Ник Клюев - Аванхальм. Чужая кровь

– Около двух часов, – делая привычную паузу между слов, ответил женский голос.

«Совсем скоро… мам, пап. Ещё совсем немного времени осталось, и я осуществлю свою мечту…! Нет… я наконец-то достигну своей цели! Уверен, вы бы гордились мной. Я ведь не просто прошёл. Я не просто подхожу…» – развлекал себя мужчина, интенсивно прокручивая одни и те же мысли по нескольку раз.

Невольно начали вспоминаться слова господина Чанконса – ГлавПредставителя биоинженерии четвёртого сектора, которые так глубоко забились ему в душу. Всё ещё наивному, но надо признать – весьма талантливому мужчине было сложно поверить в успех очередного собеседования. Тем более с самим Чанконсом. Но слова…! Те слова, которые он ему сказал – совсем не вязались с его угрюмым и чрезмерно строгим видом.

– Ваши знания поражают, мой дорогой друг, – натянул тогда улыбку ГлавПредставитель.

– Ну, я же не просто так сюда пришёл, верно? – улыбнулся в ответ Равем. Улыбка вышла измотанной, а на лбу выступала испарина. Собеседование и предшествующая ему жесточайшая проверка знаний выжала всю «мочь». – Я серьёзно намерен получить хорошую, а главное – хорошо оплачиваемую должность. И совершенно не обязательно в этом секторе.

– Что же вы так не патриотично? – попытался пошутить Чанконс – черновласый старик, на вид не более пятидесяти пяти лет с ярко синими искусственными глазами. – Чем же вам не угодил наш сектор?

– Хм… Хотите на чистоту? – понизил тон Равем, чуть наклонившись над широким, идеально белым столом Представителя. – Четвёртый сектор переживает… Да что там – всегда переживал крайнюю финансовую недостаточность и избыток предложения. Биоинженерия здесь даже не на втором, а на пятом плане. Я, как биоинженер, ещё не успевший получить работу по специальности, весьма обеспокоен этим. Вот если бы шестой или двадцатый сектор…

– Ну… не стоит так прибедняться, – старик, в чьих руках была судьба сидевшего перед ним мужчины, озадаченно забил пальцами по крышке стола. – Ваши знания и явный талант показали отличные результаты, и вы бесспорно можете держать планку повыше… Намного выше. – Пальцы перестали барабанить покрытое лаком дерево. – Как насчёт двенадцатого сектора?

– Д… двенадцатого? – в душе Равема будто взорвалась ядерная бомба счастья.

«Двенадцатый! Две-над-ца-тый! Самый продвинутый и экономически-независимый от других. Самый промышленный и обладатель храма биологических наук – ЦБН! Двенадцатый!»

– Да, – совсем нехарактерно пожал плечами представитель. – Вы взяли наивысший бал на тестах, по поводу практики вопросов не возникло, да и само собеседование прошло неплохо. Сразу видно – вы усердно готовились. Я даже могу порекомендовать вас на должность кибернетика или биофизика первой ступени, если это придётся вам по душе.

– Это, как бы… – залепетал мужчина, точно ребёнок. А ведь в глазах Чанконса он и был таковым. – Это, право, было бы огромной честью для меня.

– Значит… так и поступим, – отчего-то горестно выдохнул представитель и достал из стола какую-то бумагу. – Подпишите вот здесь.

– Что это?

– Ммм… Это что-то вроде рекомендации вас главейшенству ЦБН, – устало объяснил бывший биоинженер.

Мимолётно взглянув на документ и не заметив ничего подозрительного, Равем поставил свою роспись рядом с росписью Чанконса в обоих образцах.

– Вот так. Хорошо. Это возьмите себе, – улыбнулся старик и протянул озадаченному мужчине копию только что подписанного документа. – Всего вам доброго, господин… – он напряг память так, что количество морщин на его лбу увеличилось вдвое. – …господин Олингли.

Последних слов Равем практически не помнил. Буря эмоций – единственное, что отпечаталось в памяти о том мгновении, когда ошарашенный и счастливый биоинженер покинул кабинет Представителя. Эти чувства овладевали им и сейчас – летящего в капсуле и с невообразимым нетерпением ждущего чуда.

Устроившись забавным калачиком на коленях своего создателя, довольно посапывала Сайя – одна из любительских разработок Равема. Она сумела не только выжить, но и стать верным питомцем.

Это была небольшая химера, рост без хвоста которой не тягался со средней собакой. Вся покрытая тёмно-серой шерстью и имеющая целых шесть конечностей, зверушка навевала лёгкую опаску и отвращение у впервые завидевших её. Широкая пасть с малюсенькими зубами и чёрные глаза-бусинки слегка смягчали вид. Розовый широкий нос чем-то очень напоминал кошачий, отличаясь излишней вытянутостью вдоль пасти и ещё более острым обонянием. Гладкая шерсть редела ближе к морде и длинному крысиному хвосту. Первая пара рук чуть больше чем единственная ящеровидная пара ног, имеющая какую-никакую мускулатуру. Вторая пара рук – вспомогательная, не могла похвастаться размером или силой и произрастала под первой.

Равем погладил своего питомца по гладкой спине. Лишь он один знал, что обычная с виду зверушка, коих в Аванхальме развелось не на шутку, не плохой защитник. Чешуйчатые шипы на спине обычно сложены и образовывают нечто вроде панциря под шерстью, не причиняя вреда ни себе ни окружающим. Однако стоило только появиться врагу, как шипы поднимались, превращая Сайю в ядовитого опоссума. Маленькие зубки также были обманкой, скрывая в дёснах зубы более внушительного вида с двумя парами ядовитых клыков. Сайя прожила со своим хозяином уже около двадцати лет и ни разу не поцарапала его. Не смотря на столь поразительную верность, Равем постоянно носил с собой противоядие.

Снова переведя взгляд на смазанный пейзаж за окном, новоиспечённый житель двенадцатого сектора увидел поистине гигантское здание. Рядом с ним находилось ещё одно – поменьше, имеющее куполообразную форму, но не оно притягивало взгляд биоинженера.

Сколько раз Равем видел его по телевизору, сколько раз восхищался его громадными размерами, и ведь даже в мыслях не держал, что однажды не только повидает его вживую, но и будет работать на благо его развития.

Его накрыла новая волна эмоций. Сердце забилось чаще и на секунду захватило дух, когда капсула остановилась рядом с одним из блоков ЦБН.

Пляшущий свет исходил от костра, разожженного прямо на крыше многоэтажного здания. Он освещал две фигуры, мирно сидящие рядом с ним. В руках у Игарма был музыкальный инструмент. Не смыслящий ничего в музыкальных инструментах назвал бы его гитарой, но таковой он не являлся. Он действительно чем-то напоминал гитару, но имел другое название, слегка изменённую форму, толстые металлические струны и был изобретён не людьми, а их потомками.

Звук, который творили умелые коготки музыканта – что-то среднее между обычной гитарой и бас гитарой. Мелодия, которую исполнял юноша – меланхоличная и божественная. Песню, которую он напивал себе под нос, имела название «Кровь» и ей было уже десять с лишним лет. Десять лет тому назад он написал её вместе со своей сестрой. Те времена – лучшие времена в их жизни.