Кирилл Кудряшов - Анкер

Но они не стали действовать по правилам…

Водитель молниеносно достал из-за пояса что-то большое, отливающее вороненой сталью, и… «БАХ! БАХ!» Два выстрела слились в один, оглушив и ослепив своими яркими вспышками в темноте весеннего вечера. Первая пуля попала Кате в грудь, заставив отшатнуться назад, а вторая — довершила начатое, войдя точно в голову. Когда Слава обрел, наконец, способность видеть и осознавать происходящее, она уже мешком повалилась на землю, а зрачок пистолета смотрел ему в лицо.

— Не надо… — прошептал он, чувствуя, как сердце сбивается с привычного ритма, словно в страхе пытаясь забиться в дальний угол грудной клетки. — Не стреляй!

Если он сейчас выстрелит — это конец. Можно забыть об анкере, о Кате… О жизни! Чтобы загрузиться, чтобы исправить все это, он должен добраться до дома живым. Остальное — не важно…

— Гепард, ты чего, о. ел? — до второго «быка», наконец, тоже стало доходить происходящее. — Ты зачем?.. Какого?…

Дико вращая глазами он не мог даже найти подходящих слов. Каким бы крутым не пытался выглядеть этот браток, смерть, даже чужая, пугала его… Но своя пугала еще больше!

Водитель, носивший благородную кличку Гепард, не раздумывая перевел пистолет на приятеля и нажал на курок.

«БАХ!»

Ни эмоций, ни шаблонных слов вроде «Свидетели нам не нужны!» — просто выстрел. Все это проникало в сознание Славы, но как-то отстраненно, как будто через глухую перегородку. Словно это не он стоял сейчас с поднятыми вверх руками, забрызганными кровью его девушки, словно не на него был направлен пистолет… Как будто смотришь кино. Точно, кино, потому что в реальности такого быть не могло.

— Мир — Матрица, Славик. — произнес Гепард, опуская пистолет и зачем-то заглядывая ему в ствол. — Люди — батарейки.

— Что? — переспросил он, словно бы впервые слышал эту фразу, ставшую крылатой.

— Что слышал, Славик. Езжай домой и загрузись. Можешь даже взять мой джип…

«БАХ!» Гепард не заглядывал в ствол пистолета — это зрачок ствола заглядывал в его глаза. Заглянул, прицелился и выстрелил… Как будто пистолет мог стрелять сам? А почему бы и нет, ведь мир — Матрица. Безжизненное тело рухнуло на асфальт почти беззвучно. Дорога, уже неоднократно обагренная кровь, проливавшейся в различных разборках и авариях, с готовностью приняла новую жертву. Словно и не было человека по имени Гепард, который только что зачем-то застрелил двоих. Словно и не было этих двоих, не было даже Славы, в ужасе наблюдающим за тем, как расплывается по мокрому асфальту темное кровавое пятно, с трудом различимое в ночи.

Мир — Матрица. Люди — батарейки.

Оторопь сошла также внезапно, как и накатила. Пришло осознание того, что нужно что-то делать, вот только что именно — Слава пока не знал. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног. Всего происшедшего просто не могло быть, не просто не могло произойти с ним, как нередко думают жертвы бандитов или насильников, а не могло произойти вообще.

Эффект бабочки… Джипа не должно было быть — он появился вместо «Жигуля»… И Катя не должна была нахамить водителю — она должна была обругать его, ответить пощечину и послать его к чертям. И уж точно не должно было быть пальбы и трех тел на асфальте. И не должно было быть щемящего чувства, что бабочка — это он. Что из-за его игр с реальностью и началось ЭТО…

Нужно добраться до дома, а там — хоть трава не расти. Пусть эффект бабочки приведет к тому, что сдвинутся литосферные плиты, пусть разразится ядерная война! Пять минут на загрузку анкера, и все! Вновь будет пять часов этого дня — ясное солнце за окном и пение весенних птиц!

На ватных ногах Слава добрался до джипа и забрался за руль. До дома пешком — минут пятнадцать ходу, а он — весь в кровавых брызгах, о которых не хотелось и вспоминать. На машине он доберется минут за пять, если сумеет справиться с этим монстром — спасибо отцу, научил хоть примитивно, но рулить. Дорога пуста — еще несколько минут никто не заметит лежащих на асфальте тел, да и потом — пока вызовут милицию, пока то да се… Он успеет добраться без помех.

Мотор взревел, когда Слава, переключив ручку скоростей, чуть сильнее чем следовало, утопил педаль газа.

— Тише, родной, тише… — пробормотал он, пытаясь заставить себя чуть свободнее взяться за руль — не сжимать его до побеления костяшек пальцев.

Джип пошел ровнее, не вихляясь из стороны в сторону. Впереди заблестел свет фар и Слава, запоздало сообразив, включил аварийные огни. Медленно ползущий внедорожник, конечно же, привлечет внимание, но так, по крайней мере, есть хоть какое-то подобие логического объяснения. Раз мигает аварийка, значит что-то случилось. Не смертельно, ехать можно, так что не обращайте на меня внимания… Дорожная вежливость, как учил его когда-то отец.

Сверкая фарами ему навстречу промчался «Жигуленок». Тот самый, что несколько минут назад должен был обдать их грязью, при чем ехать он ДОЛЖЕН БЫЛ в другую сторону!

Поворот направо… Въезд во дворы. Стоп.

Слава выпрыгнул из машины, отметив, что его уже перестала бить дрожь, и ноги больше не подкашиваются под тяжестью пережитого ужаса. Он не стал ни глушить мотор, ни запирать дверцу — если кто-то угонит этого бронтозавра — тем лучше. Впрочем, это уже не имело значения — до его подъезда было не больше полусотни метров.

Образ Кати, падающей на землю с простреленной головой, постепенно тускнел в сознании. Слава готовил себя к новой загрузке, на ходу вспоминая, как жутко и непривычно было в первый раз. Какого это, осознать, что мир — и в самом деле нечто подобное компьютерной программе, и что сохранившись, почти так, как в компьютерной игре, он может вернуться в сохраненный анкер. В первый раз было сложно заставить себя прожить дважды одни и тот же день… все приходит с опытом — этот день он проживал уже раз в двадцатый, давно сбившись со счета.

Но никогда еще день не был ТАКИМ!

И Слава надеялся, что и не будет.

Бабка вынырнула из его подъезда за секунду до того, как он ухватился за ручку двери. Не вышла, а именно вынырнула, с невероятным для ее возраста и габаритов проворством. И теперь она стояла в дверном проеме, загородив ему дорогу.

На душе шевельнулся предательский холодок. Конечно, поздний вечер, темнота, но над подъездом горит фонарь, а пятна крови, обильно украшающие его одежду, может не заметить лишь слепой. Сейчас она поднимает крик, позовет на помощь… Старый маразматик! И кто знает, не выбегут ли из соседней квартиры рослые детинушки, горящие желанием стать героями, поймав очередного маньяка-потрошителя. И никому не докажешь, что Гепард, перестреляв всех кроме него, застрелился сам. Не поверят!

Тут же в голове мелькнула мысль… Мелькнула, показав лишь свой хвостик, но от этого на душе у Славы холодок превратился в ледяной холод. Просто от того, что он мог, ПОСМЕЛ думать об этом… Раньше, чем бабка успела хотя бы открыть рот, или попытаться уступить ему дорогу (чего она, собственно, и не собиралась делать), он вдруг осознал, что самым простым выходом из ситуации было бы просто убить ее. Рубануть ладонью по шее, схватить за загривок и долбануть лбом о косяк, так, чтобы искры из глаз полетели! И все. Дорога свобода! Никаких криков, никакой угрозы быть пойманным. Так просто — убей старуху, и ты сможешь добраться до дома, чтобы вернуться к анкеру. И тогда часы вновь покажут 16:55 сегодняшнего дня. Катя вновь будет жива, даже проклятый Гепард со своим громадным пистолетом — даже он останется жив, и эта бабка, которую пришлось убить чтобы спастись. Он вернется к прежнему сохранению и все кончится.