Сергей Фрумкин - Программист

На этом Стас не останавливался. Каждому новому дню экспериментатор приурочивал новое достижение. Здоровался молодой с достоинством, улыбался улыбкой дипломата, взвешивал и ценил каждое свое слово, берег время и проявлял интерес только к тому, что могло бы принести пользу.

Подчиняясь вдруг развернувшему бурному деятельность начальнику, от долговременных научных исследований отдел Стаса перешел к разработке практических рекомендаций – делу, далекому от науки, зато способному предоставить быстрые результаты. По запросу молодого руководителя, распространенному им через главного инженера, начальники всех отделов НИИ обязывались собирать и передавать Стасу имеющуюся у них статистику о заданиях, когда-либо выполненных быстрее или качественнее среднего уровня. Подчиненные Стаса систематизировали данные, чтобы выделить причины, общие для большинства всплесков производительности. Упрощенная и четко сформулированная постановка задачи подарила свои плоды – буквально через неделю Стас смог похвастаться перед руководством первым рационализаторским предложением. Победа была незначительной, но молодой человек преподнес ее перед директорами института с таким бравым видом, что не оставил сомнений – новый отдел быстро набирал обороты, а его начальник четко знал, как достичь поставленных перед собой целей.

Дома Стаса ждали силовые тренажеры и коврик для медитации. Не снимая с глаз очков нэтфона, чтобы не терять контакта с инструкторами, молодой человек обливался потом, наращивая мускулатуру; стонал от боли, растягивая суставы; кричал скороговорки, отрабатывая дикцию; переглядывался с психологом, овладевая азами гипноза…

Спортивная походка и заряд сжатой пружины, поставленный голос и продуманная речь, гордая, но не вызывающая агрессии окружающих манера держать себя, излучаемая уверенность и твердость в каждом принятом решении – Стас менялся, и менялся так быстро, как это вообще можно было себе представить. Трудно сказать, благодаря чему больше – программе в браслете или каждодневной работе над сознанием и телом. Но не прошло еще и месяца, как о подающем надежды специалисте стали вспоминать в кабинете генерального директора; как начальники отделов начали обращаться к новичку за советами; как подчиненные смогли забыть, что их руководитель – мальчишка, едва закончивший высшее учебное заведение; и как рядовые охранники научились узнавать едва испеченного начальника в лицо и почему-то именно ему предупредительно открывали двери или старались как можно эффектнее отдать честь.

Новый образ Стаса не раздражал, а выглядел гармонично. Молодой человек не только притворялся преуспевающим, он чувствовал себя преуспевающим, распространял информацию, что преуспевает. Люди видели не выскочку, возомнившего себя невесть кем, а человека, у которого появились веские причины почувствовать себя в новом теле на новом уровне. Каждый, от охранника до директора, думал, что у парня должны быть основания требовать к себе особого обращения. Быть может, у молодого человека завелся покровитель – баснословно богатый родственник, влиятельный друг или любовница из светской элиты. Или Стас каким-то образом вступил в деловые отношения с представителями самого высшего общества и, тем самым, взлетел до уровня тех людей, с которыми сотрудничал или общался…

Настоящая причина значения не имела, людям достаточно было верить, что она в принципе есть. В реальности Стас ходил по лезвию бритвы: если бы между тем, как молодой человек преподносил себя, и информацией, которую распространял, проявилось бы разногласие, его самоуверенность восприняли бы как наглость, настойчивость – как назойливость, решительность – как глупость, достоинство – как заносчивость. А манера держать себя привела бы всех в бешенство. Но Стас не даром считал себя хорошим программистом: он не рисовался, он говорил и демонстрировал ПРАВДУ.

Он не делал вид, что меняется, а чувствовал, как меняется. Если раньше Стас жил мечтой, что ему повезет, теперь он ЗНАЛ, что ДОБЬЕТСЯ везения.

Он СТАНОВИЛСЯ другим. Знакомые, казалось бы, вещи или события дарили ему новые ощущения. Он раздражался от пустяков, которых раньше бы не заметил, одновременно не замечал и не чувствовал моментов, которые впечатляли и волновали раньше. Он без труда контролировал каждый свой шаг, демонстрировал чудеса собранности, но не мог скрыть нетерпимости к тем, кто позволял себе слабость. Поскольку информация о глупости, безволии, неуклюжести других людей противоречила информации, внушаемой программой браслета, она выводила Стаса из себя, заставляла нервничать или злиться. Новый Стас уважал сильных, но презирал слабых. Он прислушивался к тем, кто знает, но посмеивался над теми, кто чувствует или «думает».

В голове Стаса обживалась другая личность. Молодому человеку не было страшно терять прежнее эго, потому, что сам по себе страх подавлялся процедурой, отвечающей за внушение смелости и решительности. Однако стоило ему остаться без дела, стоило позволить себе прислушаться к внутреннему голосу, стоило порыться в воспоминаниях, и от жалости к тому хорошему, что он мог сейчас потерять, во рту появлялся привкус горечи, а на душе скреблись кошки… Правда, это длилось одно мгновение. На помощь приходило презрение к собственной слабости; малодушие и нерешительность выбрасывались на помойку.

Чтобы не потерять самого себя, Стасу следовало переходить к завершающей фазе – к завоеванию сердца Юлии. Но процесс заслонил собой цель, ради которой он был затеян. Острые чувства притупились и потому не требовали немедленных действий. Непоколебимая уверенность в себе делала радость каждой новой победы менее острой, а потребность в такой радости – едва ощутимой. Стас ни на секунду не забывал, что смысл проделанной им работы – убедить заносчивую миллиардершу, что ее молодой поклонник достоин внимания и уважения. Однако возросшая самооценка и новый респектабельный образ заставляли его задаться вопросом: почему он должен что-то доказать Юлии, а не Юлия – доказать ему?! В отличие от Стаса прежнего, который не особенно ценил в себе личность и любой ценой хотел добиться желаемого, Стас «совершенный» никогда не стал бы подстраиваться под ситуацию, вместо того, чтобы подстроить ситуацию под себя…

Он привыкал видеть себя таким, каким хотел видеть. Жизнь постепенно укладывалась в новое русло, текла медленнее и спокойнее. Каждодневные успехи перестали восприниматься с восторгом. Комплименты завистников и томные взгляды женщин скорей раздражали, чем доставляли удовольствие. Уверенность в своих силах все менее щекотала нервы. А работа над собой превращалась в привычную потребность, как чистка зубов или принятие душа.