мог позволить себе уйти просто так, развернувшись спиной к когда то единственно близким ему людям.

– Здравствуй отец – глухо сказал Громов, превозмогая стыд за беспомощность отца и свою отчужденность.

– Здравствуй сынок – отец с трудом шевелил губами и видно было как нелегко даются ему слова – Ты верно в гости приехал, а мы не ждали – ухватившись за край стола, он попытался привстать, но сил в руках не хватило и он бессильно откинулся обратно на спинку стула.

– Я попрощаться приехал. Уезжаю на Север – Громову тяжело давались слова, в горле откуда то появился ком, воздух выходил из горла с присвистом, как у старца.

– Попрощаться – повторил за ним отец и Громов увидел как его глаза, как когда то в детстве вспыхнули озорным светом, когда они вместе ловили рыбу на пруду и отец обучал его нехитрым премудростям, а потом они вместе ныряли в темную воде за потерянной кормушкой и распугивая рыбу, плескались на глубине.

– А где Антон? – Громову казалось что его голос не принадлежит ему, он дрожал и звенел в тишине заброшенного дома, входя в контраст с поселившейся здесь навсегда вязкой тоской.

– Антон помер второго дня как – безучастно ответил отец – Схоронили его. Водка его сгубила проклятая – голова отца заколыхалась и он уронил ее себе на грудь.

Андрей подскочил к нему и обнял, тело отца было легкое и невесомое, голова его коcнулась плеча Андрея и он понял, что из глаз отца текут слезы, невидимые в сумраке дня. Он подхватил отца и бережно перенес в комнату, опустив на старенькую незаправленную кровать. Ему казалось, что это он умер только что, отдав последние силы и память старому дому, в котором он помнил себя маленьким веселым мальчишкой среди любящих людей. Воспоминания того времени на секунду вспыхнули в голове и исчезли, унося с собой непосредственную детскую правду и чувство безмерного счастья, которое осталось далеко позади, не оставив возможности когда либо пережить их вновь..

После того как отец заснул, Андрей накрыл его одеялом, разложил на кухне привезенные с собой продукты и вышел из дома. Он дошел до пруда, где у самого берега, росла большая липа, свидетельница его беззаботного детства. На этом дереве у него был сколочен из досок шалашик, про существования которого никто кроме него не знал и никогда тут не был. В детстве это место было тайным убежищем, в котором Андрей коротал время и даже спал, вообразив себя одиночкой странником. Теперь ему нужно было снова почувствовать себя маленьким ребенком, перед которым только зажигается свет во взрослую жизнь, забравшись в старое, но до боли знакомое и родное дерево.

Обратную дорогу в Москву, Андрей как ни силился, вспомнить не мог.

25

Приближаясь к буровой установке, работавшей на защитной оболочке объекта, Громов обратил внимание, что двигатель его мотосаней стал работать неуверенно, подтраивая на ходу и потеряв при этом тягу. *Странное дело – подумал Андрей,– Неужели педантичный Геннадий не заметил, что в топливо попала вода, на него это непохоже.* За бесперебойную работу всей техники на базе отвечал Генка и он с успехом справлялся с этой работой, с любовью обслуживая всевозможные агрегаты. Техника отвечала ему взаимностью, ни разу не подведя в тяжелых условиях арктической зимы. Громов, зная ответственный характер Генки, ни разу не усомнился в нем, как и в правильности своего выбора команды на этот затерянный остров и в глубине души, был рад провести здесь часть жизни с этими людьми, которых так не хватало ему в обычной гражданской жизни. В условиях же, когда человеческий организм был оторван от большой земли и поставлен на грань выживания, простые человеческие качества, такие как дружба, взаимовыручка и житейский опыт, помогли их группе пройти сложные испытания и в конце концов добиться нужного результата. Теперь, когда экспедиция, похоже, подходила к концу, Громову было жаль, что эта часть жизни уходит в прошлое.