Кирилл Кудряшов - Анкер

Сейчас у него и в самом деле включился автопилот… Наверное, он есть у каждого, и используется тех случаях, когда нужно либо добраться домой, будучи вдребезги пьяным, либо просто забыться, будучи вдребезги трезвым. Кстати, может быть это как раз подходящий случай, чтобы выпить чего-то покрепче пива? Должно помочь. Но спиртного в доме нет, а на улицу выходить страшновато.

На автопилоте Слава засел за какую-то компьютерную игрушку — симулятор мотогонок. Получалось плохо — его мотоцикл вечно сносило с трассы, а сохраняться он не хотел принципиально. Уж если мухлюешь в жизни, то хоть в игре нужно играть честно.

Паршивое оправдание…

Не смотря на прочный заслон, в сознание все равно пробивались мысли о заглючившей жизни, о зависшей Матрице… Черт знает что! До чего же раньше было просто! Он не задумывался о том, что происходит во время его загрузки, не задумывался о том, как это вообще возможно — вернуться в уже прожитый день. Просто как-то спокойно и отрешенно принял для себя как аксиому, что братья Вачовски не врали, снимая свою шедевральную «Матрицу».

В который раз уже на ум приходили слова героя Куваевского мультфильма «Шесть с половиной»: «Мир — Матрица. Люди — батарейки.» И если во вторую часть цитаты верить как-то не хотелось, то с первой все было просто и понятно.

Теперь же эта простота исчезла… Растворилась без следа.

Мотоцикл в очередной раз съехал с дороги и намертво застрял в песке. Вежливый, как Ганнибал Лектор компьютер тут же предложил начать игру заново…

К черту!

— Куда? — переспросил стоявший в дверях отец, и Слава понял, что высказал эту мысль вслух.

— Да игра что-то не играется! — с рисованной бодростью ответил он.

— Славик, ты какой-то сам не свой сегодня, — проигнорировав его фразу сказал отец, — Целый день сидишь за своим компьютером…

— Я всегда за ним целый день сижу.

— Да, но, как правило, ты не играешь. Я редко тебя вижу за этим занятием… Обычно ты что-то усердно пишешь, какие-то матерные слова на своих языках…

— Не на моих, а на языках программирования, — машинально ответил Слава. — Тебе бы тоже не помешало научиться. Архитектор, не знающий компьютера — это уж через чур в современном мире.

Разговор в таком ключе бывал у них уже не раз. Отец считал все работы на компьютере безнадежной суетой и поэтому принципиально отказывался освоить даже явно полезные для него компьютерные программы, и усердно вычерчивал все свои проекты вручную, нередко сутками просиживая за громадными листами А0, вместо того, чтобы за пару часов набросать их в «AutoCAD'e».

— Ничего, касатик мой, мне так как-то привычнее.

Славу передернуло не столько от знакомого слова, сколько от того, каким тоном оно было произнесено. Отец сказал «касатик» с точно такой же интонацией, что и существо, поджидавшее его вчера у подъезда.

— Слав, что с тобой? — спросил отец, очевидно заметив непроизвольную дрожь, пробежавшую по его телу.

Слава чувствовал, как волосы на его затылке начинают шевелиться от ужаса.

Эффект бабочки!

Опять!

Отчего! Он же ничего не менял!

— Да так, ничего, пап… — с усилием произнес он. — Просто интересно, откуда ты раскопал это слово. Где-то услышал, или как?

— Какое слово?

— Касатик мой. Так обычно говорят древние старушки, которые старше тебя лет на сотню…

— Касатик? — отец задумчиво поднял глаза к потолку. — Я так сказал? Странно, я и не заметил. А слово действительно интересное… Касатик. Касатик… касатик…

Он произносил это слово на разный манер, словно смакуя, а затем вновь повернулся к Славе и сделал шаг к нему.

— Слушай, сынок, мне тут, на днях, на работе одну шутку рассказали, так я не понял ровным счетом ничего. Может ты мне объяснишь, что все это значит — это, наверное, из вашей, молодежной среды…

— Что именно? — спросил Слава, глядя отцу в глаза, и понимая, что хоть внешне ничего и не изменилось, взгляд был другим. Не таким, как раньше… Как с Катей, когда она выкрикнула оскорбление вслед удаляющемуся джипу.

— Да бред какой-то — мол, в одном мультфильме мелькнула фраза… Дай-ка вспомнить, касатик мой…

И снова та самая интонация.

— Мир — Матрица. Люди — батарейки, — срывающимся голосом закончил за него Слава. — Так?

— Да, так, — удивился отец, и в ту же секунду его взгляд вновь неуловимо изменился, стал прежним. Его настоящим взглядом… — Так что это означает?

— Ты прав, пап, это из молодежной среды, — стараясь не выдать страха, грозившего перейти в панический ужас, ответил Слава. — Это будет сложно объяснить…

— Да?.. — отец выглядел растерянным, словно человек, который ночью вдруг проснулся не в своей постели а в соседней комнате, гадая, как же он сюда попал. — Ну и ладно…

Трель дверного звонка заставила Славу подпрыгнуть. По спине вновь разливался холодок дурного предчувствия.

— Слав, сходи, открой, — ненавязчиво предложил отец, и тон его голоса тут же вновь стал другим. — Наверняка это какая-нибудь милая старушка.

— П-почему? — Слава поднялся с кресла, чувствуя, что ноги не желают нести его к двери. Более того, он бы с куда большим удовольствием сам унес отсюда ноги, если бы было куда. Если бы рядом не стоял отец, в то же время не являющийся его отцом. Его как будто подменили… — Почему ты так думаешь?

— Не знаю, — голос вновь был прежним. — Просто пришло в голову… Сам не знаю, почему.

Каждый шаг к двери давался с трудом. Не открывать? Попросить открыть отца? А что, если он вновь станет не собой? Закричать, упасть на пол и забиться в судорогах? Кричать, чтобы вызвали скорую и милицию, а за компанию, тогда уж, самого Касперского, отлавливать вирусы, бродящие по городу?

Жизнь не просто зависла, жизнь рушилась, словно давно не чищенный «Windows»!

Слава заглянул в глазок, ожидая увить все, что угодно. Змеиную голову, лицо старухи, Гепарда, направляющего ему в лицо пистолет. Все, что угодно, но только не это.

За дверью стояла Катя!

Слава не помнил, как открыл дверь — его руки сделали это за него.

— Привет, — просто сказала она. Именно она — сейчас она была собой. Этот взгляд, это лицо, этот нежный голос он узнал бы из тысячи. И легко почувствовал бы подвох.

Интересно, а в жизни вирусы умеют маскироваться под безобидные файлы типа Word'a или чего-нибудь еще?

Нет. Так далеко он не мог зайти в своих гипотезах. Перед ним стояла Катя. Чуть-чуть грустная, чуть-чуть уставшая, но живая, реальная, настоящая.

— Привет… — запоздало пробормотал он.

— Привет, — повторила Катя, и в глазах ее блеснула легкая злость. Ее злость. Настоящая.

— Привет. — Бездумно повторил Слава.

— Может быть, ты все же предложишь мне войти, или мне сейчас развернуться и уйти восвояси?

— Конечно-же, заходи.