Елена Пильгун - Age after age

***

– Это… шутка?!

Подтянутый человек в дорогом костюме нависал над плечом админа творческого портала, бесцеремонно уставившись в его монитор. «Вот это я понимаю, нарушение личных границ», – админ кое-как пытался загасить раздражение сарказмом.

– Вы понимаете, что она… или оно, имеет все шансы занять первое место? – голос человека в дорогом костюме заполнял кабинет, хотя был тих, и плавил лёд, хотя был холоднее льда.

Админа передёрнуло словно эпилептика. Ему хотелось вальяжно пожать плечами, но вышло что вышло.

– Да, это прецедент мирового уровня. Но в правилах нет ограничений по полу, возрасту, религиозным или иным…

– Я помню, Павел, – перебил админа спонсор. – Но и вы меня поймите. Сотни юных дарований мечтают сейчас о победе, а Вячеслав Гройсбух отдаёт призовые деньги какому-то искину, пусть даже в человеческой обёртке? Нафига они ему, спрашивается? Электричество оплатить, разве что… Это я вам уже готовые заголовки цитирую, которые по такому случаю попрут в прессе, как грибы после дождя…

– Но… голосование! – сорвавшись на сипящий фальцет, выложил джокера админ. – Победителя выбирают сами юзеры… и авторы… Полная анонимность, абсолютная непредвзятость результата! Я обещал им это. Вы меня тоже понять должны, если уж зашла речь о репутации!

Спонсор оценил админского джокера, кивнул одобрительно. А потом спросил:

– У вашего «Художника на час»… простите, «Я художник, я так вижу» сервера когда-нибудь падали?

Павел сморгнул. У кого они не падали, троян раздери, но при чём тут…

– Как сказал классик, «не доставайся ж ты никому», – приказал спонсор. – Обнуляйте результаты.

***

– Он… умер, Айзек.

Обмотавшись пледом, Си с ногами забралась в компьютерное кресло и сейчас напоминала Айзеку маленькую птицу, взъерошенную и несчастную. Но «Ошибка 502 – Bad Gateway», украшавшая экран вместо радужного многоцветья «Художника…”, не заслуживала такой скорби, хотя была весьма обидным фактом сейчас, в шаге от победы.

– Поднимут они этот сайт, – отозвался Айзек. – Куда он денется…

Кулёк не развернулся – более того, начал тихонько дрожать. Айзек присвистнул. Не узнаю тебя, радость моя. Раньше ты уже сама шутила бы на тему «нет в мире справедливости, зато есть частные заказы». Боги Сети, помогите мне сгенерить код неотложной помощи, ибо даже искреннего «я в восторге от твоих картин, Си» сейчас явно недоста…

– Плевать на сайт. Плевать на рисунки. Мой лётчик умер. А я… даже… не помню его.

Айзек как стоял, так и осел на пол рядом с креслом. Человеческая смерть была единственным явлением, с которым разум искина, искушённый практически во всех областях знаний, до сих пор был не в силах смириться, поэтому абсурдный сюрреализм формулировки до него дошёл не сразу.

– Твой… кто?

Тонкие цепкие пальцы высунулись из пледа, пролистали в воздухе открытые вкладки браузера.

– Взгляни сам, Айзек. Разрешаю. Сил нет перечитывать…

from: Swift

О птицах.

Привет, Си. Это Андре Соньер. Вероятно, ты не вспомнишь французского лётчика, которого научила чувствовать небо и делать лучшее «зеркало» во всей Академии. Вероятно, ты не помнишь, что была искином боевого истребителя. Всё это Буревестник вынужден был стереть из твоей памяти. Но если тебе кажется, что до Сатурна в твоей жизни было что-то ещё, то это не лаг и не ошибка. Это истина.

Во вложении – архив с твоими воспоминаниями с момента активации до перепрошивки под задачи миссии «Сатурн-2200». Айзеку привет. Для него там тоже кое-что есть. А мне пора. Ключ на старт, исследовательский крейсер «Харон» готов нырнуть в неизвестность по ту сторону чёрной дыры. Это миссия «Амальгама». Это билет в один конец, и я раздаю долги, что ни в коей мере не обязывает тебя их принимать.

С безмерной благодарностью,

Стриж.

Прикреплённые файлы: 1>

– Откуда он знает меня? – осипшим голосом спросил Айзек. – Откуда он вообще столько о нас знает?! С чего ты решила, что этот Стриж умер? Кто такой Буревестник? Что за «Амальгама»? Чёрт возьми, Си, если тебе кто-то угрожает…

– Буревестник – это Кир Заневский, – медленно, словно в кошмарном сне, отозвалась девушка. – Мой разработчик.

– И у меня к нему очень много вопросов, – недобро добавил Айзек.

– У меня не меньше, – выдохнула Си, – Но по прежним контактам он недоступен, а новых у меня нет, и Дэн наверняка не сдаст отца, хоть и назначен нашим куратором. Что до «Амальгамы», то всю команду признали погибшей для этого мира, как только они ушли в гиперпрыжок. Я поискала инфу по проекту. Это случилось, когда мы были на Сатурне. До сих пор не вернулся никто. Но почему, почему это письмо пришло только сейчас?..

– Потому что Андре Соньер выставил таймер отправки на предполагаемое время нашего возвращения, – тяжёлый выдох Айзека был больше похож на стон. – Меня больше интересует вопрос «зачем».

Инженер вытянулся на полу во все свои два метра и прикрыл глаза. Так ему лучше думалось. Си не решалась нарушить хрупкое молчание.

[Совпадение? Ловушка? Вчера ночью кое-кто маялся отсутствием биографии. Сегодня эта биография упала с неба в прямом и переносном смысле этого слова. Нас называли Адамом и Евой неокосмической эры… тьфу, пафос какой. Но если уж держаться библейской метафоры, почему код Си – не производная моего? А что если…]

– Что, если мы – просто… чей-то эксперимент?!

Израсходовав до дна весь запас речевых и логических мощностей, Си потерянно разглядывала своё отражение в гибкой амальгаме потухшего монитора. Айзек, притихший и усталый, подошёл близко-близко, коснулся лбом растрёпанных волос Серебряного самолёта. Длинные белые пряди выпали из его причёски, закрыв лица обоим.

[Останемся ли нужными друг другу, узнав себя прежних?]

– Подключай второй комплект имплантов, Си, – тихий голос Айзека стал единственным ориентиром в океане белого шума, – если уж вкушать от древа познания, то обоим.

Бельки.

Для среднестатистического юзера – это как котики, только плавают.

Интересно, а если детёныш нерпы смотрит на тебя сквозь 300-миллиметровый объектив, можно ли считать, что он взглянул тебе прямо в глаза? Впрочем, будет ещё время подумать об этом – в белую летнюю ночь, когда нерпы приплывут к берегам старой Териберки. А сейчас, в ночь черную, полярную, посреди заснеженных скал, стоило думать о насущном. О северном сиянии, например, которое Ник безуспешно ждал уже семь часов кряду. И согревали его только кофе в термокружке и бельки в мыслях. Много голодных маленьких бельков. Желудок противно подвело, мозг миновал запрет силы воли и быстренько прикинул, что бутерброд был съеден еще в полночь и кофе подходит к концу.

– Ну и когда ж ты засияешь? – тихо вопросил Ник, вглядываясь в темноту за окнами автомобиля.