Кирилл Якимец - Бар «Дракон»

— У нас тут все по дням расписано, — продолжила атсанка. Алмис поняла, что та просто смущается, и ободряюще похлопала ее по зеленой руке: — Что у нас на всю жизнь, вам на неделю?

— Почти. Пока пыльца у мужиков не созрела, — глянув искоса на прошедшего мимо атсана, Саскис продолжила, — пойдем, я тебе конкурс поэтов покажу, потом балет будет, а дальше… — Она снова хлебнула строфарии, — я, короче, тебя оставлю, а ты уж меня не сдавай. Постарайся не попадать в глупые разборки, в городе не ночуй, а вообще — не пугайся. У мужиков каждый год новый шухер, у нас — все будь спокойна! В случае чего, обращайся к любой стражнице. Как стемнеет, встречаемся здесь или у входа. Скажешь, что от меня, помогут. Хахаля своего встретишь, не грусти! Мир узок, как брюхо у Ру-Бьек.

Алмис приняла к сведению, но переспросила: — Разве тычинки еще не созрели? Саскис затрясла ботвой: — Сама не видишь?! Пока девок выпустят, пока те разойдутся… Мужик, он дозреть должен. Вот на конкурс все соберутся, я тебя в ложу отведу, Арена Тромпа, лучшие места. Потом девки танцевать начнут, тут у них тычинки и лопнут. Тогда держись!!! — Мелко задрожав, Саскис вновь пригубила строфарии.

— И что? — Не поняла Алмис.

— Что-что? — удивилась ее тупости атсанка. — Дальше что будет?

— Праздник! — отрезала Саскис, — сама поймешь. Пошли!

Выбравшись из подвала, они двинулись по узкой улочке к большой площади, в центре которой высилась громада арены. Внешние стены Арены Томпа были абсолютно глухими, только фронтон над входом украшал барельеф на тему дедки и репки, как показалось Алмис. Но Саскис объяснила ей, что барельеф изображает пришествие Тромпа к атсанам и его дар — философию Хор-Ти. Согласно этой философии, атсаны — самые высокомерные существа по обе стороны Бильреста, не считая, конечно, Ру-Бьек, Ма-Мин и Строителей. Ну, еще существует Клай Бонифаций, но арконский полковник появился на свет случайно, искусственным образом, и может поступать, как ему вздумается. Атсаны же обременены ответственностью за всех жителей Вселенной, а в первую очередь — за самих себя. Поэтому жизнь атсанов должна проходить по науке. Особенно это относится к вопросам продолжения рода…

Утонув в мягком кресле, Алмис рассеянно слушала болтовню стражницы и рассматривала зрителей. Здесь, казалось, собрались все обитатели подземелья. На представление не пустили только шахтеров. Лаборанты, жардинеры, рыцари, торговцы, атсаны, атсаны, снова атсаны… На секунду Алмис показалось, что она видит Дмитрия в обществе какого-то важного козлонога. Алмис привстала с кресла, прищурилась, вглядываясь в пеструю толпу, но Саскис железной хваткой вцепилась в девушку и велела сесть на место.

— Ш-шшш! Действие пропустишь!

На круглую арену выбирались самые смелые атсаны. Почему-то это были, в основном, старики, побитые жизнью, с обвислыми худыми бутонами, плохо прикрывавшими зеленые тычинки.

— Молодой козлоног из Арконы Нарушал регулярно законы, — прокричал первый атсан, толстый и неуклюжий. Второй, худой и кособокий, подхватил:

— И на празднике спьяну Отдался атсану…

После чего оба поэта закончили свою импровизацию хором: — Этот глупый козел из Арконы.

Теперь начинал второй: — Как-то раз жардинер Бармалей Получил от урлы…

Последнего слова Алмис не расслышала — оно потонуло в возмущенных воплях зрителей. Первому поэту тоже не понравилось такое начало, и он кинулся на коллегу с кулаками, что-то визгливо выкрикивая. Постепенно Алмис перестала следить за прениями на арене и принялась разглядывать людей внизу. Ей нужен был Дмитрий, а не этот глупый праздник. Заметив, наконец, как рыцарь о чем-то, не торопясь, разговаривает с козлоногом, она собралась покинуть стражницу. Та, затаив дыхание, слушала спор атсанов-поэтов. В ложбинке ее жирного белого пестика скопилась ароматная влага. Влага подтекла к краю бутона и принялась капать на перила ограждения, потом вниз, на головы атсанов. На это никто не реагировал… Пора!

Но пока Алмис пробиралась мимо атсанки, Дмитрий кивнул козлоногу и исчез. Расстроенная, Алмис села обратно на свое место и уставилась на арену. Мужчин сменили дамы, точнее — юные атсанки. Они сверкали своими красками и стекляшками, позвякивали прикрученной прямо к коже бижутерией. Алмис невольно поежилась, представив такой наряд на себе. Начались танцы: одни атсанки отбивали глухой ритм ногами, другие руками, шелестя распущенной ботвой. Узнав фиолетовый цветок Фроке, Алмис стала внимательнее перебирать лица и фигуры. Точно, там были ее девчонки! Лихо махая цветками направо и налево, все кружились в одном хороводе, завлекая полезжих на арену из первых рядов мужчин-атсанов. По залу пробежал тихий шелест. Воздух наполнился жгучей пылью. С треском принялись лопаться длинные мужские бутоны, выбрасывая наружу тонкие стебельки прорезавшихся тычинок.

— Бьек! — выругалась про себя Алмис, заметив, что Саскис больше с ней нет. Та уже успела сбежать вниз и теперь весело кружилась в одном скопище со всеми на гигантской арене — старжницы, юные девы-орхидеи, старые атсаны и молодые…

— Ксилему тебе во флоэму!!! — Алмис поняла, что начался беспредел, и теперь Дмитрия уже будет невозможно найти. Она рванулась к выходу, рассчитывая перехватить рыцаря возле дверей. Но чтобы добраться до арки, ведущей на свободу, ей пришлось миновать арену…

Больше не было ни арены, ни трибун. Все смешалось в общем танце. «О! Алеле, алеле телебомба!» — Орал над самым ухом девушки старик, кажется — один из поэтов. Ритм пугал своей животной бессмысленностью. В общее шевеление оказались втянутыми не только атсаны, но и эквапыри, десяток козлоногов… Алмис успела заметить извивающуюся в обнимку с пятью молодыми атсанами Крильду. Ее огромные груди колыхались справа налево и одновременно вверх-вниз. Невольно у Алмис зарябило в глазах. Она остановилась и зажмурилась. И тотчас же оказалась подхваченной этим безумным хороводом. В нее вцепилось шестеро атсанов. Их глаза были зажмурены. «О! Алеле, — вновь послышалось над ухом, — телебомба!!!» Алмис оглянулась, пытаясь отыскать Крильду. Один за другим лопались зеленые коконы, высвобождая снопы ярких тычинок. С пестиков атсанок капала вязкая жидкость. Пытаясь стряхнуть ее с себя, Алмис невольно размазала эту слизь по сарафану… И сечас же атсаны принялись тереться об ее ноги своими отростками.

— Крильда-а-аа!!! — позвала Алмис. Но прижатая к стенке Крильда, раскинув в стороны жирные руки, наслаждалась грубыми ласками атсанов: те терлись тычинками по ее груди, бедрам, оставляя коричневатый след от пыльцы и женских выделений. «Матерь кербов! — С ужасом подумала Алмис, — что я здесь делаю?!» И она принялась отбиваться от назойливых кочерыжек. Чей-то шершавый пестик попал ей в рот. Откусив сладковатую массу, она выплюнула коричневатый сгусток в ближайшее лицо. Лицо принадлежало Дмитрию. Алмис не могла его сразу узнать, так он был перепачкан.